Издательство «Наука» при поддержке Международного Фонда Шодиева, широко известного своими благотворительными проектами в области российско-японских культурных связей, готовит к печати БОЛЬШУЮ БИБЛИОТЕКУ ЯПОНСКОЙ ПОЭЗИИ в 8 томах. Составление, перевод, вступительные статьи и комментарии Александра Долина.
ЦИКЛ 19. ПОЭТЫ ШКОЛЫ «ОТРАЖЕНИЯ НАТУРЫ»
МАЭДА ЮГУРЭ (1883-1951)
Настоящее имя Маэда Ёдзо. Уроженец центральной префектуры Канадзава, Югурэ начал путь в поэзию под руководством Ёсано Тэккана и Ёсано Акико со страниц журнала «Мёдзё», но вскоре отошел от романтизма и переключился на танка «натуралистического» направления, основав общество танка «Хакусуйся». На формирование его стиля оказали большое влияние поэты-сенсуалисты Хагивара Сакутаро и Муроо Сайсэй, а также известные художники-модернисты начала века. Во время войны сотрудничал с милитаристскими властями, но в послевоенные годы чистосердечно раскаялся и вернулся к лирике природы. В позднем творчестве Югурэ много экспериментировал с формой и ритмикой танка, пытаясь выйти за пределы обыденного и не довольствуясь простым «отражением натуры». Лучшие произведения Маэда Югурэ вошли в сборники «В дни нашей жизни» (1914), «Дремучий лес» (1916), «У истоков» ( 1930), «Зеленые дубы поют» (1940), «Пашня» (1946).
Из книг «Урожай», «Тени», «Дремучий лес»
Спичку зажгу −
только тем утолю печали
бесприютной души,
что встречает вечер осенний
и во мглу уходит тоскливо…
***
Вечером летним
свалился безногий калека
посреди моста –
лихорадочно догорает
в небесах полоска заката…
***
Сквозь бурую пыль
влачишься ты одиноко –
весенний закат
в этот поздний час догорает
над глухим кварталом столицы…
***
Вдаль уходит река,
волны катят и катят в потоке
без конца, без конца –
и чем дольше гляжу на теченье,
тем сильней любовь в моем сердце…
***
Одиночество
за мной по пятам крадется.
Из дому выйду,
по улицам и переулкам
побреду, фонарями подсвечен…
***
Поздно ночью, зимой
один из далеких кварталов
возвращаюсь к себе,
разжигаю устало угли
в неказистой ручной жаровне…
***
Темный ветер сквозит
по улицам и переулкам –
наступила зима.
Я, вернувшись домой, выпиваю
молока холодного кружку…
***
Как далек он уже –
день апрельский, когда распускались
вешних вишен цветы
и когда тебя, дорогая,
я впервые назвал женою…
***
Вверх по дюнам бреду –
взглянуть на крутые утесы,
что белеют вдали,
озаренные ярким солнцем,
на обрывистый берег мыса…
***
Вот в закатных лучах
идет безмятежно нагая
к накатившей волне
эта девушка, разоблачившись,
чтобы здесь окунуться в море…
***
Исправительное учреждение посреди полей
Ходят по кругу
арестанты один за другим,
колесо вращая −
вспомнилось полотно Ван Гога
«Заключенные на прогулке»…
***
Сквозь мглистый сумрак
в грудь ночи вторгаясь, летит –
с лязгом холодным
по металлу металла удар –
вдалеке пробили часы…
***
Стыло мерцает
над Фудзи в лунную ночь
снег на вершине –
в небесах над горой нависает
чуть заметный облачный полог…
***
Полнолуние.
Спит в колыбели дитя
сном безмятежным.
Я смотрю на него – и в душе
разливается благодать…
***
Оплакиваю отца
Извозчичий кнут
все нахлестывает раз за разом
лошадь по спине −
звук бессмысленный и ненужный
на последнем пути к погосту…
***
Оп-ляля! Оп-ляля! – будто в тело втыкают природу –
Горы, горы, горы…[1]
***
Радуга! Радуга! –
да вот она, перед глазами
в стекле оконном…
***
Вдруг я обращаюсь в буран,
в поток снежинок, что с шелестом и свистом
мчится на огонек в окошке хижины…
ИТО САТИО (1864–1913)
Известен не только как поэт, но и как автор новелл, повестей, романов. Родился в префектуре Тиба. Поступив на юридический факультет университета Мэйдзи, вынужден был оставить учебу из-за болезни глаз. Позже занялся торговлей молочными товарами. С 1900 г. вошел в поэтический кружок Сики, став впоследствии другом и любимым учеником этого крупнейшего реформатора поэзии. Был одним из создателей основанного Сики общества танка «Нэгиси», редактором поэтического журнала «Асиби», энтузиастом мощного объединения поэтов танка «Арараги». Читал лекции по поэтике классической антологии VIII в. «Манъёсю». Оставаясь верен выдвинутому Сики принципу «отражения жизни», Ито Сатио привнес в поэзию мотивы философской умиротворенности и слегка ироничной созерцательности.
Из книги
«СОБРАНИЕ ТАНКА САТИО»
Роща
Кацусика[2].
Близ реки Итикава темнеют
верхушки сосен.
Там, в сосновой роще сокрыт,
притаился старинный храм…
Чай
Беззаботных вельмож,
что под сенью бамбуковой рощи
коротают досуг,
рисовать на шелку закончил –
и отправился выпить чаю…
* * *
Потемнела окраска
излюбленной чашки моей,
обожженной на славу
старым мастером-гончаром
в незапамятные времена…
Вишня[3]
О, придет ли пора,
когда ты, все недуги осилив,
сможешь вновь созерцать
вишен цвет на холмах Уэно[4]
и слагать о нем пятистишья?!
1 июня гуляю в Ёсино[5]
Ярко-алый, багряный,
пунцовый – смешались цвета,
и на маковом поле
под лучами вечерней зари
полыхает вдали пожар…
28 августа поднялся ураган, и река Татэкава, выйдя из берегов, затопила окрестные луга, так что волны захлестывали в дома и вода плескалась на циновках. Люди и скот – все обратились в бегство. Я же, печально коротая ночь в уединенной хижине посреди водной равнины, слушал, как верещит сверчок,
и слагал стихи
Расплескалась вода
на полу в лачуге убогой –
и всю ночь напролет
верещит сверчок однозвучно
в темноте, под накатом крыши…
* * *
Я остался один
в окруженной водою лачуге –
и, промокнув насквозь,
все прислушиваюсь до рассвета
к тихой песне сверчка под кровлей…
* * *
Снова плеск за стеной –
редко-редко случайный прохожий
по глубокой воде
к своему жилью проберется…
Вот и ночь уже на исходе.
Разнотравье в саду
Среди множества трав
на лоне осеннего сада
так приметны они –
высотою патриния спорит
с колосками спелой гречихи…
Стихи о мхе
Там, где есть валуны, –
к валуну прильнет потихоньку,
где деревья растут –
угнездится в тени деревьев.
Мох зеленый всюду пробьется…
Пион в зимнюю пору
Ярко-алый пион
я сегодня принес и поставил
в нишу токо-но-ма –
вот уже и не так уныло
стало в хижине одинокой…
Пионы в дождливую ночь
Я в дождливую ночь
так соскучился по пионам,
что, фонарь прихватив,
вышел в сад побродить немного
и цветы заодно проведать…
* * *
Ливень хлещет и хлещет.
У алых пионов моих
лепестки растрепались –
и, намокшие под дождем,
так печально поникли они…
* * *
Сгущается мрак.
Я, ставни не закрывая,
лампаду зажег –
и смотрю, как в отблесках света
под окном пионы мерцают…
5 августа на маленьком заливном поле перед моим садом я срезал шесть цветов лотоса и поставил их в нишу токо-но-ма, щедро напоив водой. Они были так прекрасны, что не передать словами
Разливая сиянье,
аромат источают они,
так роскошны, так пышны!
Чуть колышутся лепестки –
то, должно быть, ветер дохнул…
Стихи, сложенные при почтительном созерцании Большого Будды в Камакуре
Так и будет стоять
в Камакуре вечные веки
этот Будда всех будд,
над собою раскрыв, как зонтик,
голубое ясное небо…
Осенней ночью иду через горы
В лунном сиянье
под тихий стрекот цикад
по горной тропке
я бреду – одежду мою
промочил белесый туман…
* * *
На горном поле
картофельная ботва
влажно мерцает.
Все прозрачней роса, все светлей –
ярче лик луны в небесах…
Опавшие листья (стихи с ложа болезни)
Вижу – камни укрыв
и замшелые корни деревьев,
будто сами собой
собираются палые листья,
чтобы вновь толпою кружиться…
Поминаю Сики[6] на сотый день после кончины
Перед взором моим
незабвенный твой образ не меркнет –
вот, на ложе простерт,
обессиленный тяжким недугом,
ты откинулся на изголовье…
Зимнее уединение
Зимой в деревне
я в хижине подле окна,
на самом солнце
в ряд поставил полдюжины чашек,
что слепил из отличной глины…
* * *
Зимой в деревне
Ито Сатио, видный поэт,
любитель чая,
занимается изготовленьем
не стихов – керамических чашек…
Лягушки
Поздняя ночь.
Все реже лягушки друг друга
окликают во мгле –
вот одна проквакала где-то,
вот еще две урчат тихонько…
Поздняя осень в маленьком садике
Все-все до одной
я жалею осенние травы,
но больше всего –
безответный цветок ромашки,
что поник под инеем росным…
Цветущий фруктовый сад
Над равниной в цвету,
над садом в багряном сиянье
ранней вешней зари
легкокрылые, чуть заметны,
вьются, вьются, порхают стрекозы…
В храме Сюкудзан в начале зимы
Плывут облака
отовсюду к горному храму,
где наедине
с настоятелем мы остались –
верно, есть в них душа живая!..
Из цикла
«ТЕТРАДЬ СТИХОВ ИЗ ХИЖИНЫ
“НИ ПЫЛИНКИ”»
* * *
Чайник кипит.
Передвину-ка я к очагу
сливу в горшочке,
чтоб смотреть, как среди ветвей,
растекаясь, клубится пар…
Опадающие листья сливы
Сливовый сад.
Под дыханьем студеного ветра
облетает листва,
но на голых ветках осенних
уж набухли новые почки…
* * *
Деревья сливы
после бури в долине меж гор.
Воздух прозрачен.
Вижу, как высоко в небесах
надо мною коршун парит…
Из цикла «ПЕСНИ НАЧАЛА ЗИМЫ»
* * *
Пестики алы
в белых венчиках хризантем.
Сверчки умолкли.
Первым инеем осенена
нынче утром прохладная тишь…
Из цикла «ПОКОЙ»
* * *
Земля и небо
до утра погружаются в сон.
Сумрак сгустился.
Вдалеке над равниной морской
киноварная всходит луна…
* * *
В открытом море,
должно быть, гудит пароход
глухо, протяжно –
смутный отзвук, блуждая во тьме,
докатился сюда по волнам…
* * *
Сквозь морозную мглу
против устья на рейде мерцают
два далеких огня –
недвижимы, безмолвны волны,
все темнее небо ночное…
Мимоза
Верно, хочет сказать,
что осень пришла – почему-то
во дворе у меня,
как старушка, поникла мимоза,
оголив сплетенные ветви…
Из цикла
«ДЕСЯТЬ СТИХОВ, НАПИСАННЫХ
В ХИЖИНЕ ВО ВРЕМЯ ПОЛОВОДЬЯ»
* * *
Я фонарь засветил
и, стоя в дверях, наблюдаю,
как на мутной воде,
проносящейся мимо дома,
отражаясь, играют блики…
Из цикла
«ЛУНОЦВЕТ[7] НА КАМЕНИСТОМ БЕРЕГУ»
* * *
Стоя втроем
на берегу океана,
вперяем взор
в небеса, чтоб увидеть все краски,
всю красу облаков закатных…
Стихи, сложенные в павильоне Хайсё-до
Дождь моросит.
Я смотрю, как в пруду, под навесом
из зеленой листвы,
под ветвями старого дуба
беззаботно утки резвятся…
Из цикла
«ПЕСНИ ЯМАТО[8]»
* * *
Изжелта-красный
падает отблеск на луг
в клубах тумана –
народившаяся луна
в глубине озерной плывет…
СИМАГИ АКАХИКО (1876–1926)
Родился в префектуре Нагано. Окончив Высшую «нормальную» школу, некоторое время работал учителем, затем директором школы. Став членом общества танка «Нэгиси», проникся влиянием школы Сики и формально числился учеником Ито Сатио. Ратовал за реализм поэзии, простоту и конкретность формы, эмоциональную насыщенность образа. С 1914 г. возглавил сообщество поэтов танка, группировавшихся вокруг журнала «Арараги» («Тисс»). Оставил большое литературное наследие в виде стихов, эссе, литературоведческих и критических статей, очерков, манифестов.
Из книги
«ЦВЕТЫ КАРТОФЕЛЯ»[9]
Горячий источник Камикоти
В чаще лесной
умолкают под вечер птицы.
Сумеречны
просветы между стволами.
Смутно вода мерцает…
* * *
Цветущим лугом
по тропинке меж трав я пришел
к рощице дальней
и сказал себе: «Тишина!» –
утка крякнула мне в ответ…
Деревня Хироока
Выходит окно
на увядшее зимнее поле.
Вот вечер настал –
и, хотя еще светит солнце,
вдруг заметно похолодало…
* * *
Далеко-далеко
мой дом сотрясают порывы
ветра с зимних равнин,
и жена, затеплив лампадку,
притворяет под вечер двери…
* * *
Поздняя ночь.
Под густыми клубами тумана
разливается свет –
в ускользающих лунных бликах
чуть заметно вода мерцает…
* * *
Поздняя ночь.
Пристроившись подле жаровни,
в темень полей,
что за садом моим простерлись,
я гляжу отрешенно, уныло…
* * *
Сегодня утром,
едва лишь сквозь ветви дерев
во мгле туманной
первый солнечный луч блеснул, –
подал голос первый петух…
Из цикла
«ПОКИДАЮ ЛЕСНУЮ ДЕРЕВЕНЬКУ»
* * *
В чаще лесной
на мшистой зеленой поляне
долго сижу –
с этим краем горным прощаюсь.
Тяжело и горько на сердце…
* * *
В последний раз
прохожу по знакомому лесу,
едва-едва
мягкого мха касаясь.
Вот и солнце уже померкло…
Дом на лугу у подножия горы
Что ж, быть может, теперь
отойдет, успокоится сердце –
мирно тлеет очаг,
и от слабых проблесков углей
на стене колышутся тени…
Из цикла «ПОЛУСТАНОК В ГОРАХ»
* * *
За тем домишком,
где вывеска лавки мясной,
в холодном блеске
на лугу под лучами заката
поднялась ветвистая роща…
Из цикла «ДЕРЕВНЯ ТАМАГАВА»
* * *
Долго тянутся дни
в деревушке на зимней равнине –
я потухший вулкан
созерцаю в раздумье печальном.
Не пора ли зажечь светильник?..
* * *
Через окно,
что выходит во двор на запад,
отсвет зари
проникает вместе со звуком –
у соседа овес молотят…
* * *
Тускло брезжит рассвет.
Оседают клубы испарений
над горячим ключом –
и туман потоком стекает
в чашу озера, лед окутав…
Из цикла «В ЛЕТНЕМ ДОМИКЕ»
* * *
Прилетев на огонь,
с писком кружатся мошки ночные.
В доме рядом со мной
ребятишки клубком свернулись,
прикорнув на старых циновках…
В доме
Дождь перестал.
Отчего же так зябко под вечер?
На фусума –
на вощеной бумаге створок –
догорает отблеск заката…
Из цикла «ТОКИО»
* * *
Улица ночью.
Над серой остывшей золой,
остов жаровни
разукрашивая по краям,
чертит иней морозный узор…
* * *
Редьку мою в ручье.
Корнеплоды тугие белеют
сквозь туманную мглу –
мрак ночной укрыл без остатка
весь простор равнины Мусаси[10]…
Из книги
«ИСКРЫ ОТ ОГНИВА»
* * *
Пароход прогудел,
и с берега гулкое эхо
прокатилось в ответ
сквозь завесу дождя и тумана –
верно, горы неподалеку…
Пляски на островке
Издалека
мерный рокот сквозь мрак долетает –
волны шумят.
От деревьев тени ложатся.
Лунной ночью пляшут крестьяне…
* * *
Берег пустынный.
Разросся мискант меж камней –
сломаю стебель,
чтоб, сквозь жабры его продев,
рыбу пойманную нанизать…
Горный край
Все пишу и пишу,
дотемна оторваться не в силах,
чтоб светильник зажечь –
в одиночестве сидя дома,
тихий летний вечер встречаю…
* * *
Вечерний сумрак.
В прихожей глухая возня.
Мальчик вернулся
и старается не шуметь –
под дождем, наверно, промок…
Останавливаюсь в Каруидзаве[11]
Стаял снег на полях,
обнажилась бурая почва –
и висит над землей
тусклый диск закатного солнца,
с виду маленький и холодный…
Залив Ниагэ
Кончился дождь.
Колышется легкая дымка –
и сквозь нее,
белизной на солнце сверкая,
вдалеке проплывает парус…
Раздумья при возвращении в родные места
Густую листву
раздвигая на тутовом поле[12],
пришел я сюда –
как неясно вода мерцает
в этом старом, заглохшем колодце!..
* * *
Под вечер сижу,
размышляя с унылою миной
о плоти своей,
что привыкла в уединенье
наслаждаться чашечкой чая…
* * *
Ночь наступает.
Утихают где-то вдали
звонки трамваев
и колес глухой перестук.
Вот, похоже, начался дождь…
* * *
Ливень ночной
так и хлещет в оконные стекла,
струи текут.
Мне не спится – это, должно быть,
одиночество душу гложет…
[1] Форма этой и двух последующих танка умышленно модифицирована автором.
[2] Кацусика — местность на востоке о. Хонсю, в старой провинции Симоуса.
[3] Вишня. — Имеется в виду неплодоносящая дикорастущая японская вишня (сакура). Стихотворение посвящено Масаока Сики, прикованному к постели недугом.
[4] Уэно — в начале ХХ в. парк на окраине Токио. Ныне городской парк.
[5] Ёсино — славившаяся красотой видов горная местность в Центральной Японии. В прошлом традиционное место отдыха императорского двора.
[6] Поминаю Сики… — Имеется в виду поэт Масаока Сики, учитель и друг Ито Сатио.
[7] Луноцвет (цукими-со) — энотера, ослинник, в японском звучании — «любующийся луной».
[8] Ямато — древнее название Японии, а также название области в западной части о. Хонсю.
[9] «Цветы картофеля» — сборник опубликован Симаги Акахико совместно с Накамура Кэнкити.
[10] Мусаси — большая равнина в пределах низменности Канто в центральной части о. Хонсю. На ней расположен и г. Токио.
[11] Каруидзава — популярный горный курорт в Центральной Японии, в провинции Нагано.
[12] Густую листву // раздвигая на тутовом поле… — В Японии низкорослые тутовые деревца растут на небольших полях-плантациях.
