Александр Чанцев
E. Taylor Atkins. Blue Nippon: Authenticating Jazz in Japan. London: Duke University Press, 2001. 384 c.
Какие попадаются японские меломаны, что самые редкие концертники, бутлеги и b-sides можно найти в Японии, а джаз, самых разных видов и изводов, цветет в маленьких клубах пышнее и кучнее сакуры, — знают все. Да что там далеко ходить – мой бывший коллега, серьезный днем клерк, по вечерам самозабвенно играл джаз, а в московском КЦ «Дом» приезжающие (приезжавшие…) из Японии фри-джазисты, мастера свободной импровизации и прочие экспериментаторы с той музыкой, что давно уже очень условно идет под лейблом джаз, уступают, возможно, лишь продвинутому в последнее время скандинавскому новому джазу.
Но как все это началось, откуда пошел быть джаз в Японии? Нам расскажет большой любитель, плотно потусовавшийся в свое время с японскими музыкантами и покопавшийся в архивах (как старых винилов и CD, так и публикаций на эту тему, от периодических до выступлений самого нобелиата Кэндзабуро Оэ по сему вопросу).
И, оказывается, всяческие движения и флуктуации вокруг заимствования иностранной музыки едва ли не больше, чем об этой музыке, говорят о принимающей стороне – Японии.
Джаз (блюз, рэгтайм) потихоньку начал проникать в Японию довольно рано, уже в 20-е годы прогрессивная молодежь отрывалась под заморские мелодии. Было довольно наивно, но весело. Для интеллигенции и особо прошаренных серьезнее – джаз ассоциировался со всем актуальным, воплощал чуть ли не новые эстетические течения, приравнивался к модернистским концептам, для публики попроще – просто потанцевать.
Джаз, надо отметить, шел еще не только путями прямого заимствования и импорта, а почти как в свое время буддизм – из Индии, транзитом через Китай и Корею. Так и в Японию более аутентичный джаз завозили и за это ценились и высоко оплачивались а) жившие или даже рожденные в Америке японцы, так называемые «нисэй» (сейчас есть гораздо менее политкорректное сленговое выражение – «хафу», то есть «половинки»), б) японцы, поигравшие в клубах Шанхая. О, описание бурлящего Шанхая 20-30-х годов, «Парижа Востока», центра международной торговлю и тусовки, где иностранцы жили практически королями и неподсудно местным властям – эти страницы смакуешь, как те самые джазовые стандарты. Вечный праздник, вавилонская тусовка, коммерция, шпионаж (в те же годы там был и наш Зорге), преступность, проституция – и, конечно, джазовые клубы.
Японию же мотало в оценках джаза и прочей гайдзинской музыки. Ровно как СССР – его автор вспоминает и привлекает культурологически и чуть ли не с долей симпатии к нашей стране, спасибо ему за это, — который так же размышлял, буржуйская это «музыка толстых» или же стоит апроприировать для интернационального сплочения, как ту же музыку угнетенных рабов из Африки, в частности. Идеологов Японии же кидало. С одной стороны, приобщение к высокой культуре Америке, по поводу которой у японцев всегда наличествовал пиетет и некоторый комплекс неполноценности. С другой – это мнение звучало и раньше, но возобладало с ростом патриотических, имперских и паназиатских импульсов к началу Второй мировой и попытки построения Японией т.н. Великой восточноазиатской сферы сопроцветания – «все не так однозначно». Джаз – автор дает цитаты из журналов тех лет, хлесткости которых позавидовали бы и советские пропагандисты, – это тлетворная пагуба, ведет к падению нравов, сексуальной невоздержанности, пробуждает животные инстинкты, ходящие на эти танцульки впадают в транс, сродни наркотическому, опускаются до уровня оргий в джунглях…
Когда родина джаза Америка стала для Японии врагом, гайки стали завинчивать со всей присущей японцам упертостью. Все запретили, пластинки велели сдавать. Любопытно, как народ выкручивался. Один коллекционер-меломан сдал часть «пластов», а самые ценные схоронил в чулане своего дома. Другой же, поставивший относительно приджазованную мелодию из Нового Орлеана в эфире радио NHK и получивший за это втык, оправдывался, что это традиционная песня малайских охотников, если хорошенько прислушаетесь, услышите подражание рыку тигров, и вообще, эта мелодия поднимает бойцовский дух, очень нужная вещь в наше время, как вы, товарищ-сан, сам не докумекали?!
Очередной крен в рецепции джаза случился, понятно, после войны. Американские оккупационные войска не желали скучать в дыре на конце света, стремились заиметь тут привычный образ жизни – радио, клубы и концерты-вечеринки. Все, кто просто мог держать в руках инструмент, а тем паче подражать американским джазменам, получали очень хорошие деньги и шоколад-консервы-виски.
Это – и общий подражательный вектор – и почти сгубило японский джаз почти на пару десятилетий. Он оставался строго в тени американской модальности, не искал собственных путей. И это, я бы сказал, не только из-за той самой американской оккупации и влияния. Но и из-за более глубинных паттернов японской ментальности – японцы ведь в массе своей гораздо лучше умеют подражать и подчиняться, чем креативить. Хотя, конечно, все заимствованное усваивают и перерабатывают получше оригинала (от вещей буддийских и относящихся к традиционной культуре-эстетике до тех же машин, компьютеров и прочего во времена японского экономического бума-чуда), а редкие оригиналы в Японии всем иным оригиналам фору дают. Но – с джазом это произошло не сразу.
Тут, кстати, американцев винить грех. Они, например, подчас довольно смешно стремились способствовать демократизации и либерализации патриархального японского общества – так, специально крутили фильмы со сценами поцелуев. Японцев поначалу шокировало, фильмы так и прозвали – киношки с поцелуйчиками. После же, к 60-м, когда росту японского благосостояния сопутствовало и набиравшая обороты меломания с отдельным подпунктом «джаз», завоз американских музыкантов с концертами предстал настоящей «статьей импорта». Как сказал один штатовский промоутер, Япония стала такой же благословенной и тучной землей для концертных туров, как штат Невада с его казино.
В Японии побывали все, смотри пассажи в воспоминаниях Майлза Дэвиса и его коллег про благодарную японскую публику, щедрую приглашающую сторону и японских фанаток-групи.
И к началу 70-х количество – Япония лидировала в мире по количеству джазовых пластинок на душу населения – начало переходить в качество. И еще какое – в 1973 Ёсукэ Ямасита играл на горящем пианино. Случилась великая Японская Джазовая Реставрация – американское влияние было (почти) преодолено, начали появляется самобытные японские музыканты и даже стили. Началось то, что мы видим сейчас и с чего начали – масса джазовых клубов, магазинчиков и сообществ-тусовок на земле Ямато, туры и редкие диски, а сами японцы пустились в дикие жанровые эксперименты. Будь то инкорпорирование джазовых элементов у поп-исполнителей, веселая работа в областях собственно джаза, фри-джаза, свободной импровизации, их различнейшие коктейли или же настоящий изврат/прорыв – джапанойз и прочий трансгрессивный авангард.
До этого времени книга не доходят, бросая J-Jazz на «и жили они долго и счастливо». Об этом уже есть другие книги. А эта рассказала и так много – о клубах и танцах, об особой судьбе бипопа, японских джазменах самых первых и условного «золотого века», об их сленге (интересный вариант был – с перестановкой слогов, например, женщина-«онна» становилась «наон»), их наркотиках и рехабах от оных (и онна?). И привела различные соображениями к размышлению. Например, как сказал в 1971 в Варшаве японский джазовый критик Юи Сёити, у японцев и негров, ответственных за появление блюза и джаза, обнаруживается много общего: и те и другие угнетались «коллективным Западом», новая жизнь их началась с разницей в три года (отмена рабства и Реставрация Мэйдзи), старая вызывала амбивалентные чувства – и уж не говоря о том, что традиционная их музыка танцевала от пентатоники. Впрочем, не из той ли же это области, что и утверждение цыган, что Христос был из их племени – тоже странствовал, не шиковал, подвергался преследованиям?
Такие вот джазовые расклады.
