Продолжаем публикацию серии Михаила Ефимова «Россия и Япония: сны и явь»
Именно этот экземпляр, несмотря на то, что дошёл до наших дней в очень плохом виде (на отдельных листах можно заметить следы т.н. «книжных червей»), заинтересовал В.М. Константинова (1903-1967). Работа над этим памятником седой старины стала делом жизни нашего выдающегося учёного-востоковеда, достойного ученика академика Н.Конрада. Впервые «Сны о России» в его переводе и обширными комментариями были выпущены в нашей стране в 1961 году.
Мне посчастливилось лично знать Владимира Михайловича. Он был великолепным рассказчиком и поэтому пусть редкие встречи и общение с ним всегда вызывали огромный интерес у меня и моих коллег-журналистов из редакции журнала «Советский Союз сегодня», когда он заходил к нам «на огонёк». До сих пор жив в памяти его красочный юмористический рассказ о переписке Елизаветы Петровны с духовными отцами, которые просили вернуть им колокола, конфискованные её батюшкой Петром 1 во времена Семилетней войны. Это был подлинный шедевр бюрократической отписки эпохи феодализма, который В.Константинов прочитал, работая в Государственном архиве. Вспоминая этого интересного (и внутренне и внешне!) человека, должен сознаться, что даже не мог себе представить тогда, через какие муки ада ему пришлось пройти самому.
Вот страницы биографии человека, который впервые познакомил русскоязычную аудиторию с Дайкокуя Кодаю, его странствиями и приключениями, с нравами двора Екатерины Великой и непростыми порядками, царившими в эпоху Токугава.
В.Константинов родился в 1903 г. в рабочем посёлке Суетиха (сейчас город Бирюсинск Иркутской области) в семье народных учителей.
Отец в 1907 г. за революционную деятельность был осужден на восемь лет каторги с последующей ссылкой на вечное поселение в Якутскую губернию. На каторгу его доставили в кандалах. Освободила его Октябрьская революция. Позже он переехал в Москву и поступил в Московский университет, потом там преподавал и стал профессором философии. Умер в Москве в 1938 г., когда его сын − выпускник Военной академии имени Фрунзе был арестован, как японский шпион(!).
К этому моменту Владимир Михайлович успел закончить Иркутское коммерческое училище в 1921 г., после чего ушёл добровольцем на войну с японскими оккупантами, пытавшимися подавить молодую республику Советов. Потом вступил в партию большевиков и поступил на Восточное отделение Иркутского университета. В 1923 году переехал в Москву, где сначала учился в Механико-электротехническом институте, а потом в Московском институте востоковедения, японское отделение которого закончил в 1927 году.
В 1924 году женился на однокурснице − студентке японского отделения Елене Зыковой, впоследствии ставшей переводчицей и редактором японско-русских и русско-японских словарей. В браке с Еленой родились две дочери.
В 1927-1933 годах вместе с женой работал переводчиком-референтом при советском военном атташе в Токио. Во время своей работы в посольстве Константинов занимался на курсах по японской истории и литературе в университете Васэда, где получил диплом по специальности «древне-японский язык и история Японии».
По возвращении на родину его назначают помощником начальника отделения IV Управления Штаба РККА, руководителем которого был Я. К. Берзин (1889-1938). В это время было принято решение направить в Японию Рихарда Зорге, и В. М. Константинову поручили познакомить его со спецификой жизни и работы в Стране Восходящего Солнца. В.Константинов конспиративно встречался с будущим легендарным разведчиком в Москве и Париже, передавал ему свой опыт и знания. В этот период он выпустил под псевдонимом М.Аирский несколько книг, посвящённых милитаризации Японии.
В 1935 г. Владимир Михайлович вновь едет на работу в Токио в должности первого секретаря посольства СССР. Срок командировки оказался коротким.
В. Константинова отзывают в Москву и направляют на учёбу на Специальный факультет Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе, который он заканчивает с отличием в 1938 году. За успехи в учёбе его имя по существовавшим правилам должно было быть выбито золотыми буквами на доске выпускников, но оно оказалось вычеркнуто на многие годы из отечественного японоведения, т. к. В.Константинов был сразу же после выпускных экзаменов арестован как японский шпион. Более двух лет его держали в застенке. Вскоре была арестована и направлена на лесоповал в Потьминские лагеря Мордовии его жена, а дочерей передали в детский приёмник.
Следствие было долгим, некоторые допросы вел даже сам глава НКВД обер-палач Л. Берия. Следователи требовали от него «чистосердечного признания». Они подсовывали ему страницы исписанной бумаги с «показаниями», где надо было только поставить подпись. Но В. Константинов ничего не подписал, несмотря на побои и пытки.
Впоследствии Владимир Михайлович рассказывал о таком эпизоде. Во время одного из допросов на столе у следователя стояла ваза с вишнями. Он ел их, а косточки выплёвывал в лицо Константинову, обращаясь к нему на «ты». Наступила пауза в допросе, и следователь решил, что сейчас, наконец, «виновный» заговорит. Но вместо этого Константинов вскочил с табуретки, на которой сидел, и стал избивать ею мучителя со словами: «Кто вам дал право говорить мне «ты»?». Тот кричал, как резаный. Сбежалась охрана, и уволокла его. В знак протеста Константинов объявил голодовку, и тогда, по распоряжению начальства, врачи стали насильно кормить его через нос. Не всем заключённым удалось выдержать такие испытания.
Но неожиданно побои и пытки прекратились.
Оказалось, что знания В.М.Константинова в области японского языка необходимы советской разведке. В её руки попали очень важные секретные документы, написанные скорописью. Единственным специалистом, который мог прочитать их был Владимир Михайлович. Так узник Бутырской тюрьмы, арестованный за шпионаж в пользу Японии, стал работать над переводами сверх-секретных документов японского генштаба.
Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР, вынесенный 24 июня 1941 года (на второй день после начала Великой Отечественной войны!!!) был таков: «За перечень совершенных преступлений − шпионаж в пользу Японии, измену Родине и нанесенный стране ущерб − приговорить обвиняемого Константинова к высшей мере наказания − расстрелу». Председательствующий сделал долгую паузу, а затем продолжил: «Учитывая, что Константинов, находясь под стражей, выполняет работу государственной важности, суд сохраняет ему жизнь». Расстрел бы заменен 20-ю годами лишения свободы.
С августа 1941 по май 1942 г. Константинова держали в Чите, а затем перевели в Хабаровск. Несколько лет он сидел в одной камере с другим прекрасным знатоком японского языка и Японии А. Л. Клетновым, потом его поместили в одиночку, где он занимался расшифровкой секретных документов.
В ходе работы В.М. Константинов заметил, что в материалах часто повторялись слова «токуи-ацукаи» («особое обращение») и «марута» («бревна»). Из текста он понял, что речь шла о заключенных, на которых производили медицинские опыты. Так была раскрыта тайна сверхсекретных «отрядов» 1855 и 731, которые разрабатывали методы ведения бактериологической войны, испытывая их на пленных и заключенных.
Расшифрованные В.М. Константиновым документы стали основой для подготовки и проведения в 1949 г. Хабаровского открытого судебного процесса над японскими военными преступниками. Вместе с другими учеными, экспертами и юристами Константинов участвовал в его подготовке. На самом процессе он выступал в качестве переводчика. Но при этом оставался заключенным, и ночевать его привозили в зону.
В какой-то момент он решил свести счеты с жизнью, для чего выбрал самый простой, как ему казалось, и доступный способ: стал глотать гвозди. Но врачи, заметив ухудшение его здоровья, обнаружили причину. В.М. Константинова вылечили, и он продолжал трудиться в тюрьме.
В это время в его личной жизни произошло большое событие: он познакомился с Серафимой Калиш. Она родилась в 1907 г. в Ростове-на-Дону. и вышла замуж за обрусевшего немца из дворян Георга Калиша. Они жили в Москве, но в годы сталинских репрессий муж был арестован и вскоре расстрелян. За ним арестовали и ее.
Несколько лет Серафима Калиш провела в разных лагерях ГУЛАГа, последним из которых был в Хабаровске, где содержался Владимир Михайлович. Там они познакомились. Учитывая важность работы В.Константинова, руководство МВД сочло возможным разрешить ему даже зарегистрировать брак.
После смерти Сталина супруги были реабилитированы. Большую помощь для возвращения В.Константинова в науку и устройства в Институт востоковедения Академии Наук СССР сыграл академик Н.Конрад и известный писатель детективного жанра, знаток Японии − Роман Ким.
В Москве Константиновы жили очень скромно. В маленькой комнате в коммуналке у них не было ни стола, ни стульев. Мебель заменяли стопки книг.
Темой своей научной работы и кандидатской диссертации В.Константинов после долгих раздумий избрал становление российско-японских отношений по материалам рукописи «Сны о России», которую он обнаружил в Библиотеке имени Ленина.
Далее произошла удивительная история − при защите его кандидатской диссертации в 1960 году по предложению Н.И. Конрада она была признана достойной присуждения автору научной степени доктора исторических наук. Владимир Михайлович владел японским, китайским, английским, французским и немецким языками. Его вклад в советское японоведение трудно переоценить.
В 60-е годы В.Константинову довелось снова посетить Японию. Это стало возможным только благодаря протекции его старого знакомого А.С.Панюшкина (1905-1974) − генерала разведки, посла и руководителя одного из отделов ЦК КПСС. Пусть и короткое, пребывание позволило Владимиру Михайловичу завязать тесные отношения с литературоведом, профессором университета Васэда Курода Тацуо, литературоведом Курахара Корэхито, лингвистом Мураяма Ситиро; историком и филологом Камэи Такаёси, а также с Накамура Есикадзу. Они присылали в Москву очень ценные материалы, которые ему были необходимы для новой фундаментальной работы − перевода и комментариев ещё одного исторического памятника ХУШ века − «Хокуса бунряку».
Казалось бы, жизнь налаживается, и всё самое страшное позади. Более того В.К. Константинова начинают оформлять на ответственную работу в посольство в Токио. Но накануне отъезда в 1967 году Владимир Константинович неожиданно скончался. Книга «Хокуса бунряку» вышла после его смерти
В предисловии к этому фолианту академик Н.Конрад написал: «Настоящая работа издается, когда ее автора уже нет с нами. Внезапная, так поразившая всех его друзей и коллег, смерть унесла от нас доброго товарища, чудесного человека, талантливого ученого. Часто говорят: невосполнимых утрат нет. Это не так. Верно обратное: никакая утрата никогда не перестает быть утратой, в данном случае наша утрата − тяжелая. И этот последний труд Владимира Михайловича будет всегда напоминать нам о нем».
Сотрудники Группы публикации памятников письменности Востока, где работал В.М. Константинов, и в первую очередь, заведующая ею А.С. Тверитинова, научные сотрудники А.И. Фалина и С.Б. Певзнер в знак дружбы и глубокого уважения к своему товарищу приложили все силы, чтобы в самый короткий срок окончательно подготовить рукопись к сдаче в издательство.
Сотрудникам Группы помогли и коллеги В.М. Константинова − Н.А. Сыромятников, А.Е. Глускина, Г.И. Подпалова, В.В. Логунова. Существенную, помощь в подготовке рукописи к изданию оказала жена Владимира Михайловича − Серафима Константиновна Константинова, которая всегда была ему верным другом и находилась в курсе его работы. Ею же составлены указатели к книге. Кропотливое техническое оформление рукописи было выполнено Е.Н. Баклановой.
При жизни В.М. Константинова постоянным консультантом в его работе был Н.И. Конрад, который взял на себя труд также просмотреть завершенную в Группе публикации памятников работу и снабдить ее предисловием.
В.М. Константинов неоднократно отмечал большое участие и внимание к его исследовательской деятельности со стороны японских ученых, которые присылали ему из Японии ценные материалы и с живым интересом ожидали завершения работы над этой книгой. Среди них он часто упоминал профессора Камэи Такаёси и Мураяма Ситиро.
По иронии судьбы примерно в то же время, когда на советский книжный рынок вышла книга о приключениях в России Дайкокуя Кодаю, можно без всякого преувеличения сказать живой классик японской литературы − Ясуси Иноуэ − приступает к работе над историческим романом на ту же тему и по тем же источникам!
