Павел ИО играет на экзотическом для россиян инструменте – японской классической флейте сякухати. И его выступление с Хироко Иноуэ (орган) на музыкальном фестивале имени М.И. Глинки стало для смоленской публики настоящим открытием. Тем более что в исполнении столь необычного дуэта даже очень известные произведения звучали с какими-то особенными, новыми интонациями…
Выход из лабиринта
– Честно признаюсь, что музыку Глинки в такой интерпретации я сегодня слышала впервые…
– Мы тоже исполняли эти произведения впервые, поскольку подготовили их специально для этого фестиваля. По-моему, прозвучало необычно. И есть желание работать в этом направлении и дальше, потому что у Михаила Ивановича Глинки много прекрасных сочинений.
Порой даже удивляет, что на японском инструменте русская классика действительно звучит. Она находит свой голос, но не другой, а просто немного изменённый и, может быть, забытый. И очень приятно его возрождать, показывать с необычной стороны.
– Зато японская музыка звучала аутентично…
– Японскую классику очень трудно описать. Это что-то еле заметное – как скольжение теней по траве в лунную ночь. И слушая её, необходимо обладать определённым базисом знаний, чтобы найти ключи к этой большой-большой головоломке. Потому что она не просто для увеселения – это всегда лабиринт, который встроен внутри пьесы. И исполнитель должен пройти его, чтобы найти выход. А с ним и слушатель, чтобы найти уже свою собственную трактовку…
– На флейте играются только философские произведения?
– Конечно же, нет. Просто в этом, наверное, сущность нашего дуэта. Мы тяготеем к философии, потому что история наших инструментов, органа и классической японской флейты сякухати, имеет родственные корни – если идти очень-очень далеко к истокам. Просто потом они взяли два разных вектора развития. И я рад, что мы смогли эти потерявшие друг друга ветви соединить в одном дуэте.
С первого звука
– Павел, тяжело вообще играть европейскую музыку на японском инструменте?
– Да, инструмент традиционный для Японии. Но он не народный – классический, на нём исполняется именно японская академическая музыка. Да, она немного отличается от европейской, но в двадцатом веке она сформировалась на основе европейской музыкальной теории. Поэтому современные произведения японских симфонистов более привычны российскому слушателю.
Что касается исполнения европейской музыки, то что-то сложно, что-то нет. Но в любом случае сякухати – это аналог человеческого голоса. Поэтому моя главная задача – не просто играть академическую музыку, а сделать так, чтобы каждая пьеса звучала и жила по-своему. И живость этого инструмента, надеюсь, этому помогает.
Учитывая, что здесь всего лишь пять отверстий и они построены по пентатонике, то есть все ноты есть. И диапазон в четыре октавы. Всё есть, но, как часто в жизни бывает, не всё даётся легко – часто надо прикладывать усилия. Собственно, вся японская культура именно об этом: не об удобстве, а о воспитании человека, его духа. О необходимости прикладывать усилия даже для каких-то банальных вещей.
– А ноты для сякухати европейские?
– Да. Но, учитывая огромные возможности этого инструмента – например, одну и ту же ноту можно взять тремя-четырьмя способами, – я всегда добавляю аппликатуру. У этой флейты просто невероятное количество возможностей для передачи разных тембров, окрасок, нюансов. Потому что инструмент аккуратно зажат между спектром чего-то исключительно природного и категорично человеческого. И задача исполнителя – сместить баланс в нужную сторону в зависимости от произведения.
– Почему такой выбор – согласитесь, весьма необычный для россиянина?
– Впервые звуки сякухати я услышал в своём отрочестве в документальном фильме. Я тогда занимался вокалом, но потом произошла мутация голоса, что позволило мне полностью переключиться на этот инструмент.
Долго занимался самостоятельно, анализируя записи. Потом продолжил обучение в научно-исследовательском центре «Музыкальные культуры мира» при Московской консерватории. А в 2013 году переехал в Японию. Окончил консерваторию в Токио и начал активно концертировать в Японии и России.
На другом языке
– Как сложилась ваша жизнь в Японии?
– Возможно, современная Япония уже не такая, какой её принято представлять отсюда. В ней меньше экзотики. В этом есть и плюсы, но есть вещи, о которых мы немножечко скучаем. А в общем жизнь та же самая – только на другом языке.
Но главное ведь не место, а люди, которые нас окружают. И я считаю, что нам с госпожой Иноуэ очень повезло, потому что и в России, и в Японии рядом с нами люди, которые нас очень поддерживают – порой даже больше, чем семья.
– А ваш замечательный дуэт как получился?
– Всё произошло случайно, но не случайно. Я давно слышал о Хироко Иноуэ как о замечательной исполнительнице на органе в России. Но встретиться долго не удавалось, поскольку основное время я жил в Японии и мои визиты в Россию были тогда очень редкими.
В конце концов мы всё-таки встретились на одном из концертов. А потом и выступили вместе в Южно-Сахалинске. И с тех пор активно гастролируем уже как дуэт.
– Павел, вы играете только на сякухати? Или владеете и другими духовыми инструментами?
– В Токийской консерватории была такая необходимость. Я учился на исполнительском факультете, где было обязательным освоение дополнительного инструмента. И там я впервые в жизни попробовал играть на концертной флейте, но урока после третьего-четвёртого преподаватель сказал мне: лучше не надо. Потому что там подача совершенно другая, и для меня этот инструмент оказался безумно сложным.
Так что всё своё внимание я уделяю только сякухати. Тем более что есть огромное количество размеров этого инструмента, которые изменяются по полутонам. А если ещё учесть, что каждый инструмент уникален, то, меняя его, ты получаешь абсолютно новую флейту всякий раз, как берёшь её в руки. Потому что температура воздуха, влажность, акустика – всё имеет огромное значение.
– В сегодняшнем концерте флейт было три…
– Да. Это ре первой октавы, ми и си.
– Сякухати делают из бамбука?
– Да. И на первый взгляд может показаться, что это обычная бамбуковая флейта. Но, к счастью, это не так. За что хочется поблагодарить удивительную страну Японию, где умеют делать настоящие шедевры. Удивительно, насколько там стремятся довести инструмент до абсолютного идеала!
Несмотря на то что форма сякухати очень проста, в её изготовлении есть много нюансов. Например, бамбук, из которого она сделана, растёт исключительно на севере Японии. Его заготавливают в течение нескольких лет – сушат. А потом приступают непосредственно к изготовлению инструмента, на что тоже уходит от трёх до пяти лет, с последующей тонкой настройкой.
Личное мнение
Хироко ИНОУЭ, органист:
– Я всегда думала, что русские более открыты, чем японцы. Мы привыкли сдерживать свои эмоции, что отражается и в музыке. Мы любим минор, у нас даже сказки обычно заканчиваются грустно. Но в русской музыке тоже много минора, и чаще всего это ностальгия. Наверное, в этом мы похожи – просто способ выражения разный. Хотя я уже так давно в России, что и сама немного изменилась – обрусела, как у вас говорят.
Очень рада, что в этот раз приехала в Смоленск с Павлом Ио – замечательным мастером сякухати. До знакомства с ним я совершенно не представляла, что этот инструмент может всё. Я выросла в Японии, и сякухати в моём представлении – это было что-то старомодное и скучное.
Я просто не представляла, как орган может звучать с сякухати. А потом мы начали играть вместе. Сначала осторожно, потом всё смелее – используя в своих концертах такие произведения, что многим даже в голову не придёт, что они могут звучать в таком исполнении. И получается интересно.
В сякухати есть то, чего нет в органе, – гибкость, нюансы интонации. У неё невероятное количество музыкальных красок, и она прекрасно дополняет орган. Поэтому я совершенно счастлива играть в таком дуэте с замечательным исполнителем Павлом Ио…
