Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать = 百聞は一見に如かずHyakubunnwa ikkenni shikazu (русская и японская поговорки)
ОТДЫХ В ЯПОНИИ
Большинство русских жили в странах Дальнего Востока, не имея гражданства, что ограничивало свободу передвижений. Тем не менее, воспользовавшись политической ситуацией, немало русских из Китая приезжали на отдых в Японию. Одним из лучших мест для этого считался горный курорт Каруизва (Каруйдзава), расположенный на высоте 3.156 футов над уровнем моря.
Чистый воздух, постоянно ясная сухая погода, удивительно бодрящая прохлада, красивая природа и многочисленные природные и исторические достопримечательности сделали этот курорт еще в XIX веке самым популярным в Ниппоне среди иностранцев. Там повсюду слышалась иноземная речь, в магазинах и лавках с вывесками на английском языке имелись товары и продукты на любой вкус.
Окрестные горы с множеством речушек и родников были сплошь покрыты лесом, преимущественно лиственницей, елью, кедром, дубом, а в долинах криптомериями. Большое удовольствие отдыхающим доставляла поездка на второй по величине действующий вулкан Асама, куда часто экскурсии устраивались рано утром, чтобы иметь возможность прослушать «концерт» лесных птиц. На одном из уступов вулкана располагалась сейсмологическая станция Императорского университета, тоже привлекавшая туристов.
К югу от Каруизавы лежал заповедный лес, где строго запрещалось рвать цветы и травы, а также ломать ветки деревьев. Там же находился известный своей красотой водопад «Белая нитка». Другим любимым местом прогулок у дачников Каруизавы была гора «Точка заката солнца». Висячие мосты над речками и пропастями делали путь туда интересным и захватывающим. На вершине горы находился храм в честь исторического события, обнаружения японцами обширной долины, в которой был затем построен Токио. В ясный день с горы был виден весь Токио и токийская бухта.
Величественное зрелище на горы и долины открывалось и с вершины «Сон Сэт пойнта». Особенно интересно было наблюдать оттуда за заходом солнца, когда Каруизаву уже окутывали вечерние сумерки, а на «Сон Сэт пойнте» вовсю светило солнце и на фоне его последних лучей был виден силуэт дымящегося вулкана Асама.
Дачники увлекались спортом: играли в теннис, гольф, бейсбол и другие игры. Многие занимались верховой ездой: лошадей давали напрокат. Устроены были и два бассейна для купания.
Токийский корреспондент журнала «Рубеж» писал: «Много здесь и русских, и не только из Токио, Иокогамы, Кобе и Осаки, но и из Шанхая, Тяньцзиня, Харбина. Оказывается, в текущем сезоне самые дешевые курорты на Дальнем Востоке – это ниппонские. Притом они наиболее интересные по природе и целительные по климату. Так, сейчас две комнаты на сезон можно найти здесь за 60–70 иен. Ланч в популярном “Мейдзи Сейка” стоит всего 80 сен, а блюда “а ля карт” – от 60 сен до 1 иены. Комнаты в гостиницах – от 2 иен в сутки, – весьма приличные и на главной улице. Конечно, есть и много дороже – до 15 иен в сутки, но это уже обширные и весьма комфортабельные апартаменты с отдельной ванной, роскошной обстановкой, многочисленной прислугой и пр.
Но и дешевые номера очень удобны, абсолютно чисты, уютны, с удобными летом широкими ниппонскими окнами, позволяющими комнату превращать в открытую для воздуха и света веранду.
Из иностранцев в этом году здесь больше всего немцев: около 500 человек. Второе место занимают американцы: их около 400. Англичан всего 160 человек. Интересно, что в прошлые сезоны их было больше других. Затем идут русские эмигранты, французы, итальянцы, южноамериканцы и единичные представители всех других национальностей. Очень много в этом году живет здесь беженцев-евреев из Германии, Австрии и Польши. Жили, оказывается, они здесь и зимой, так как в Токио было трудно найти свободные хорошие квартиры. Беженцы эти с деньгами и живут здесь ни в чем себе не отказывая и сохраняя хорошее расположение духа» [1].
Русские любили отдыхать и на Кагосима, их часто можно было видеть в районе вулкана Сакурадзима. «Рубеж» сообщал: «Среди туристов в этом году были и русские – артист Н.И. Семовских, балерина О.П. Николаева, балалаечник И.В. Щепкин, гитарист Т.В. Репин, пианистка Е.А. Тарановская, коммерсант А.П. Шляпин, А.М. и И.М. Черепановы, зубной врач Н.В. Клюкина и др.»[2]
Русские любили приезжать к горе Фудзи, самой высокой вершине Японии, расположенной в 60 милях на юго-восток от Токио. К. Луганов так описывал это священное для японцев место: «Ниппонцы, совершая что-либо, всегда это делают с определенной целью, и, избрав эту цель, добиваются ее упорно, несмотря на все трудности, ведущие к ее достижению. Примером такого упорства и силы воли может служить паломничество ниппонцев к священной горе Фудзи-яма. …Каждый год до 100.000 паломников, старики и молодые, совершают восхождение на Фудзи-яма, чтобы вознести свои молитвы в выбитом в скале храме. Подъем на эту скалу чрезвычайно тяжел, но каждый средний ниппонец мечтает об этом паломничестве, хотя бы раз в жизни. Их учат молиться об исполнении этой мечты с ранних лет, и для них она является самым честолюбивым желанием. Трудности пути их не пугают. Большинство паломников подымается на вершину Фудзи-ямы летом, обычно в августе.
Недалеко от самой вершины находится большая кабина-«муро», в которой паломники отдыхают и подкрепляются пищей перед окончательным достижением своей цели.
В три часа утра, когда еще совсем темно, и лучи солнца не согревают снега, покрывающего склоны горы, — они продолжают свой тяжелый подъем. Движимые верой, они не обращают внимания на утомление и тяжесть пути.
Паломники одеты в особые одежды, приличествующие этой цели, и носят на головах повязки. Старики и молодые, толстые и худые, – они все безропотно идут вперед, предводительствуемые вожаком, несущим фонарь, глядя на восток, ловя первые проблески рассвета.
Достигнув вершины, они спешат к храму, радуясь, что судьба разрешила им благополучно совершить это паломничество. В храме мужчины и женщины молятся в свойственном восточном народам самозабвением и пламенной верой.
После молений они идут к священнику синто[3], который за небольшую плату ставит печать на их одежду, в знак того, что они удостоились совершить паломничество к священной горе Фудзи-яма. Все будут знать, что они приблизились к великому богу Фудзи. Затем, почти не отдыхая, паломники спешат спуститься обратно. Мечта их жизни завершена»[4].
Русские туристы любили приезжать в Японию даже зимой: «В представлении многих нелегко связываются понятия – Ниппон и зима. Приходилось встречать людей, которые рассказывали, что Ниппон – это чуть ли не тропики. На самом деле, это не так, и зима здесь довольно продолжительна и местами сурова. Иногда бывают такие снежные вьюги, что не уступят и нашим приамурским, особенно на севере Ниппона, на Хоккайдо. В центральной части Ниппона и южной его части они и реже бывают, и не так продолжительны. Мне приходилось переживать такую снежную бурю в Нагасаки. Приходилось видеть где-нибудь в Кобе, как из выпавшего снега мальчишки лепят «баб». Правда, эти изваяния редко держатся дольше одного — двух дней. Температура не настолько низка, чтобы снег держался долго.
В центральной части страны и к югу он дольше задерживается лишь на вершинах высоких гор и в глубоких ущельях и впадинах. А на вершинах ниппонских Альп, да на красавице Фудзи-сан (Фудзи-яма) он лежит почти всегда. На Фудзи-яма он стаивает в исключительно жаркие лета.
Зимой некоторые озера и пруды замерзают настолько прочно, что на них устраивают катки. Существует здесь и лыжный спорт. Ниппон богат красивыми ландшафтами, и, когда выпадает снег, некоторые из них представляют собою положительно феерическое зрелище. Трудно оторвать глаза от зимних пейзажей Ниппона»[5].
Несмотря на горечь поражения в Русско-японской войне, русские туристы, приезжая в Японию, посещали жилище героя Порт-Артура генерала Ноги. «Его дом в Токио, – писал «Рубеж», – в обычное время часто посещаемый почитателями, в нынешние дни является центром настоящего паломничества. Когда бы Вы ни проходили или проезжали мимо ворот дома генерал Ноги, расположенного в районе Токио, носящим название Ноги-сака, то есть склон Ноги – вы всегда увидите вереницы входящих в дом и выходящих людей.
Участок, на котором расположен маленький двухэтажный деревянный домик, всегда утопает в зелени и цветах. В саду поставлены высокие ворота тории – принадлежность храмов и, вообще, священных мест страны. Здесь же имеется небольшой алтарь и некоторые памятники-камни. Во дворе, у ворот, – домик, где люди в облачении духовных. От них желающие могут приобрести разные изображения и открытки, касающиеся жизни героя, его жены, покончившей с собою вместе с мужем, его сыновей, двух бравых солдат, погибших при осаде Порт-Артура.
Генерал Ноги не только образец воинской доблести, он еще и образец скромности. На этот счет о нем существует немало легенд. Художник-скульптор, высекший статую ген. Ноги, недаром изобразил его в скромном виде простого рабочего…. Его скромное жилище, которое мне удалось посетить, действительно, производит глубокое впечатление именно своей скромностью.
Вся жизнь ген. Ноги и его семьи, действительно, назидательный пример для народа и его деятелей. Масса рядовых граждан ни чем не выделявшихся и не оставивших о себе никого следа, жили и живут несравненно пышнее этого славного героя. Нам, русским, генерал Ноги некоторыми своими чертами напоминает русского героя Суворова»[6].
Русские эмигранты, которым приходилось в поте лица добывать средства к существованию, обращали внимание на то, как живет и трудится простой люд Японии. Знаток японского быта Н.П. Матвеев (Н.Амурский) писал: «В городах Страны восходящего солнца вы увидите самые последние достижения техники, во многом Ниппон уже перегнал своих западных “учителей”…. Но, как ни сильна, в европейском стиле, цивилизация Ниппон, все же и там до сих встречаются типы, костюмы, средства передвижения, орудия производства и пр., ярко напоминающие ниппонскую старину. Они нередко живописны, совершенно своеобразны и, несомненно, заслуживают быть воспроизведенными на страницах журнала.
Разве не интересно узнать, что в век широчайшего распространения резины существуют люди, прячущие свои одежды под необычными «ватерпруфами» из… соломы?
В век автомобилизма – с квартиры на квартиру переезжают пешком, перенося не только обстановку, но и детей в… корзинах на коромысле, перекинутом через плечо….
В век изумительных сложных ткацких машин, которыми, кстати сказать, может похвастать и сам Ниппон, кое-где ткут чудесные шелковые ткани на громоздки и нескладных ткацких станках…»[7].
Тему продолжала и другая публикация Николая Петровича Матвеева, посвященная японским ремеслам: «В самом ниппонском быту существует много потребностей, которые затруднительно удовлетворять организацией фабрик и заводов, без того, чтобы они не приносили убытков. Удовлетворять эти потребности могут лишь кустари и поэтому разного вида кустарные производства по-прежнему существуют здесь по всей стране мирно уживаясь с наиболее современными по оборудованию фабричными гигантами. Они работают, не считаясь с отсутствием дорогих машин и не считаясь с узаконенной длительностью рабочего дня. Работа местных кустарей иногда продолжается до полуночи, особенно, если работает сам хозяин мастерской с членами своей семьи.
Здешние кустари широко пользуются электричеством, распространенным в Ниппоне так, как мало где в мире.
Некоторые из этих кустарных производств являются оригинальными и даже единственными в мире и существуют уже многие столетия, возникнув даже много раньше, чем развилась какая-либо фабрично-заводская деятельность. Взять хотя бы изготовление бумажных фонарей, вышитых ширм, изделий из лака.… В них столько художественного вкуса и мастерства!
Ниппонские кустари, вообще, достигли высокой степени совершенства. Об этом, впрочем, не приходиться долго распространяться, так как ниппонские кустарные изделия известны по всему миру. Но думается, что читателям нашего журнала, рассеянным по всем странам света, будет очень небезынтересно хотя бы по фотоснимкам наглядно ознакомиться с обстановкой, в которой протекает работа ниппонских кустарей. На снимках Татами-сан[8], изготавливающий татами – циновочные маты для пола в ниппонских домах. Ивай-сан[9]– изготавливающий подношения открывающим новые предприятия. Учива-сан[10]– изготавливающий веера. Сударея-сан изготавливает сударе – шторы из тонких пластинок бамбука. Каго-я – мастерская корзин»[11].
Несмотря на разность культур и религии многим русским нравилось в Японии. Живя в этой стране, они старались поделиться своими впечатлениями о культуре и традициях японцев со своими соотечественниками в других странах, печатая как книги[12], так и статьи в периодических изданиях. Особенно много материалов о том, как русские понимали японские обычаи, публиковал харбинский «Рубеж»[13]. «В Ниппоне существуют дни, посвященные детям. Из таких дней необходимо отметить в первую очередь, два: это 3 марта –Хина-мацури – для девочек и 5 мая – для мальчиков, Танго-но-секку. Девочки, в свой праздник, особенно в состоятельных домах, вытаскивают на свет Божий все свои сохранившиеся куклы и игрушки[14], декорируют одну из комнат или угол большой комнаты и выставляют там все свое богатство. Среди выставляемых кукол иногда имеются куклы, перешедшие к ним от бабушек и прабабушек. Куклы и игрушки, сохраняющиеся здесь многие годы, красноречиво говорят о воспитании чувства бережливости в ниппонской женщине. В день Хина-мацури девочки наряжаются в свои лучшие кимоно, и более состоятельные семьи для приглашаемых девочек угощение.
Ежегодно 5 мая в городах и деревнях у многих домов устанавливаются длинные бамбуковые шесты, и к ним привязаны сделанные из материи и раскрашенные чешуйками фигуры рыбы «кой карп». Вывешиваются эти рыбы только под теми домами, где в семьях имеются мальчики. Этот день носит название Хацу-секку[15]. Но почему изображается именно кой, а не какая-либо другая рыба? Кой взят в этом случае из-за его особых качеств: не в пример другим рыбам кой может плыть в реке против сильного течения. Встречая на пути камни и пороги, кой высоко выпрыгивает и преодолевает, таким образом, всякие препятствия. Как и эта рыба, мужчина должен быть сильным и преодолевать на своем пути, все препятствия не останавливаясь, если ему придется «плыть против течения». Кроме того, рыбе-кой предписывают и другие качества – терпеливость…. Когда ее режут на куски, она не трепещется под ножом, а лежит совершенно спокойно. Также спокойно должен переносить страдания и мужчина[16]. Можно ли отказать в красоте мысли этому символу. В дни праздника мальчиков в состоятельных семьях, в почетной нише дома, где обыкновенно вывешиваются наиболее интересные какемоно, и устанавливаются ценные статуэтки, вазы и акебано (икэбана) (цветы)[17], устраивается особая выставка предметов старинного вооружения, куклы воинов, лошадей и тому подобное. Эти дни носят название Танго-но-секку»[18].
«Фокуаучи (Фукуваути), они вас ото (онивасото) гомоттомо, гомоттомо[19]! Черти вон, благополучие в дом! – раздаются громкие выкрики почти в каждом доме Ниппона вечером 3-го февраля, в первый весенний день по лунному календарю, выкрики эти сопровождаются разбрасыванием по всему дому поджаренных соевых бобов[20] или гороха. В этот день отмечался Сецубун, ежегодный традиционный праздник Японии, соблюдаемый не только в частных домах, но также в наиболее популярных храмах страны. Храм Нарита в губернии Чиба считался в этом отношении самым известным. Для выполнения этой церемонии избирались наиболее популярные государственные и общественные деятели, представителей артистического и литературного мира и т.п. Начало этого обычая относится ко времени царствования императора Уда, т.е. около тысячи лет тому назад[21]. Согласно старой легенде в этот день, в горах, окружающих старую столицу, появилось два демона, которые, посещая столицу, стали причинять народу зло. Тогда Бог войны Бисямонтэн приказал главному жрецу храма наказать их. Жрец доложил императору и тот, собрав совет из семи известных ученых, предположил им найти способ наказать злых духов. Были поджарены бобы, с которыми специально избранные воины пошли в логово демонов и забросали их бобами, поразив им глаза… Демоны сдались. Разбрасываемый в этот день горох считается теперь в простонародье средством, отвращающим удары молнии во время грозы[22].
Л.Н. Андерсен описала праздник цветения сакуры: «Время цветения вишен – радостный праздник Ниппона. Вся страна, повитая розоватой дымкой цветов, нежных и хрупких, как снежные хлопья, отдает благодарную дань весенней земле. Повсюду звучат мелодичные сладко-грустные песни, в садах (а почти весь Ниппон – сад) под хороводами вишен – хороводы детей. …
Чтобы мы имели возможность увидеть во всей красе цветение вишен, дирекция дала нам несколько свободных дней, в которые мы успели осмотреть старинный Киото с его узкими торговыми улицами, пестрящими тканями и очаровательными безделушками и парком, наполненным яркими пятнами кимоно и цветных фонариков, и Нара – этот прелестный город, наполовину занятый парком, в котором высятся темные, потресковавшиеся храмы, и совсем ручные олени бродят среди тысячелетних сосен; и Тикарадзука (Такарадзука) с его знаменитым театром, поразившим нас художественностью постановки и грандиозной техникой…»[23].
Любопытно и такое наблюдение: «Наши первые шаги в области ознакомления с японскими обычаями были сделаны еще на пароходе. Так, например, мы узнали, что выкупавшись, очень нехорошо выпускать из бака воду и лишать тем самым всех остальных пассажиров ванны»[24].
Понимая важность русского туризма, дайренское издательство «Восточное обозрение» стало выпускать на русском языке серию брошюр «Библиотека туриста»[25]. Первой книгой этой серии стала «Семейная жизнь в Японии» Сюнкичи Акимото, изданная в 1938 г.
Японская военная миссия в Маньчжурской империи часто отправляла в Японию с пропагандистскими целями русских эмигрантов. Так, в Токио побывал редактор харбинской газеты «Голос эмигрантов» А.П. Вележаев, а также журналист газеты «Заря» поэт А.М. Дмитриев. С Японией был связан и шанхайский эмигрант Владимир Данилович Жиганов. Весной 1922 г. тогда еще гражданин России Жиганов уехал на заработки на Камчатку, где устроил первую забастовку на советском Дальнем Востоке. В 1925 г. его арестовали в очередной раз и этапировали во Владивосток. Во время стоянки парохода в Японии Жиганов бежал с борта судна и в конце декабря 1925 г. уехал в Шанхай. Летом 1939 г. он отдыхал в Японии, откуда посылал статьи, носившие в основном прояпонский характер, в шанхайскую газету «Слово», рассказывая о жизни японцев во время Китайско-японской войны. Об общине соотечественников Жиганов писал: «Мое личное мнение таково, что русские в Японии живут очень неплохо, а большинство из них имеют, как говорится, кое-что про черный день. Еще раз скажу, удивительная страна Япония. Ведь обычно мы все люди-«человеки» никогда не бываем довольны – ни местом, где живем, ни своим соседом. Всегда нам кажется, что хорошо там, где нас нет. А вот в Японии все русские довольны и воздухом, и пирогами. За 20 лет они им не надоели».
Конечно, в этих словах имеется некоторое преувеличение. Возможно, благоприятное впечатление о жизни русских в Японии у Жиганова сложилось по сравнению с Шанхаем. В январе 1940 г. Жиганов выпустил свои статьи отдельной брошюрой[26].
Весной 1937 г. группа студентов харбинского колледжа ХСМЛ (руководитель И.А. Мирандов и 20 экскурсантов) совершила экскурсию в страну Восходящего солнца. «Рубеж» писал: «Сукияки-парти» у Сайто, Ниппонская опера, Зоологический парк, музеи и галереи, школы и, конечно, магазины с их красочными витринами и возможностью купить что-нибудь «на память»… — экскурсант почти не имели свободного времени. То их везли автомобили выступать с речами в каком-нибудь учебном заведении, в гимназии или Колледже или в отделе ХСМЛ и ХСМЖ, то нужно было ехать на поезде, то взбираться на горы… Красочный, шумный, европейского стиля город – столица Ниппона – произвел чарующее впечатление на молодых харбинцев. Затем следовали живописные Никко и, после Киото, Нара с цветущей сакурой, с горными озерами, с высотой Хиэй, водопадами, оленями на свободе… Красоты природы Ниппона и мирная тишина храмов – пленительная картина, вызывающая целую гамму непередаваемых чувств. Осака устроила помпезную встречу харбинским студентам. Начать с того, что на перроне вокзала красовался флаг: “Welcome YMCA College Students Harbin!» — «Добро пожаловать, студенты Харбинского колледжа ХСМЛ!» Редактор «Осака майничи Майнити» М. Китамура приветствовал экскурсантов на приеме в редакции и, через некоторое время, в этой газете, как и в других ниппонских изданиях, появились корреспонденции об экскурсии Харбинского колледжа ХСМЛ»[27].
В сентябре 1939 г. Биньцзянский штаб Кио-Ва-Кай организовал большую экскурсию в Ниппон членов организации Сейнендан русской национальности, в которую включили учащихся правительственной гимназии и мужской гимназии Бюро по делам российской эмигрантов, отличившихся трудоспособностью и дисциплинированностью во время лагерного сбора под Дайреном. «Юношам была предоставлена возможность побывать в наиболее примечательных пунктах Ниппона, где они смогли восхищаться сказочными красотами страны, наблюдать гигантские успехи страны Восходящего солнца во всех областях жизни и знакомиться с деятельностью юношеских организаций»[28].
Русские изъездили всю Японию и Тайвань. Они были истинными знатоками географии и культуры Японии и знали такие мелочи, о которых не подозревали даже сами японцы. К сожалению, в среде эмигрантов так и не нашлось энтузиаста, чтобы описать все увиденное и пережитое.
[1] Шилов Б. Каруизава – жемчужина Ниппон // Рубеж. – 1940. – № 34 (17 авг.) – С. 7 – 8, ил.
[2] Шляпин А. Живописный уголок Ниппон // Рубеж. – Харбин, 1935. — № 30 (20 июля). – С. 17, ил.
[3] Каннуси — синтоистский священник.
[4] Луганов К. Священная гора Фудзи. Помолиться в храме на Фудзи-яме – заветная мечта каждого ниппонца // Рубеж. – 1940. — № 39 (21 сент.) – С. 7 – 8, ил.
[5] Амурский Н. Зима в стране Восходящего солнца // Рубеж. – 1939. – № 4 (21 янв.). – С. 3, ил.
[6] Амурский Н. Героизм и скромность…. Паломничество к дому генерала Ноги // Рубеж. – 1938. — № 23. (4 июня). – С. 5, ил.
[7] Амурский Н. Живые остатки ниппонской старины // Рубеж. — 1939. — № 19 (6 мая). – С. 5, ил.
[8] Правильно: Татамия или Татамия-сан.
[9] Вероятно – ойваймоноя.
[10] Правильно: Утивая или Утивая-сан.
[11] Амурский Н. Где машины не заменят рук… Кустарная промышленность в Ниппоне // Рубеж. – 1938. — № 33 (13 авг.) – С. 5, ил.
[12] Григорьев М.П. Двадцать шесть веков, выковавших нацию Ямато: Краткий очерк истории и культурного развития Ниппона // Рубеж. – 1940. — № 7 (10 февр.) – С. 1 – 4: ил.
[13] Новогодние шествия в Ниппоне: Благодарность божествам за уходящий год // Рубеж. – 1943. — № 1 (30 дек. – 1 янв.) – С. 5, ил.
[14] Недопонимание, так как в Японии существуют наборы кукол специально только для хинамацури
[15] Тангоно сэкку (Хацудзэкку – это первый сэкку после рождения. Для девочек 3 марта как момоносэкку, а для мальчиков тангоносэкку. В любом случае первый сэкку называется Хацудзэкку, ведь хацу – это означает первый.
[16] По китайскому преданию, кой, проживший сто лет, пошел по реке вверх через водопады и поплывет еще дальше и превратится в дракона.
[17] Точнее украшается ирис сёбу — дословно чтение напоминает иероглифы «уважение военному делу», ведь для самурайских мальчиков.
[18] Амурский Н. Ниппон – рай для детей // Рубеж. – 1938. — № 14 (2 апр.). – С. 19, ил.
[19] Правильно: Фукуваути онива сото, фукуваути онива сото!
[20] Сейчас в Японии в конце января продают соевые бобы в пластмассовых пакетиках для той же цели. Почему бобами уничтожили чертей? Потому что бобы по-японски мамэ похожи на слово мамецу 魔滅разгром демонов, т.е. своего рода игра слов.
[21] Это странно, потому что 59-й император Уда царствовал с 867 до 931 гг., а сэцубун начался в 706 г. по Сёкунихонги 続日本紀.
[22] Оргинский Г. Сецубан… Черти, вон!.. Народный ниппонский обычай в день Нового года по лунному календарю // Рубеж. – 1938. — № 7 (12 февр.) – С. 7, ил.
[23] Андерсен Л. Русский балет в стране вишни: Воспоминания участницы турне // Рубеж. – 1936. — № 28 (4 июля). — С. 19 — 20.
[24] Андерсен Л. “Харбин-шоу” на гастролях в Ниппон. 1938.
[25] Библиотека «Туриста»: № 1. Акимото Сюнкичи. – Семейная жизнь в Японии. – Токио, Б.г. – 94 с., ил.; № 2. Иосида К., Кайго Т. Воспитание и образование в Японии; № 3. Ивадоо Т. Детские праздники в Японии; № 4. Накамура Кооя. История Японии / Пер. с английского изд., выпущенного Бюро иностранных туристов при Министерстве ж. д. Японии. – [Дайрен]: Акц. о-во Южно-Маньчжурской ж. д., [1938]. – 143 с.: фотогр.; № 5. Катао Г. Что такое Синтоо? – Токио: Акц. О-во ЮМЖД, 1935. – 76 с., ил.; № 6. Сузуки Д. Японский буддизм; № 7. Фукукита Я. Чайная церемония. — Токио: ЮМЖД, 1935. — 84 с.: ил.; № 8. Тамура Т. Виды Японии. / Пер. с англоязычного изд. Бюро иностранных туристов при Министерстве ж. д. Японии. – [Дайрен]: Акц. о-во Южно-Маньчжурской ж. д., Б. г. – 82 с.; № 9[25]. Одори: (Японские танцы). – Дайрен: ЮМЖД, 1942; № 10. Кисида Хидэто. Японская архитектура / Пер. с англ.– [Дайрен]: Акционерное о-во Южно-Маньчжурс. ж. д., 1935. – 139 с.: фотографии.
[26] Жиганов В.Д. Япония после двух лет войны с Китаем. – Шанхай: Русь, 1940. – 32 с.
[27] Бэн. В гостях у солнца и моря. Экскурсия колледжа Харбинского ХСМЛ в Ниппон // Рубеж. – 1937. — № 27 (3 июля). – С. 4 – 5, ил.
[28] Экскурсия русской молодежи в страну Восходящего солнца // Рубеж. – 1939. — № 48 (25 нояб.) – С. 16, ил.
