Продолжаем публикацию глав из книги К. Саркисова «Россия и Япония. Сто лет отношений». Эпизод 10 из главы IV «Двадцать одно требование» к Китаю
После того как в Циндао над горой Ильтис вместо черно-бело-красного флага германского Рейха взвился бело-красный флаг Восходящего солнца, Пекин стал осторожно, но настойчиво допытываться от Японии, когда та начнет выводить свои войска. Обата на встрече с Цао Рулином 25 ноября 1914 года объяснял, что вывод армии со всем ее снаряжением и тяжелой артиллерией, не говоря уже о разминировании бухты дело не простое и для этого необходимо время [ДВПЯ].
Като реагировал из Токио: со всех точек зрения, необходимо, чтобы какое-то время все оставалось бы без изменений [ДВПЯ]. Но Цао стал требовать согласования сроков. Наступил момент, когда нужно было что-то предпринимать. Выводить войска Токио не собирался, более того, при необходимости их число пришлось бы увеличить. Вопрос о сохранении за собой бывшей германской концессии был решен, и как выяснилось, с самого начала войны. Однако, как оказалось, и это было не главное. В Токио готовили программу радикального решения «китайского вопроса» − более амбициозную, дерзкую и наглую, чем просто приобретение бывшей германской концессии.
Ситуация способствовала этому в высшей степени. Война в Европе затягивалась и основное внимание и ресурсы держав были отвлечены на нее.[1] Как писал один из авторов, в противном случае никто бы не допустил, чтобы Япония приобрела такую степень власти над Китаем, о которой никто не мог и мечтать [Harvey].
С Англией была негласная договоренность о должном «вознаграждении» за войну. С Россией не было особых проблем, так как Петербург, которого на этот раз Токио не ставил в известность о своих планах в Китае, был настроен нейтрально или даже сочувствовал японской стороне. Приобретение Японией Циндао не затрагивало его интересов, а за солидарность с Японией в общих китайских делах Россия получала безопасность своих границ на Дальнем Востоке и в Маньчжурии, что было особенно ценно в период, когда ее война с Германией все более напоминала схватку не на жизнь, а на смерть.
В самом Китае режим Юань Шикая, рожденный кризисом власти, теперь шел к своей еще более кризисной фазе и был ослаблен до предела «второй китайской революцией», в результате чего многие лидеры которой, включая Сунь Ятсена, бежали в Японию и оттуда вели свою «подрывную деятельность». Острым был и экономический кризис, когда Пекин лишился займов из Европы, завязшей в затянувшейся и кровопролитной войне.
Оставались отношения с США. Здесь ревниво следили за тем, чтобы Япония, как это было после предыдущих ее войн с Китаем и Россией, не воспользовалась случаем, чтобы существенно расширить сферу своего влияния в регионе. К тому же в памяти были свежи воспоминания о кризисе двусторонних отношений, когда в апреле 1913 года власти Калифорнии приняли закон о запрете японцам покупать и брать в аренду землю. В этом откровенно расистском законодательстве японцы приравнивались к китайским кули. С некоторой нарочитостью и преувеличенной сенсационностью мировая пресса писала тогда о возможности войны между двумя странами.
Эти настроения были питательной средой для бурной реакции американцев на заявление Като в японском парламенте 8 декабря 1914 года, что в отношении будущего Циндао Япония никому ничего не обещала. Тинда вынужден был гасить страсти официальными заверениями, что Япония не собирается пересматривать своего обещания вернуть Китаю освобожденную от немцев территорию, хотя «технически и юридически» им не связана, так как Германия не выполнила требования добровольно уйти с этой территории, и пришлось применить силу [New York Times]. Сообщая 10 декабря из Вашингтона о потоке критических публикаций в американской прессе, Тинда предлагал игнорировать их, но Като возражал и требовал активно опровергать эти сообщения [ДВПЯ].
***
На этом фоне, отбиваясь от критики по поводу Шаньдуна, Токио решается на следующий, еще более амбициозный и дерзкий шаг. Еще 3 декабря Като направил в Пекин Хиоки сверхсекретный документ − многостраничный проект соглашения с Китаем, со списком неких «предложений», которые потом будет носить более близкое к их сути, тональности и характеру наименование «21-го требования к Китаю». Документ готовился, судя по всему сразу после того, как в Токио было принято решение участвовать в войне, и был, что называется, «выстрадан». 11 ноября, то есть спустя всего несколько дней после падения Циндао, документ был одобрен на экстренном заседании кабинета министров Японии, однако потребовались недели для его согласования на всех этажах власти. Как тогда было положено, перед тем как дать его на санкцию императора, следовало получить одобрение гэнро. Като лично возил документ 18 ноября к Ямагата и Иноуэ, 23-го к Мацуката. 29-го Като собирался повезти его к Ояма, но престарелый маршал был нездоров, и сделать это удалось только 9 января уже следующего 1915 года, когда он поправился настолько, что мог прочитать и одобрить этот документ. Но последнее было уже чистой формальностью, так как 2 декабря 1914 года после одобрения большинством гэнро проект получил санкцию императора.
Впрочем, даже после этого 30 декабря Ямагата попросил привезти ему снова не сам документ, а инструкцию к нему, адресованную Хиоки. Что в ней заинтересовало Ямагата неизвестно, но это дает представление о чрезвычайном характере этого шага. Знакомство с этими «предложениями» оставляло впечатление, что Япония воевала не с Германией, а с Китаем. Они были обширными, четкими и сформулированными настолько целенаправленно, что в них слышался плохо завуалированный ультимативный тон.
Касались они 5 сфер:
- наследование Японией всех прав бывшей германской концессии Цзяо-Чжоу на тех же условиях;
- продление всех концессионных прав (после русско-японской войны) в южной Маньчжурии на 99 лет и признание прав граждан Японии приобретать в собственность и аренду земли, вести экономическую деятельность (добыча полезных ископаемых, торговля и производство), свобода их проживания и передвижения;
- создание смешанного японо-китайского предприятия на базе рудников и металлургических заводов в провинциях Хубэй и Цзянси (Ханьепинский промышленный комбинат[2]);
- запрет отчуждать и сдавать в аренду иностранцам бухты, гавани и острова по всему побережью Китая;
- использование японцев в качестве советников по политическим, финансовым и военным вопросам при центральном правительстве Китая; признание права земельной собственности в Китае для японских храмов, больниц и школ; создание японо-китайских военных заводов при научно-технической помощи Японии; предоставление Японии прав на строительство железных дорог на китайской территории; консультации с Японией по вопросам строительства железных дорог, рудников и портов в провинции Фуцзянь (напротив Тайваня); предоставление японцам права религиозной пропаганды в Китае.
Инструкция японскому посланнику в Пекине, которую еще раз внимательно прочитал Ямагата, создавала впечатление, что в Токио рассчитывали не только припугнуть пекинской режим, что было реально, но и тешили себя иллюзией, что удастся соблазнить Китай преимуществами, которые, как они считали, это соглашение предоставляло. Като и Окума, его поддержавшего, казалось, что будет не так уж сложно «убедить» режим Юань Шикая и соглашение с Японией для него будет если не панацеей, то единственно реальным выходом из тупика, в котором тот очутился в тот момент [ДВПЯ].
Из двух традиционных средств убеждения − «кнута» и «пряника», насчет второго было много сомнительного, но и в отношении первого не было еще ясно, чем Китаю грозил отказ принять эти условия. Только позднее, в начале февраля следующего годы китайский посланник в Токио сообщал в Пекин об угрозе Японии применить силу, если ее требования не будут приняты [New York Times New York Times].
Что же касается «пряников», то они были включены во второй более «мягкий» вариант соглашения, который Хиоки следовало предложить в случае, если не проходил первый, наиболее радикальный и жесткий.
Требуя концессии Цзяо-Чжоу на 99 лет, как было в договоре с Германией, Япония обещала никогда не присваивать себе эту территорию. При возвращении Китаю бухты Цзяо Чжоу оговаривалось лишь его обязательство объявить здесь режим порта-франко с правом Японии на создание в определяемом ею районе японского сеттльмента.
В варианте более мягкого подхода сохранялись в целом положения жесткого варианта относительно обязательств Китая не уступать и не сдавать в аренду любой иностранной стране порты вдоль всего побережья Китая, прав Японии назначать политических, экономических и военных советников при китайском правительстве, прав и привилегий в Южной Маньчжурии и восточной части Внутренней Монголии, обязательство консультироваться с Японией при назначении в этих регионах политических, экономических и военных советников из других стран, а также создания на базе Ханьепинского промышленного комбината совместной японо-китайской металлургической компании. Если эти условия принимались, Япония была готова предоставить за них следующие «вознаграждения»:
- предоставить гарантии безопасности лично Юань Шикаю и его семье;
- пресечь деятельность в Японии китайских антиправительственных организаций, включая «революционную партию» и студентов, а также контролировать деятельность радикальных японцев из числа торговцев и лиц без определенных занятий;
- после полного изгнания Германии на Дальнем Востоке в соответствующее время вступить в обсуждение вопроса о возвращении Китаю концессии Цзяо-Чжоу;
- обсудить вопрос о награждении Юань Шикая и всех высших должностных лиц Китая японскими орденами и ценными подарками;
- обсудить вопрос о частичном или полном отказе Японии от репараций Китая в связи с восстанием ихэтуаней в 1900 году [ДВПЯ].
Кроме орденов, все остальные пункты были более или менее весомыми, но не перевешивали «требований». И это стало очевидным, когда пришло время ознакомить с содержанием документа тех, кому он предназначался.
В наступившем новом 1915 году 8 января Като «дал отмашку» Хиоки − можно начинать переговоры с Юань Шикаем [ДВПЯ]. Одновременно Като послал телеграмму в Лондон. По условиям союзного договора англичан следовало поставить в известность об этих требованиях к Китаю.
Грандиозный по масштабам и амбициозный по содержанию список требований к Китаю, разрабатывался в полном секрете не только от России и Франции, с которыми уже установились «полусоюзнические» отношения, но и от союзницы Англии. Но Лондон нужно было ставить в известность перед тем как начинать переговоры с Китаем уже потому, что стержнем японо-английского союза было взаимное обязательство уважать территориальную целостность Китая.
Теперь же Токио собирался информировать о своих планах не до, а одновременно с началом переговоров в Пекине. Передача ноты с требованиями, которые официально носили деликатное наименование «предложений» было отложено до 18 января 1915 года. В этот же день в Лондоне Иноуэ должен был передать Грею копию документа.
Вариант для Англии существенно упростили, требования резко сократили и оставили минимальные, чтобы они с самого начала не показался Грею неприемлемыми. В нем речь шла только о Шаньдунском полуострове и не было всего остального − прав в Маньчжурии и Монголии на рудники и железные дороги, создание совместного металлургического комбината. А запрет на отчуждение и аренду в пользу иностранных стран, включая Японию, бухт, портов и островов в нем касался только побережья Шаньдунского полуострова, а не всего Китая [ДВПЯ].
В 4 часа 30 минут пополудни 18 января Хиоки посетил китайского президента и вручил ему текст японских «предложений». Перед этим он получил два строгих наставления от Като − вести переговоры по всем пунктам «в пакете», не давая китайской стороне разбить их на части, и второе − потребовать от Пекина строгой конфиденциальности [ДВПЯ].
Последнее требование к китайскому президенту было не только наивно, но и глупо. В Токио должны были прекрасно знать, что понятие «хранить тайну» в Китае традиционно может иметь любой другой смысл кроме того, что означают эти слова.
Через 30 лет на встрече с Рузвельтом 8 февраля 1945 года, когда Сталин затронул тему секретности результатов Ялтинской конференции, американский президент заявил: «что не может быть никаких сомнений в отношении сохранения секретности в Ялте. Могут быть сомнения лишь в отношении китайцев» (Ялтинская конференция).
Тем более опыт общения с Юань Шикаем много раз показывал, что он не только ознакомит с документом все заинтересованные державы, но и в таком виде, чтобы иметь возможность столкнуть их лбами − прием, которым он пользовался всегда, правда, без особого успеха.
Неясно также, отчего Като и Окума, разрабатывавшие проект требований, были достаточно оптимистичны в отношении того, что он будет китайцами принят. Возможно на благодушие, отчасти, настраивали конфиденциальные контакты некоторых японских дипломатов и военных с Юань Шикаем.[3]
Об одном таком разговоре своему шефу генералу Хасэгава сообщал прикомандированный генштабом к японской миссии в Пекине, военный разведчик, один из лучших знатоков Китая в японской армии, полковник Бандзай Рихатиро. На церемонии празднования вступления в силу закона о выборах президента в начале январе 1915 года в центральном парке на территории бывшего императорского дворца Юань Шикай внезапно подозвал его и стал откровенничать. Война в Европе идет с переменным успехом сторон. В ней никто не может победить и дело идет к взаимному истощению. Когда же война закончится, говорил китайский президент, Россия сблизиться с Германией и обе они вновь двинутся в Восточную Азию. Китаю и Японии нужно объединяться, чтобы быть готовыми к этому, взывал он. Но японский полковник в этой тираде китайского президента усматривал только одно − Китай, как и прежде, пытается натравить Японию на Россию, чтобы защититься от нее [ДВПЯ].
Надежды, что Китай после окончания мировой войны может пойти на сближение с Японией были наивными. На следующий день после визита Хиоки к Юань Шикаю с ним увиделся все тот же полковник Бандзай. Он «по старой дружбе» нередко встречался с китайским президентом. Вот и сейчас сразу на следующий день 19 января он посетил китайского президента. Его впечатления о состоявшейся беседе, переданные Хиоки, были неутешительными. Япония нас за людей не считает и обращается с нами как с презренными рабами, возмущался китайский президент.
В том же тоне реагировал обычно более спокойный и покладистый Цао Рулин, посетивший в этот день японскую миссию [ДВПЯ]. Встревоженный реакций Пекина на его казалось бы заманчивые «предложения», Като несколько успокоился, когда прочитал саму телеграмму полковника в адрес японского Генштаба, и теперь сам утешал Хиоки в телеграмме от 21 января. Но аргументы Като − типичный пример самообмана. Китайский президент возмущался не японскими предложениями, а личными нападками на него японских газет. Некоторые из них «отзывались о нем презрительно, словно как к свинье или щенку», что было особенно обидно Юань Шикаю, который считал, что со времен русско-японской войны он «верой и правдой» служил делу сближения двух стран, и его единственным требованием было, чтобы Япония относилась к Китаю как к равному партнеру [ДВПЯ].
Теперь после этой реакции стало ясно, что переговоры с Китаем не сулят быстрого результата, и англичан следует информировать о японских требованиях в значительно более полной мере, чем это хотелось поначалу. Тем более что, судя по всему, Грей мог уже знать о японских требованиях из китайских источников. Американский посланник в Пекине Райнш информировал Брайана, что японские требования китайцами были переданы английскому министерству иностранных дел уже 16 января, то есть за два дня до официального вручения их японцами [FRUS 1915, China][4].
Иноуэ передал текст требований Грею существенно позднее − 22 января, обратив особое внимание английского министра на необходимость сохранения его содержания в строгой секретности. Грей несколько раз внимательно прочитал документ (видимо, сравнивая с тем, что он получил по секретным каналам). Ряд японских требований, в частности, о совместном японо-китайском металлургическом предприятии, его озадачил. И он попросил время для внимательного изучения полученного документа. Не выражая напрямую опасений, что японские требования могут вызвать крайне отрицательную реакцию Китая, он говорил лишь в общих выражениях, мол, Англия крайне заинтересована в том, чтобы японо-китайские отношения развивались «гладко», и Японии следовало бы приложить все усилия для этого. Грей добавил, что он будет ждать еще сообщений от Джордана.
На замечание Грея, мол, о «предложениях» следовало бы поставить в известность и союзников по Антанте − Россию и Францию, Иноуэ просил пока все хранить и от них в тайне [ДВПЯ].
Это было указание Като, который был против того, чтобы ставить кого-либо в известность до того момента, пока нет договоренности с Китаем. Но самое любопытное, что утечка информации началась из самих японских газет, что наводило на мысль, что у Окума и Като в их китайской политике были свои противники. 21 января «Асахи» первой напечатала сообщение о визите Хиоки к Юань Шикаю и «обмене мнениями» [Асахи]. А 22 января «Иомиури» опубликовало редакционную заметку о том, что 18-го числа Хиоки посетил Юань Шикая и имел с ним продолжительную беседу» [Иомиури]. И хотя в публикациях не было сведений о самом содержании требований, ее заголовок «Начало японо-китайских переговоров» говорил о чем-то важном и серьезном.
Но наследующий день, 22 января информационное поле в Японии взорвалось. В газетах появились целые колонки, посвященные переговорам и реакции на них зарубежных стран. Через день, 24-го января с номером «Асахи» на руках к Като пришел Малевский. В газете довольно драматично описывалась ситуация. Переговоры затягиваются, на японские предложения Китай высказал свои соображения, и теперь японский посланник получил указание принять меры к тому, чтобы Пекин согласился с ними. Упорство Китая может привести к серьезному кризису в отношениях между двумя странами, пророчески предупреждала газета [Асахи]. На закономерный вопрос российского посла, что это за переговоры, Като посоветовал не обращать внимания на публикацию, которая, которая по его словам, сильно искажает реальное состоянии вещей (very misleading) [ДВПЯ].
И через день, 25 января, отвечая английскому послу, не собирается ли он поставить в известность Россию о своих требованиях к Китаю, коль скоро они касаются Маньчжурии и Монголии, Като отвечал, что в этих требованиях нет ничего нового, и он не предвидит возражений с российской стороны. В соответствующее время Россия будет поставлена в известность, а пока переговоры только начались и он просил бы английского посла хранить все сведения в строгом секрете [ДВПЯ].
Причин для подобной просьбы было несколько, но одна была, возможно, самой
главной. Реакция США внушала опасения. Но все предосторожности в этом смысле были абсолютно напрасными. Скрыть от Вашингтона содержание требований было невозможно, и утечка информации шла прямо из президентского дворца в Пекине.
Вечером 23 января Райнш телеграфировал Брайану, что Японией предъявлен Китаю длинный список требований со строгим предупреждением не передавать их содержание другим державам под угрозой серьезных последствий. Эти требования не могут быть удовлетворены без отказа полностью от политики открытых дверей, как и независимости Китая в политической и экономической сферах, бил тревогу американский посланник [FRUS 1915, China].
Ссылки на источник информации не было, но он угадывался легко. По инструкции из своих столиц японскую миссию в Пекине атаковали посланники других стран. О чем Япония ведет переговоры с Китаем? − с этим вопросом первым в японскую миссию в Пекине 24 января пришел французский посланник. Хиоки изворачивался, как мог и ничего по существу не сказал. Это было утром, а после обеда в японскую миссию пришел Крупенский.
Насколько можно верить слухам, что отношения Японии с Китаем ухудшились настолько, что не исключена война между ними, прежде всего поинтересовался русский посланник. Он признался, что получил из Петербурга инструкцию уточнить сообщение русского посла в Токио о том, что Япония выдвинула Китаю большой пакет требований. Если это соответствуют действительности, то выяснить, какого они содержания.
Хиоки отвечал, что если его правительство и начало переговоры, то, скорее всего, это так и есть, и он уже просил Токио поставить его в известность − сочинял он без зазрения совести. Но настойчивость русского посланника, который на прощание, вновь попросил дать ему знать об ответе из Токио, заставила Хиоки поторопить Като с инструкциями на этот счет [ДВПЯ, 1915/3–1/4–1: 119, 120].
Вслед за французским и русским посланниками с аналогичным вопросом должен был бы прийти и Джордан. Хиоки просил Като разрешение передать английскому посланнику главные моменты требований, тем более что в них много пунктов, касающихся железных дорог, а это напрямую затрагивает интересы Англии [ДВПЯ].
Разочарованный в своих надеждах на Англию во время войны за Циндао, Пекин делал ставку на США, не связанные с Японией союзным договором как Англия, или конвенциями как Россия и Франция. Американская миссия «была проинформирована» о некоторых деталях японских требований, из которых видно, что Китай переживает самый острый кризис в своей истории, когда под угрозу поставлен его суверенитет и политика открытых дверей, а Америке грозит быть полностью выключенной из экономической деятельности в Китае, писал Брайану 23 января Райнш. При этом добавлял, что в Пекине считают − их неприятие японских требований приведет к тому, что Токио усилит поддержку китайских революционеров и станет поводом для вооруженного вмешательства. [FRUS 1915, China].
В последнем замечании было что-то рациональное. На эту мысль наталкивало одно из предложений из разряда «пряников» − прекратить поддержку революционеров в случае принятия японских предложений.
Под японским давлением и пристальным вниманием со стороны других стран Пекин лавировал. Намеренно драматизируя отдельные положения японских требований, он намеренно в тактических целях не сообщал все детали, сохраняя вид, что при определенных обстоятельствах и условиях можно и договориться.
Категорический отказ мог спровоцировать Японию на переход от уговоров к насильственным мерам. В этом случае рассчитывать на помощью со стороны не приходилось. Расчет на США не оправдывался − здесь были не на шутку встревожены, но не настолько, чтобы активно вмешаться и заставить Японию отказаться от своих требований или смягчить их.
Американский посланник в Пекине строчил одну за другой телеграммы. 24-го января: здесь признано, что японские требования создают в Китае кризис, которого до сих пор еще не было; 26-го: нашу миссию информировали, что требования включают в себя не только предоставление Японии преимущественных прав, не совместимых с суверенитетом Китая и принципом «открытых дверей», но и оговаривают другие в пользу интересов Японии, которые позволяют ей по всему Китаю при предоставлении концессий другим странам использовать право «вето»; 27-го: последующие японские требования включают в себя административные права в Южной Маньчжурии и особые права на национализированные копии железной руды по всему Китаю.
На все эти панические телеграммы Брайан отвечал лаконично − ваша информация тщательно и оперативно изучается, просим держать полностью в курсе всех событий [FRUS 1915, China]. Райнш продолжал писать о новых и новых требованиях, но официальной реакции не было.
Но очень скоро всем делать вид, что ничего особенного не происходит, становится невозможным. В конце января китайские газеты на своем и английском языках одна за другой начали печатать пространные статьи о японских «предложениях», называя их необоснованными и требуя от правительство не обсуждать их содержание, а просто отказаться от каких-либо переговоров на этот счет [ДВПЯ].
Като надеялся договориться с Пекином до того, как будет необходимо официально поставить другие страны в известность о требованиях, и он торопил Хиоки с переговорами. Но китайская сторона, угадывая его намерение, сознательно тянуло с ними [ДВПЯ].
В этой ситуации помимо Англии нетерпение стали проявлять Россия и Франция. 27 января Малевский снова у Като с тем же вопросом − в чем содержание японских требований? Като, на этот раз, не стал отвечать общими фразами, а пообещал поставить русского посла в известность о содержании японских требованиях, как только на них будет получен ответ Юань Шикая.
Позиция министра не показалась разумной японскому послу в России. Мотоно просил разрешения без промедления ознакомить Сазонова с основными пунктами японских требований Китаю. Рано или поздно, он узнает о них от китайского посланника в Петербурге, что не отвечает японским интересам [ДВПЯ].
Но Като упорствовал. Переговоры в Пекине пока не сдвинулись с мертвой точки, и как только станет известна позиция Китая, основное содержание требований можно будет сообщить правительствам России и Франции [ДВПЯ].
Мотоно не оставалось ничего другого, как вновь уверять Сазонова, что, хоть он и не знает содержания японских требований, в одном он абсолютно убежден − они не затрагивают интересов России. На встрече 1 февраля Сазонов со своей стороны говорил, что он лично в этом не сомневается, но по его сведениям, в Англии, Франции и особенно в США, испытывают к ним большое подозрение, и поэтому было бы неплохо ввести их в курс дела.
Из разговора с Сазоновым сложилось впечатление, писал Мотоно, что из Пекина сюда в Петербург приходят разные слухи о японских требованиях, цель которых настроить страны Антанты против Японии. Поэтому он считал бы необходимым как можно скорее сообщить хотя бы России и Франции основное содержание требований [ДВПЯ].
Японский посол ошибался только в одном − это были не слухи. В России уже имели полный не адаптированный список японских требований. После того, как 29 января Джордан получил японскую версию требований и поделился им с Крупенским, тот заметил, что и этот «полный» вариант, на самом деле урезанный, а настоящий − значительно больше и полнее. Российский посланник его не обманывал. Джордан мог убедиться в этом 6 февраля, когда список японских требований принес ему Моррисон, который еще оставался советником Юань Шикая. А 9 февраля аналогичный список Джордан получил от китайцев. Его тайно передал ему советник китайского министра иностранных дел Гу Вэйцзюн [Lowe; Kit-ching].
Время шло, и Като в телеграмме Мотоно признавался, что перспективы добиться от Китая согласия весьма призрачны: все равно, что «ловить руками облако». Но Сазонова можно будет поставить в известность, только когда появятся ощутимые результаты. А пока следует подчеркивать, что Россия может быть спокойна − требования не наносят ущерба ее правам и интересам [ДВПЯ]. Но понимая, что долго отнекиваться не удастся, Като торопит Хиоки в Пекине. Следует жестче требовать ответа на предложения, пишет он 3 февраля в Пекин. Китайская сторона намеренно затягивает их. Если не получается разговор с новым министром иностранных дел Лу Чжэнсяном, следует выйти прямо на Юань Шикая и потребовать от него ясного ответа [ДВПЯ].
Лу Чжэнсян − новый старый министр. Он только в сентябре 1913 г. уступил свой пост Сунь Баоци (孫宝琦), который как считали, ушел в отставку в знак протеста против японского давления, а скорее из-за того, что не мог ему противостоять.
Не дожидаясь уже результатов переговоров в Пекине он 4 февраля дал санкцию послам в России и США ознакомить правительства этих стран с некоторыми из японских требований.
На следующий день Мотоно информировал Като, что японские предложения и сведения о ситуации на переговорах он оформил в виде памятной записки и передал Сазонову. Тот, как обычно, быстро пробежал глазами по тексту и заявил, что на первый взгляд ни один из пунктов не вызывает возражений, но он еще раз внимательнее прочитает этот документ и, если потребуется, попросит дополнительных разъяснений [ДВПЯ].
В тексте, сообщенном Сазонову, требования касались уступки Японии всех прав Германии на Шаньдунский полуостров, металлургического комбината, Маньчжурии и Монголии, прав на приобретении земли, запрета отчуждать и сдавать в аренду всем без исключения иностранцам порты, бухты и маленькие острова вдоль китайского побережья.
Для каждого из перечисленных пунктов у Като было свое объяснение и оправдание. По Шаньдунскому полуострову Япония решила заручиться вначале согласием Китая, а потом побежденной страны − Германии. В 1905 году по Ляодунскому полуострову порядок был обратный − вначале с Россией в Портсмуте, потом уже с Китаем. Что касается металлургического комбината − Япония вложила в китайское предприятие огромные деньги, которые себя не оправдывают, поэтому она предлагает Китаю совместное предприятие. В Маньчжурии и Монголии − Япония хочет воспользоваться ситуацией, чтобы
закрепить свои уже существующие здесь права. Насчет китайского побережья − это в полной мере отвечает принципу территориальной целостности Китая. Подписав с Японией такой документ, Китаю будет легче защищать права на свою собственную территорию и не уступать ее никому, включая Японию [ДВПЯ].
Като утаил лишь последнюю группу японских требований, самую чувствительную − о японских советниках в китайском правительстве по политическим, военным и экономическим вопросам.
У Малевского, получившего тот же документ в этот же день, не было к нему замечаний. Он только поинтересовался, не видит ли Япония необходимости по условиям мира заручиться вначале согласием Германии на передачу Японии прав на Шаньдунский полуостров. В отличие от Ляодунского полуострова после войны с Россией, когда она вначале по договору получила согласие России, а затем уже с Китаем, на этот раз она в первую очередь договаривается с Пекином, истинным хозяином арендуемой территории.
«Это благородно», похвалил Малевский, подчеркнув, что в отношении всех пунктов японских требований российское правительство не имеет возражений и считает их вполне закономерными и разумными [ДВПЯ].
На момент встречи Малевского с Като в российском МИД уже имелся полный вариант японских требований. Грей «строго конфиденциально» сообщал в японский МИД, что т. н. «китайскую версию» японских требований, которая значительно больше и полнее той, которую он получил от японской стороны, передал ему русский посол. Бенкендорф от имени своего правительства просил оценить эту версию и поинтересовался, какие последствия она может иметь для англо-японского союза. И заодно, как отнесется Англия к тому, если Россия установит близкие отношения с Японией. Грей отвечал русскому послу, что ничто не омрачает тесные отношения между Англией и Японией, и он только приветствовал бы столь же близкие отношения между Россией и Японией [ДВПЯ].
Впрочем, он не совсем понял, отчего Сазонов интересуется отношением Англии к возможности установления близких (союзных) отношений России с Японией.
Грей хитрит. Он помнит, что Россия уже с прошлого года допытывалась у него, не станет ли Англия, как союзница Японии, возражать против русско-японского союза? Приветствуя такой союз, Грей тогда говорил, что следует дождаться окончания войны. Теперь Грей изменил свою позицию − уверял Сазонов японского посла на встрече 2 января. Из телеграммы Бенкендорфа он узнал, что Англия не будет возражать, если этот союз будет заключен и до окончания войны [ДВПЯ].
В любом случае, требования к Китаю, какими непомерными они ни казались в других столицах, не мешали Сазонову в его последовательном движении к союзу с Японией. Помимо очевидной заинтересованности в японской помощи в войне движение Японии вглубь Китая дальше от границ самой России и ее интересов в Китае было само по себе позитивным. Совсем иной складывалась ситуация в англо-японских отношениях. Движение Японии вглубь Китая и получение ею слишком большого влияния на китайскую политику было не очень хорошо само по себе, учитывая английские интересы в Китае.
Но одновременно это движение в сторону Индии, безопасность которой была в центре всей британской политики в Азии, а в свое время и главной причиной соперничества с Россией. Теперь, когда Като узнал, что у Грея полный перечень, включая т. н. «пятую группу» требований, он мог ожидать любого сюрприза со стороны Лондона, где к этому моменту нарастало недовольство поведением Токио. Во время беседы 10 февраля Грин спросил что называется «в лоб» − не держит ли Япония некоторые требования к Китаю в секрете не только от России и Франции, но и от Англии.
Като вновь стал выкручиваться, мол, есть «требования», которые сообщены полностью, но и есть «пожелания», которые, в частности, могут исходить от самого Хиоки, который вовсе не обязан сообщать в Токио о всех деталях. Но он готов вновь и вновь заверить, что все они не затрагивают интересов Англии. Сомневаясь именно в этом, английский посол, прощаясь с Като, спросил, не имеет ли тот ничего против, если он сообщит в Лондон все о чем, они говорили [ДВПЯ].
Лондон волновали, главным образом, его собственные интересы. Но Англия не могла оставаться безучастной к росту напряженности в отношениях Японии с США. Американский посол Джордж Гатри (George W. Guthrie) получил текст японских требований от Като 8 февраля. Он добросовестно переслал его Брайану.
Гатри стал послом в возрасте 65 лет. Не имел никакого отношения к дипломатии, не считая внутреннюю дипломатию отношений с муниципалитетом, разными ведомствами, избирателями на выборах в родном Питтсбурге. Он был вице-президентом одного из банков, прославился активной деятельностью на благо города, мэром которого он был избран. Был активным членом демократической партии США и Бывшим Великим Мастером масонов Филадельфии.
Один из примеров, как не имевшие никакого опыта дипломатической работы за рубежом, назначались послами в самые важные для США страны. В Японии он пробыл с 1913 г. по 1917 г. Здесь же и скончался − не в служебном кабинете, а на поле для гольфа во время любимой игры с одним из соотечественников. Ему приписывали заслуги в выправлении американо-японских отношений, когда они начинали приобретать явные черты конфронтационности. Правительство Японии продемонстрировало жест подчеркнутой дружбы − гроб с покойным послом был доставлен на его родину на крейсере «Адзума».
Но у госсекретаря США был источник, располагавший информацией «из первых рук». Американский посол в Китае Райнш признавался в одном из своих посланий в госдепартамент, что по вопросам, связанным с японскими требованиями, официальные китайские лица высокого ранга часто с ним консультируются, информируя о трудностях, с которыми сталкивается их правительство, и о тех альтернативах, между которыми приходится им выбирать. При этом все они высказывались в том духе, повторялся Райнш, что Китай столкнулся с самым острым кризисом в своей истории [FRUS 1915, China].
В США были склонны доверять китайским источникам. В Англии же лондонская «Таймс» призывала читателей не очень им верить. В редакционной статье на следующий день после сенсационной публикации ею 12 февраля полного списка японских требований, можно было прочитать: Обычно все, что исходит из китайских источников, следует ставить под сомнение, особенно в настоящее время, когда в Китае по-прежнему активно действуют прогерманские силы, а Германия заинтересована в том, чтобы посеять вражду среди союзников. Но, если даже сведения о японских требованиях соответствуют действительности, продолжала газета, в японских претензиях, нет ничего предосудительного. Япония вправе требовать себе награды за победу. К тому же ни один из пунктов не ставит под сомнение два самых важных принципа − территориальную целостность Китая и в нем равные для всех возможности. Ничего странного нет в том, что Япония пытается выговорить себе какие-то привилегии в отношении определенных железных дорог, рудников и прочего. Запрет на отчуждение и сдачу в аренду портов, бухт и маленьких островов вдоль китайского побережья тоже вполне закономерен. Все это напоминает английское соглашение 1898 года по району реки Янцзы и подобные соглашения Франции и других стран с Китаем [Times].
После публикации японских требований в «Таймс», вызвавшей оживленные комментарии во всех столицах, подозрения в отношении истинных намерений Японии, как ни странно, несколько ослабли. Тинда передавал из Вашингтона о беседе с английским послом в США. Один из наиболее опытных британских дипломатов, сыгравших заметную роль при заключении англо-японского союза 1902 г., Сесил Спринг-Райс под большим секретом передал содержание его разговора с Брайаном. Тот, как показалось ему, несколько успокоился. За исключением новой железной дороги, которую Япония собирается строить на Шаньдунском полуострове, все остальное − это то, что имела прежде Германия. Что же касается советников и рудников, то это не выходит за рамки Маньчжурии и Монголии. Брайан признался, что его больше всего волновало, что Япония воспользуется моментом и навяжет Китаю соглашение, которое потом использует, чтобы захватить все китайские порты на тихоокеанском побережье [ДВПЯ].
Если Брайана усиление японских позиций в южной Маньчжурии и восточной Монголии даже успокаивало, так как «локализовало» японское проникновение в Китай, то Россию по понятным причинам интересовало именно это. Насколько японские требования в той части, которая остается пока неизвестной, согласуются с прежними соглашениями двух стран о разделе сфер влияния в этих областях?− С таким вопросом Малевский пришел к Като 15 февраля. Все интересы России в соседствующих областях будут полностью соблюдены, в этом нет никакого сомнения, говорил японский министр. Переговоры с Китаем еще ни к чему не привели, но как только будут приняты японские условия, Япония сразу же войдет в контакт с Россией, чтобы согласовать позиции. В свою очередь, узнав у Малевского, что Россия может со своей стороны выдвинуть требования к Китаю, Като просил через какое-то время встретиться и по этому поводу [ДВПЯ].
Китай, однако, не только не принимал японских условий, особенно в той части, где говорилось о советниках, совместных арсеналах по производству оружия, закупках Китаем японского оружия и по целому ряду других требований, которые вошли в т. н. 5 группу требований, но от «пассивного сопротивления» перешел в дипломатическую атаку. Как сообщал в госдепартамент Райнш, ему стало известно, что накануне китайское правительство поручило всем своим посланникам в зарубежных странах передать их правительствам полный текст японских требований [FRUS 1915, China].
Это уже был тот текст, который Юань Шикай получил от Хиоки 18 января. Все, что печаталось в газетах до этого было фрагментарно и создавало впечатление, как у Брайана, что речь идет только об ограниченной территории Китая. Иноуэ бил тревогу из Лондона: требования «пятой группы», которые тщательно скрывались или о которых говорилось весьма туманно, сейчас через китайских посланников слово в слово стали полностью известны во всех европейских столицах и в Вашингтоне. Нужно исходить из того, что у Грея на руках весь список, и нужно думать, как все это объяснять [ДВПЯ].
В трудном положении в Вашингтоне оказался и Тинда. Он вынужден был уверять Брайана, что все это неправда, и, мол, США был передан полный текст японских требований. А на вопрос госсекретаря, не знает ли он, кто ответственен за «лживые» публикации, отвечал, что, увы, не имеет представления. Может быть, во всем виновато германское влияние в Китае? − задал «наводящий» вопрос Брайан. Но Тинда не попался на удочку и заметил что, хотя это и вполне возможно, нет никаких свидетельств, подтверждающих это [FRUS 1915, China].
Като из Токио успокаивал послов − он уже нашел всему объяснение. На встрече с Грином, отвечая на его недовольство, что Япония скрыла часть требований к Китаю, он объяснял: «список «требований» полностью передан, а все остальное − не «требования», а «пожелания», которые Япония давно высказывала в адрес Китая. Газеты же их искажают и раздувают [ДВПЯ].
Вскоре выяснилось, что Пекин помимо своих дипломатических представителей решил всю информацию «слить» в мировую печать. 19 февраля «Чикаго Геральд» опубликовала полный текст японских требований, полученный непосредственно из китайских дипломатических источников. А на следующий день этот же документ попал на страницы «Таймс» [Times].
Выходило, что Като всех вводил в заблуждение. Брайан пытается со своей стороны объяснить отсутствие в полученной от него ранее версии наиболее «одиозных» (obnoxious) требований. Скорее всего, после того, как Китай их отверг, японское правительство сняло их, пишет он Райншу. Он не может поверить, что Япония так легко способна выдвинуть требования, несовместимые с политической целостностью и независимостью Китая, и наносит ущерб экономическим интересам других стран. Но ответ Райнша не оставлял сомнений. Не далее как 19 февраля китайскому посланнику в Токио было официально заявлено, что Япония не только не снимает свои требования, но настаивает на обсуждении всех требований в целом.
Тут подоспела телеграмма из Токио от Гатри, и все как бы встало на место. Оказывается, в Пекине помимо «требований», о которых США оповещены полностью, обсуждаются «предложения», с которыми не было необходимости знакомить других, так как они из области «благих пожеланий», убеждал Като американского посла на встрече 20 февраля. Опубликованные в печати они в целом соответствуют действительности, однако есть и явные искажения и преувеличения. Далее Като подробно, пункт за пунктом, уточнял эти «предложения», добавив даже те, которые в публикациях отсутствовали [FRUS 1915, China].
На следующий день Тинда попросил о встрече с Брайаном и передал ему полный перечень «пожеланий». Теперь официально Токио извещал о том, что они включают:
- прием на работу в центральные правительственные органы Китая компетентных японских советников по политическим, финансовым и военным вопросам;
- право на приобретение земли в Китае для сооружения японских больниц, религиозных сооружений и школ;
- прием на работу в полицейские участки большего числа японских полицейских в местах, где это диктуется необходимостью, а также введение в этих местах совместной китайско-японской полицейской службы;
- закупку у Японии определенного количества оружия и военного снаряжения или организация совместных китайско-японских заводов по производству оружия и военных материалов с привлечением на работу в них японских инженеров;
- контракты на строительство ветки от Ухани до железной дороги Цзюцзян − Наньчан, от Наньчана до Ханчжоу и от Наньчана до Чаочжоу;
- предварительные консультации с Японией при привлечении иностранных капиталов для строительства железных дорог, разработки рудников и оборудовании портов (включая судоверфи) в провинции Фуцзянь;
- признание прав японцев вести миссионерскую деятельность в Китае [FRUS 1915, China].
Передавая этот список Тинда специально подчеркивал, что он это делает не потому что обязан (в обменных нотах от 30 ноября 1908 года (соглашение Рут − Такахира) оговаривалось соблюдение принципов сохранения статус-кво (территориальной целостности Китая) и равных возможностей, а также необходимость обсуждения мер в случае, если этим принципам что-то угрожает. Но японские требования не угрожают им, поэтому передачу этого списка следует рассматривать как жест доброй воли. [ДВПЯ].
Американцы оказались, таким образом, первыми, кто получил весь список. Токио хотел избежать конфликта со страной, где уже начинали бурлить сильные антияпонские страсти. Но теперь было глупо скрывать то же самое от Англии и от других. И на следующий день Като поручил Иноуэ показать этот список Грею. В японо-английских отношениях тучи стали сгущаться, особенно после того, как до Грея дошли слухи о словах Като, что Япония будет добиваться от Китая принятия ее условий даже, если они противоречат интересам Англии. Като поручал Иноуэ убедить Грея, что это сущий вымысел. Приписываемые ему слова, он не произносил. Единственное, о чем он говорил, это то, что Япония не обязана ставить в известность Англию о каждом своем шаге на переговорах и согласовывать его с ней [ДВПЯ].
В Лондоне царило уныние. Идти на конфликт со своим союзником в разгар войны не хотелось, но и не реагировать совсем, продолжая старую «песню» о непоколебимости двустороннего союза, было тоже невозможно. В связи с этим, был выбран пока предостерегающий тон.
В меморандуме Грина адрес Като от 22 февраля, несмотря на сдержанный тон, легко можно было уловить раздражение. Если японские требования войдут в противоречие с коммерческими интересами англичан в Китае, он [Грин] не сомневается, что японское правительство будет готово обсуждать эти вопросы. Кроме того, есть большая заинтересованность в том, чтобы японское правительство воздержалось от выдвижения каких-либо требований, которые вполне резонно могли бы рассматриваться как нарушение территориальной целостности и независимости Китая, и когда он был бы поставлен в трудное положение, не зная, что ответить на вопросы, как эти требования согласуются с условиями союза между Англией и Японией [ДВПЯ].
Иной была позиция Франции. Исии сообщал из Парижа, что местное правительство вполне спокойно отнеслось к сообщениям газет о скрытых японских требованиях, а французские банкиры даже «приветствовали» сообщения о том, что Япония возьмет в свои руки ряд дел в Китае. Волновал только пункт об особых правах Японии в провинции Фуцзянь. Это уже очень близко к французским владениям в Индокитае. Однако вполне возможно заручиться тайным соглашением, как это было сделано в 1906 году, о соблюдении Японией французских интересов в Индокитае [ДВПЯ].
Успокаивала и информация из Петербурга. 25 февраля Мотоно передал Сазонову список «пожеланий», ранее посланный послам в Вашингтоне и Лондоне. У русского министра вызвал интерес только пункт о японских советниках в центральных правительственных учреждениях. Быстро пробежав глазами текст, русский министр заметил, что это может вызвать наибольшие вопросы со стороны других стран. Мотоно по своей инициативе заявил, что состояние государственных дел в Китае само по себе представляет угрозу миру и стабильности на Дальнем Востоке.
А у Малевского, который в тот же день в Токио встречался с Като, наибольший интерес вызвал пункт о производстве оружия в Китае и для Китая [ДВПЯ]. Это был резонный вопрос. Хорошо вооруженный Китай мог быть угрозой российским интересам в этом регионе. При наличии достаточной силы Пекин в первую очередь постарался бы вернуть себе все, что России удалось приобрести, начиная с 17 века.
После меморандума английского посла Като ждал с нетерпением вестей из Лондона. Иноуэ успокаивал его, что общественное мнение в английской столице пока спокойно реагирует на сообщения о «непомерных» требованиях Японии к Китаю. Газеты воздерживаются от резких комментариев. Все внимание поглощено новостями с фронтов: отступление русских войск, бомбардировки Дарданелл и операции германских подводных лодок, писал он 24 февраля из английской столицы [ДВПЯ].
На какое-то время наступила передышка. 10 марта Грин передал Като многостраничный меморандум английского правительства, из которого следовало, что Лондон больше всего задевает вопрос о строительстве железных дорог. Японские «пожелания» по строительству железных дорог были в противоречии с соглашениями Англии с Китаем на эту тему [ДВПЯ].
Неприятное известие пришло из Вашингтона. Тинда сообщал, что на встрече с ним 13 марта Брайан предупреждал, что скоро через американского посла передаст японскому правительству ноту. Это очень длинный документ, в каком то смысле целый трактат. Но начинался он с самого существенного. Из полученных от японского правительства двух нот американское правительство было радо узнать, что японские «предложения» были представлены Китаю не как «требования» , а как «пожелания» для «дружественного рассмотрения», или иными словами, они не будут навязываться Китаю в случае, если он их не примет [ДВПЯ].
Зафиксировав свою главную позицию, госдепартамент далее на 20 страницах излагал всю историю двусторонних и многосторонних соглашений о соблюдении территориальной целостности Китая и принципа равных возможностей, начиная с 1899 года, когда США обратились ко всем заинтересованным странам с призывом подтвердить эти принципы. Брайан не упустил возможность напомнить, что в 1901 году после восстания ихэтуаней, когда Россия подписала соглашение с Китаем по Маньчжурии, сама Япония обратилась к США с предложением выступить против данного соглашения как нарушающего эти принципы. Документ заканчивался словами, что США не могут отнестись безучастно к попытке одной из держав установить в Китае свое доминирующее влияние в политической, военной и экономической областях и надеется, что Япония не будет пытаться силой навязать свои предложения, которые «не дают американцам возможность равного участия в экономическом и промышленном развитии Китая и ограничивают политическую независимость Китая» [ДВПЯ].
В ноте было немало вежливых слов и всяческих заверений, что США не пытаются поставить под сомнение «преобладающее положение» Японии в регионе или ее стремление иметь близкие отношения с Китаем. Но в целом это было первое серьезное предупреждение японским амбициям. И момент был выбран не случайно.
Переговоры в Пекине, которые и без того продвигались черепашьим шагом, теперь зашли в тупик. Китайская сторона упорствовала в отношении японских прав в южной Маньчжурии, а о восточной части Монголии вообще отказывалась разговаривать.
На встрече с Грином 17 марта на его провокационный вопрос, не время ли перейти к силовому давлению, Като отвечал, что у Японии нет такого намерения [ДВПЯ]. Когда же речь зашла об американской ноте, Грин заверил, что вряд ли такой же резкой реакции можно ожидать от других стран, а Като вспомнил о меморандуме Грея по железным дорогам как примере конструктивного отношения, когда противоречия по поводу железных дорог можно вполне уладить путем переговоров [ДВПЯ].
Но надежда удержать отношения с Лондоном на конструктивной ноте могла не оправдаться. Лондон не был готов на этот раз всецело поддержать своего союзника. Грин на той же встрече передал Като копию телеграммы Грея. Вопрос о железных дорогах важный, но не самый главный, писал английский министр. Японские требования могут спровоцировать острый кризис власти в Китае, которым воспользуется Германия, чтобы столкнуть Японию с Китаем, и поссорить Токио с остальными державами Антанты. Он прочитал, что некоторых в Японии увлекает идея введения японских войск в Пекин, чтобы заставить его согласиться на японские предложения. И хотя это не официальный источник, он надеется, что Япония не станет силой навязывать свои предложения, а Китай достаточно благоразумен, чтобы принять некоторые из японских требований [ДВПЯ].
Перемены во взаимоотношениях Японии и Англии дали пищу для спекуляций. В некоторых китайских газетах появились сообщения о «протесте», который послы Англии и России, якобы, выразили японскому правительству. 23 марта Като беседовал по этому поводу с Малевским. Русский посол назвал эти публикации абсурдом. Не говоря уже о том, что он этого не делал, да и посол Англии, насколько ему известно, все последнее время находился в Камакура, а французский посол болен и прикован к постели. Видимо, не вполне удовлетворенный этими словами русского посланника, Като, сославшись на пример английского посла в Вашингтоне, дал понять, что было бы неплохо, если оба посла выступили бы с официальным опровержением [ДВПЯ].
***
Теперь, когда все пункты японских требований были опубликованы, все точки над «и» были поставлены, японская дипломатия перешла от оправданий в контрнаступление. И через два дня в Вашингтоне Тинда вручил Брайану свой ответ на пространную американскую ноту. Не имея еще полностью всего текста, который пришел только в начале апреля, японский МИД потратил почти две недели на составление ноты, в которой пункт за пунктом оправдывались все японские требования к Китаю. Документ получился тоже объемистым и тоже с экскурсами в историю. Заметив с ироничной благодарностью, что в ноте содержится признание Соединенными Штатами особых интересов Японии в южной Маньчжурии, восточной Монголии и на Шаньдунском полуострове, Тинда далее опровергал все обвинения в том, что японские требования нарушают суверенитет Китая и принцип равных возможностей. Кроме упомянутых районов Япония не требует себе особых привилегий. Ссылаясь на действия той же Англии или Франции, он утверждал, что Япония настаивает на правах, равных с европейскими странами − касается ли это назначения в китайские государственные структуры советников, производства и продажи оружия и всего другого. В отношении китайской провинции Фуцзянь Тинда вспоминал попытку госсекретаря Джона Хея приобрести на ее побережье место для устройства «угольной станции» для американского флота [ДВПЯ].
Получив этот документ, Брайан 27 марта сам направился в японское посольство. Здесь полуофициально он говорил о том, как он видит решение всех проблем Японии, связанных с Китаем. В соглашение с этой страной можно записать пункт, не допускающий дискриминации ее граждан при приглашении в советники, при закупках иностранного оружия, ни по количеству, ни по его характеру. Что же касается участия в полицейском надзоре в южной Маньчжурии и восточной Монголии, этот вопрос может быть согласован по принципу участия, пропорционально числу японцев, проживающих в том или ином населенном пункте [ДВПЯ]. В отношении провинции Фуцзянь Брайан еще раньше устно и письменно, непосредственно и через Гатри заверял, что американское правительство без колебаний одобрит соглашение, в котором будет запрещена сдача в аренду любой иностранной державе территории на ее побережье для строительства, будь то угольная станция или военно-морская база [ДВПЯ]. Позднее на просьбу Тинда уточнить фразеологию этого пункта в японском варианте звучавшего как запрет на сдачу в аренду «другой иностранной державе», Като подтверждал − речь идет о любой державе (any foreign power), следовательно и Японии [ДВПЯ].
К концу апреля переговоры в Пекине подошли к критической точке. В последней попытке уломать китайскую сторону «по-хорошему» без применения силового давления Токио модифицировал свои требования и несколько смягчил их. Новые предложения Хиоки вручил китайской делегации 26 апреля. А 28 апреля Като вручил Грину для передачи в Лондон два документа.
Первый − долгожданный ответ на меморандум Англии от 10 марта относительно железных дорог в южном Китае. Японские железнодорожные предложения Китаю не нарушают соответствующих английских интересов, в том числе уже заключенные соглашения, говорилось в нем. Но под этим предлогом китайская сторона отказывается рассматривать японские предложения. Поэтому предложен компромисс − предложения остаются в силе, а Япония тем временем вступает в переговоры со страной, интересы которой входят в противоречие, и решает с ней эту проблему. Второй − изложение новых предложений Японии по всем пунктам, которые подверглись изменениям [ДВПЯ].
Малевский получил тот же текст из рук Като 30 апреля. Японский министр не поскупился на время, чтобы дать объяснения по каждому из пунктов. Русского посла заинтересовал самый первый, в котором говорилось, что китайская сторона с «некоторыми изменениями» приняла условия по Шаньдунскому полуострову. На вопрос, в чем эти изменения заключаются, Като отвечал уклончиво, мол, они не существенны. На вопрос, который, что называется, витал в воздухе − что, если Юань Шикай отвергнет и новый вариант японских требований и возникнет чрезвычайная ситуация, ответ был также туманным − пока трудно что-то предвидеть [ДВПЯ].
Като опять не договаривал самое существенное. Он уже проинструктировал Иноуэ передать, что в случае отказа Китая принять и этот вариант, возникнет ситуация, когда Япония будет трудно выполнять свои обязательства в соответствии с целями англо-японского союза. На последовавший вопрос, что это практически означает, Иноуэ, готовый к нему, отвечал: отказ Китая принять «разумные» японские предложения нанесет ущерб позиции, достоинству и престижу Японии в Китае. Это в свою очередь лишит ее возможности играть роль фактора, необходимого для обеспечения мира на Дальнем Востоке и выполнения других задач по англо-японскому союзу [ДВПЯ].
Это уже было серьезно. Явный шантаж: если Англия не благословит Японию на использование силы, она перестает выполнять свои функции по союзу, то есть не гарантирует мир с Китаем, и следовательно у Токио будут развязаны руки. И Грей без колебаний заявил, что он очень сожалел бы, если бы произошел разрыв между Японией и Китаем, но более всего он не хотел бы, чтобы этот разрыв привел бы каким-либо образом к противоречию с любой из статей англо-японского союза.
Тем самым, в дипломатических выражениях английский министр иностранных дел дал понять, что с позиции двустороннего союза для Англии недопустимо любое и в любой форме использование Японией силового давления на Китай. Чтобы несколько смягчить жесткость своего замечания, Грей извинился, что японских требований к Китаю так много и они так сложны, что у него не было времени в них разобраться, хотя на первый взгляд некоторые из них и кажутся разумными [ДВПЯ].
Фоном столь драматического поворота была ситуация на переговорах в Пекине. В телеграмме в Петербург сугубо для сведения Мотоно (с просьбой копии переслать всем японским послам в Европе) Като писал, что 1 мая на новые японские предложения Китай официально дал «крайне неудовлетворительный ответ». Более того, у Китая свои «требования» к Японии:
- обязательство вернуть Китаю Циндао без каких-либо условий
- гарантии участия Китая в послевоенной мирной конференции
- выплата Японией компенсации за ущерб, причиненный боевыми действиями на Шаньдунском полуострове.
Пекин отверг и другие пункты, по которым казалось уже было достигнуто согласие в ходе предыдущих переговоров, как например, юрисдикция японских консульств при предъявлении судебных исков японским гражданам, проживающим в центральной и южной Маньчжурии; согласие японских консулов при применении китайскими властями уголовного и налогового законов в отношении японских граждан, проживающих в этих областях и др. По некоторым второстепенным пунктам китайская сторона пошла навстречу, однако в целом продемонстрировала «отсутствие доброй воли», жаловался Като. Он сообщал об этом лишь для сведения до того момента, пока японским правительством не определен курс дальнейших действий [ДВПЯ].
Каким же будет этот курс, интересовало всех и в том числе Россию. На встрече 4 мая в отсутствие Като с его заместителем Мацуи Малевский прежде всего, интересовался, какой ответ дал Пекин на обновленные японские предложения. Подробности сообщит министр, но если одним словом, то «крайне неудовлетворительный». По всем пунктам пятой группы, за исключением предложений, касающихся провинции Фуцзянь, полный отказ, отвечал Мацуи. Русский посол выразил свое удивление − он считал новый вариант японских требований весьма умеренным и разумным. Причем настолько, что был уверен − Китай без колебаний примет их. Он так и написал в своем комментарии к новому списку, который послал в Петербург. Теперь не остается ничего другого, как выдвинуть Китаю ультиматум? − спрашивал Малевский. Мацуи был откровенен: следует дождаться сообщения от Хиоки, и если китайская сторона заявит, что ее ответ окончательный, то, по всей видимости, придется так и поступить.
Малевский поддержал это решение, намекая, что не следует опасаться, что неприятие ультиматума вынудит Японию начать войну против Китая. Если будет ультиматум, Юань Шикай его наверняка примет, только сделает вид, что он уступает под давлением [ДВПЯ].
Японии полную поддержку в этот момент оказала не только Россия. Исии из Парижа сообщал о беседе с заведующим азиатским департаментом МИД Франции. Тот в частном порядке передал, что у Франции нет оснований возражать против действий Японии в отношении Китая, и более того, это было бы на пользу Китая использовать японские финансовые возможности для разработки своих природных богатств. Из этого же разговора Исии узнал, что, по мнению французского посланника в Пекине, в ситуацию «вносит смуту» английский посланник (Джордан), который пользуется слишком большим доверием у китайцев [ДВПЯ].
Влияние Джордана не следует преувеличивать − менялась сама атмосфера в Англии. В палате общин Грей уходил от обсуждения вопроса, ссылаясь на обязательство не разглашать сведения, сообщенные Японией секретно. В парламенте ему приходилось отвечать на язвительные вопросы, вроде «собирается ли уважаемый джентльмен (Грей) оставаться безучастным пока Япония с 60-тысячной армией в Китае не возьмет власть над ним, и известно ли ему, что Англия связана договорными обязательствами поддерживать территориальную целостность Китая, или для него это всего лишь клочок бумаги, и он не намерен что-либо предпринимать?» [Times].
Иноуэ предупреждал из Лондона − если, не дай бог, начнется война с Китаем, Англия не будет сторонним наблюдателем. Это не та ситуация. Следует сделать все, чтобы это не произошло. В противном случае союзные отношения будут «разрушены», оговариваясь при этом, что последнее слово, разумеется, за решением совещания в императорском дворце в присутствии императора (Годзэн кайги 御前会議) [ДВПЯ].
***
К войне с Китаем по-настоящему в Японии начали готовиться с 3 мая. В этот день японскими властями в Южной Маньчжурии был получен приказ о подготовке к возможной эвакуации японских граждан. Петербургское телеграфное агентство (ПТА) передавало из Токио об объявлении в Квантунской области и в полосе отчуждения Южно-Маньчжурской железной дороги военного положения и о реквизиции, а также об отъезде японцев на родину ввиду возможности объявления войны Китаю [Русское Утро].
Военный гарнизон в Цзинани был приведен в состояние боевой готовности, а с раннего утра 5 мая стала спешно готовиться к выходу в море 2-я флотилия и рано утром 7-го мая отряд кораблей во главе с флагманским броненосцем «Касима» под командованием вице-адмирала Нава Матахатиро (又八郎) покинул Сасэбо. К этому моменту отряд японских кораблей в составе одного крейсера и четырех эсминцев был замечен у порта Циньхуандао (秦皇島) в Печилийском (Бохай) заливе.
Сообщавший об этом Брайану в ночь с 5-го на 6-е мая Райнш приводил и другие данные о готовящемся нападении на Китай: японцы спешно покидают Кантон и Ханькоу, сосредотачиваясь в Мукдене в японских кварталах ЮМЖД [FRUS, 1915, China]. Японские газеты писали о секретных совещаниях в генеральном штабе и в военном министерстве в Токио [Асахи]. Но политическое решение о выдвижении Китаю ультиматума, в случае невыполнения которого нужно было начинать военные действия, не было еще принято.
Решение, в принципе, принимал кабинет министров. Однако это решение должно было пройти еще две стадии − одобрение «старейшинами» (гэнро), и принятие окончательного решения на совещании министров и гэнро в императорском дворце в присутствии императора, после чего следовала его санкция.
Гэнро стали спешно собираться в столице 4 мая. Первым из своей загородной дачи в Одавара в столицу около полудня прибыл Ямагата.
Теперь это был не привычный вокзал Симбаси, а новый центральный (Токийский) вокзал. Его собирались построить еще до русско-японской войны, но все деньги ушли на подготовку к войне, саму войну и латание дыр после нее. Строительство началось в 1908 году и завершилось всего несколько месяцев назад (декабрь 1914 г.).
Прямо с вокзала Ямагата отправился в резиденцию премьер-министра Окума, где заседание кабинета министров с участием гэнро началось около двух часов дня и продолжалось четыре часа. Кроме Ямагата, в нем участвовал маршал Ояма и Мацуката. Иноуэ отсутствовал по болезни (он скончался спустя несколько месяцев незадолго до своего восьмидесятилетия). Из гэнро не было и Сайондзи. Заседание должно было принять решение о выдвижении ультиматума Китаю и проведении заседания в присутствии императора. Еще с утра Като, заехав всего на несколько минут к Окума, видимо, для уточнения каких-то моментов, в 11 часов утра на автомобиле направился в императорский дворец, чтобы проинформировать монарха о состоянии дел [Асахи].
Экстренное заседание правительство и гэнро было секретным. В газетах писали только, что гэнро задавали министрам разнообразные вопросы, но ответы «не рассеяли их сомнения». Мацуката, в частности, интересовался состоянием финансов, насколько оно допускает войну с Китаем. Гэнро покинули совещание около 6 часов вечера. Министры заседали до поздней ночи, разошлись за полночь, так и не приняв решения. Заседание продолжилось и на следующий день 5 мая. На нем было, наконец принято решение о проведении на следующий день совещания в присутствии императора [Асахи].
Утром 5-го в Лондоне все газеты напечатали сообщение Рейтер и своих корреспондентов о том, что ожидается решение кабинета министров Японии о выдвижении Китаю ультиматума с последующим его одобрением императором. Иноуэ из Лондона снова предупреждал Като: это решение [ультиматум] наверняка вызовет «гнев и возмущение» всех слоев английского общества и официальных кругов. Нельзя будет избежать обвинений в том, что Япония «растоптала» дух союзного договора с Англией. Если же такое решение неизбежно, то перед его приведением в исполнение следует поставить в известность английское правительство [ДВПЯ].
Но этот аргумент не подействовал. Утром 6 мая в 10 часов утра в резиденции премьер-министра состоялось повторное смешанное заседание членов правительства и гэнро. На этот раз оно было непродолжительным и уже после 12 часов все стали собираться в императорском дворце на заседание в присутствии императора.
Газеты изощрялись в описании того как один за другим через разные ворота дворцового замка въезжали экипажи, запряженные лошадьми, или входившие уже в обиход автомобили с вельможными пассажирами, как и в чем были они одеты. Ямагата сменил фрачную пару с накинутым поверх плащом из тяжелого мелтонского сукна, в которой он был запечатлен репортерской камерой выходящим из Токийского вокзала на маршальский мундир. Писали о ясном майском небе над парком у Хранилища Святого Зеркала, голубизну которого оттеняла белизна крыльев голубей, летавших над Хранилищем [Асахи].
Заседание во дворце было непродолжительным. В час тридцать все министры покинули дворец, остались только гэнро, кроме них еще Окума и Като. Вернувшись из дворца в двухэтажный особняк японского МИД в Касумигасэки, Като в первую очередь пригласил к себе английского посла. Нужно было убедить Грина, а через него Грея, что принятие ультиматума было единственным выходом из тупика, возникшего на переговорах. Возможно, теперь под давлением ультиматума Пекин изменит свое отношение [ДВПЯ].
Перед этим в ожидании, когда Като приедет из дворца, его заместитель Мацуи вручил Грину длинный меморандум. Из него следовало, что все японские требования были вполне умеренными и рациональными, а китайская сторона их сознательно исказила, чтобы настроить против них общественное мнение в самом Китае и за рубежом. В частности, по пятой группе предложений, Пекин утверждал, что Япония требовала присутствия японских советников больше чем всех других. Это создавало впечатление, что Япония стремится установить протекторат над Китаем. На самом деле японская делегация этого не требовала, она хотела просто зафиксировать свое право, как и других стран, быть представленным советниками в центральном китайском правительстве. И то же самое в отношении всего остального [ДВПЯ].
Тем временем за подписью Като одна за другой ушли телеграммы, первая в Лондон, потом в другие столицы. В них сообщалось, что на совместном заседании гэнро и кабинета министров в присутствии японского монарха был принято решение о предъявлении Китаю ультиматума. Срок истекал в шесть часов вечера 9 мая. В случае если до этого Пекин не примет предложенные ему условия японское правительство оставляет за собой право предпринять те шаги, которое оно сочтет необходимыми [FRUS 1915, China].
6 мая был для Като насыщенным днем. После английского посла он беседовал с французским, а затем с русским. Выслушав объяснения японского министра, Малевский назвал ультиматум «весьма мудрым решением». Он повторялся, Китай наверняка его примет, а Ян Шикай только и ждет его, чтобы им оправдать свою уступчивость. Если Китай попросит об отсрочке, согласиться ли на это Япония, поинтересовался русский посол. Если пойти на это, то китайская сторона опять будет тянуть до бесконечности, отвечал Като. Малевский, заметив, что еще не известно станет ли Пекин просить об отсрочке, заявил, что в любом случае со своей стороны Россия будет советовать Китаю не тянуть с ответом [ДВПЯ].
Последним, с кем встречался Като в этот насыщенный событиями день, был временный поверенный в делах США в Японии Пост Уиллер. Като, как и других, убеждал представителя США в том, что у Японии не оставалось другого выбора. Но все старания были напрасными. В Вашингтоне были глубоко убеждены, что японские требования чрезмерны и ущемляют как суверенитет и территориальную целостность Китая, так и права иностранных государств в этой стране. Американские газеты в один голос ругали Японию. Называя «Вашингтон Пост» «англофобской» газетой, она цитировала ее обвинения в адрес Лондона в «хитроумном попустительстве японского двуличия», патетически заявляя: история выставит Англии свой счет еще за один акт ее вероломства, если Китай будет низведен до положения вассала. И о других публикациях в американской прессе: Даже более «осторожная» в выражениях газета как «Нью-Йорк Таймс» писала, что если Япония решила вторгнуться в Китай, ей следовало бы заключить союз с Германией, так как ей пришлось бы использовать прусские методы, нападая на беззащитный Китай и превращая англо-японский союз и соглашение Рут-Такахира[5] в клочки бумаги. [Times].
Не для того, чтобы избежать «суда истории», а потому, что война Японии с Китаем не сулила ничего хорошего английским интересам, Грей 6 мая направил Иноуэ меморандум. Английское правительство крайне озабочено возможностью войны, в результате которой будет поставлена под угрозу территориальная целостность Китая, что составляет одну из главных целей англо-японского союза. Ссылаясь на ст. 1 этого союза, Грей выражал надежду, что Япония не «хлопнет дверью», не проконсультировавшись предварительно с Англией, и обеспечит возможность компромисса, а Англии даст шанс помочь достичь дружеского разрешения конфликта [ДВПЯ].
***
Надеждына мирное разрешение конфликта стали вполне реальными после того, как в последний момент японским правительством из списка требований была удалена т.н. 5-я группа. Теперь в Лондоне Грей, узнав об этом, в весьма внушительных выражениях посоветовал китайскому посланнику принять японский ультиматум [ДВПЯ]. Как передавал Райнш Брайану, в момент, когда в китайском МИД получили японский ультиматум без пресловутой 5-й группы требований, ему сразу передали, что ультиматум будет принят. Китай не готов к войне, и нет другой альтернативы. 8 мая вечером после нескольких часов обсуждения его в китайском правительстве согласие принять японские условия задолго до истечения срока было передано в японское представительство [FRUS 1915, China].
В том, что Китай наверняка примет условия японского ультиматума, мало кто сомневался, но в Токио готовились к худшему. 7 мая, после того, как ультиматум был вручен китайской стороне, Като поручил Мотоно обратиться к русскому правительству с просьбой в случае войны с Китаем взять на себя заботу о японцах в маньчжурских городах Цицикар, Харбин, Гирин и Чанчунь [ДВПЯ]. [6]
7 мая русские газеты − «Утро России», «Российские ведомости» опубликовали заявление начальника Дальневосточного (4-го политического) отдела российского МИД Григория Александровича Козакова. Все японские требования к Китаю приняты ею самостоятельно без согласования с другими тремя странами Антанты. Однако в этом поступке нет ничего удивительного, ведь все добиваются для себя новых приобретений. Россия − Галицию, Константинополь и проливы. Франция − Эльзас-Лотарингию. Англия − уничтожения германского флота. Усиление Японии в Китае не представляет угрозы интересам России. Их интересы в этой стране не противоречат друг другу [ДВПЯ].
Мирное разрешение конфликта спасло англо-японский союз. Като и Грей обменялись телеграммами, в которых благодарили друг друга. Шла война, и Англия была заинтересована в японской помощи. Угроза разрыва с Англией остановила Токио на пороге войны. Она заставила вмешаться гэнро, под влиянием которых правительство Окума сняло наиболее одиозную пятую группу требований.
Вмешательство «старейшин» заслужило похвалу за рубежом, но подверглось резкой критике в самой Японии. Ведущая газета в редакционной статье подвергла сам институт гэнро критике. После того, как взвесив все «за» и «против» правительство принимает решение, для приведения его в исполнение ему необходимо советоваться с гэнро, о которых ничего не прописано в конституции и которые не несут никакой ответственности. Мы, японцы, не можем согласиться с этим предельно неконституционным положением, когда правительство не способно действовать, не согласовав свой каждый шаг с гэнро [Асахи].
Эта демонстрация силы политических «старейшин» стала и началом упадка их влияния. Институт гэнро потихоньку вымирал и морально, и физически. Последнее назначение на пост гэнро было в августе и декабре 1912 года, когда в их состав были приняты Кацура, Ояма и Сайондзи. Это случилось в год смерти императора Мэйдзи, чьими советниками они были по негласной договоренности.
Из девяти гэнро на тот момент в живых оставалось только пятеро, но уже в сентябре того же 1915 года умер Иноуэ, а в следующем году − Ояма. Ямагата дотянул до 1922, а Мацуката до 1924 года. Оставался один Сайондзи, который дожил до 1940 г. В 20 и 30-е годы он играл больше роль советника двух императоров, чем кабинета министров и, главным образом, по внутренним вопросам. В вопросах внешней политики, особенно в так называемом маньчжурском инциденте 1931 года, а также полномасштабной войны с Китаем в 1937 году, мнение Сайондзи в некоторой степени учитывалось в силу его близости к трону [Times].
В японском парламенте 22 мая на слова Като о том, что правительство пошло на компромисс, чтобы избежать войны с соседом с еще более печальными последствиями, с депутатских мест раздались крики осуждения. «Вы хотите войны?» − гасил эмоции кричавших министр [Times].
Войну удалось избежать на самом ее пороге. Вызванный этим кризис власти и внешней политики, имел серьезные последствия для будущего страны. На «шахматной доске» геополитики он некоторые фигуры отдалил, другие приблизил.
Наибольшей трансформации подверглись отношения Японии с Соединенными Штатами. Их обострение, начавшееся сразу после русско-японской войны, теперь получило мощный стимул. 11 мая Брайан направил в Токио Гатри телеграмму, в которой поручал известить японское правительство, что Соединенные Штаты не могут признать ни один из пунктов японо-китайского соглашения, который ущемлял бы их договорные права, права их граждан в Китае, а также политическую и территориальную целостность Китая, как и принцип равных возможностей в нем для всех иностранных государств [FRUS 1915, China].
22 мая в день, когда Като в японском парламенте парировал обвинения в дипломатическом поражении и унизительном соглашении с Китаем, он отправил телеграмму в Петербург. Он извещал Мотоно об американской ноте, переданной ему 17-го мая, в которой уже в более мягкой форме высказывалась уверенность, что Япония поставит в известность США о тех изменениях в статусе иностранцев в Китае вследствие нового с ним соглашения с тем, чтобы американцы могли воспользоваться теми же правами на основе признания за ними статуса наиболее благоприятствуемой нации.
Американская тема становится одной из важных в российско-японских отношениях. Сазонов на встрече с Мотоно, передал содержание своей беседы с американским послом. Джордж Мари (George T. Marye Jr.) прибыл в Петроград спустя полтора гола, как российскую столицу покинул предыдущий посол (Curtis Guild). Новый посол агитировал за совместное (вместе с Англией и Францией) давление на Японию. Русский министр отказался вмешиваться в японо-китайские отношения, заметив, что с Японией у России фактически союзные отношения. К тому же, добавлял он, Россия получает большую помощь со стороны Японии, включая поставки оружия [ДВПЯ].
[1] Ge-Zay Wood. The Twenty-one Demands: Japan Versus China. Fleming H. Revell Company, 1921. — 178. Р. 29
[2] 漢冶萍公司(かんやひょうコンス)
[3] Такая попытка предпринята в: Sochi Naraoka. A New Look at Japan’s Twenty-One Demands: Reconsidering Kato Takaaki’s Motives in 1915. Brill, The Netherlands, 2014.
[4] Американский посланник оставил книгу воспоминаний о том периоде: An American Diplomat in China by Paul Samuel Reinsch. Книга много раз переиздавалась, в последний раз в 2019 г. в издательстве Good Press (An American Diplomat in China — Paul S. Reinsch — Google Книги)
[5] Соглашение от 30 ноября 1908 г. о взаимном признании США и Японии независимости и территориальной целостности Китая.
[6] Просьба была отозвана только 9-го мая, после того как Китай объявил о принятии ультиматума.
