Продолжаем публиковать на сайте ОРЯ отрывки из книги известного специалиста по истории Японии, доктора исторических наук Амира Александровича Хисамутдинова «Токио — Иокогама: русские страницы»
Соловья баснями не кормят (русская поговорка).
花よりだんご hana yori dango[1]. Еда лучше цветов (японская поговорка).
МУСУЛЬМАНСКАЯ И ЕВРЕЙСКАЯ ОБЩИНЫ
Для Японии, как известно, характерна большая веротерпимость, и одним из ее проявлений стало распространение здесь таких нетрадиционных для японцев религий, как мусульманство и иудаизм. Мусульманство получило распространение в конце 19 века, чуть позже, чем православие[2]. Вначале носителями его были турки, чья диаспора не отличалась многочисленностью. Количество мусульман[3] в Японии значительно увеличилось в результате пленения татар и башкир в период Русско-японской войны 1904–1905 гг., а также смешанных браков. После Первой мировой войны много мусульман прибыло в Японию из Индии, а чуть позже, после Октябрьской революции 1917 г., из России. Первые эмигранты-татары в Японии занимались торговлей в разнос с лотков. Некоторые смогли быстро расширить свое дело, приобретя недвижимость и открыв магазины. Мусульманские выходцы из России весьма успешно реализовали коммерческую инициативу и религиозно-культурную идентичность в Японии, где не было доминирующей роли православия, как в российской диаспоре в Китае. В определенной мере это было вызвано тем, что татары, башкиры и японцы почти одинаково восприняли свои «алтайские корни»[4].
Из губерний Волго-Уральского региона вместе с отступающей армией Колчака в Сибирь, а затем с ее остатками в Маньчжурию и Японию ушли те, кто имел в России достаточно высокий социальный статус: муллы Валеев, Валиахмадов Хабибрахман, Минникаев Яздан, Мулюков Ахмет-Шариф, Муртазин Ахмет-Закир, Нигматуллин Сарвар, Рахимкулов Гирфан, Рахимов Абдул-Карим, Рахманкулов Мухаметгариф, Сулейманов Тимиргали, Фатхульисламов Мустафа, Шамгуни Шамгулов Мадьяр и др. Во главе мусульманских общин на Дальнем Востоке, как правило, стояли люди, получившие отличное религиозное образование.
В 1923 г. численность татаро-башкирского населения в Японии достигла 3 тыс. человек. В 1928 г. в Токио состоялся съезд мусульман, результатом которого стало объединение мусульманских общин в городах Токио, Кобе и Нагоя в Союз магометан, проживающих в Японии. Его председателем избрали башкира Мухамед-Габдулхай Курбангалиева (Muhammed Gabulhay Kurbangaly), работавшего с начала 1920-х гг. экспертом по магометанскому вопросу в правлении Южно-Манчьжурской железной дороги (ЮМЖД) и имевшего связи с японскими властями[5].
В 1933 г. в Японию для создания дальневосточного отделения общества татар-эмигрантов «Идель-Урал» из Берлина прибыл представитель российских мусульман татарский публицист Гаяз Исхаки (Gayaz Gilyazetdin-novich Ishaki-Ishakov). Между ним и Курбангалиевым разыгрался конфликт, носивший не столько религиозный, сколько личный характер[6]. В мае 1934 г. в Кобе состоялся учредительный съезд, а в феврале 1935 г. в Мукдене (Маньчжурия) – первый объединительный съезд тюрко-татар Дальнего Востока, на котором избрали главного муфтия тюрко-татар М. Шамгуни. Местом своего жительства он избрал Кобе, но много разъезжал по Японии, Маньчжурии, Китаю и Корее.
В 1935 г. в Кобе появилась первая мечеть, построенная в основном на благотворительные средства богатого мусульманина из г. Калькутты (Индия). Инициатором постройки был А.К.Бохия. В состав строительного комитета входили мулла Шамгуни, П.Мастер, А.С.Дама, А.Сатур-Ахмед, Г.Агирзиу, Г.Гафар и предприниматель Ферозуддин, выделивший значительные средства на строительство здания. Позже мечети появились и в других городах: в 1936 г. – в Нагое, в 1938 г. – в Токио. Пресса писала: «Открытие токийской мечети в мае 1938 года было большим торжеством в жизни магометан в Ниппон; на торжестве присутствовали не только правоверные последователи ислама и их друзья в Ниппонской империи, но и представители магометан из других стран Востока»[7].
«…преимущественно на средства, собранные среди магометан, бывших российских граждан, построен большой деревянный дом, в котором помещаются мечеть и школа. Но еще более солидные средства для мечети и школы при ней собраны магометанами всех национальностей. Здания мечети и школы обошлись свыше ста тысяч иен! Кроме того, в обеспечение и беспрерывного функционирования, на собранные средства приобретено и другое недвижимое имущество, дающее для этого достаточный доход»[8].
Организованные в Токио, Кобе, Нагое, Кумамото и Йокогаме мусульманские общины стали центрами не только религиозной и культурной, но и всей социальной жизни переселенцев. Большое внимание уделялось воспитанию детей. В декабре 1927 г. в Токио была открыта первая мусульманская школа, директором которой стал Курбангалиев. В 1935 г. школы для мусульманских детей появились в Кобе и Нагое. В Маньчжурии, в Харбине и Хайларе, школы для мусульманских мальчиков и девочек были открыты еще раньше.
Одной из причин роста численности мусульманского населения было расширение японского влияния на страны азиатского региона, где ислам был широко распространен. Торговцы из Японии потянулись в эти страны, но и оттуда пошел обратный поток в Страну восходящего солнца. Мусульмане приобрели недвижимость, дававшую хороший доход. Очевидцы подчеркивали, что хотя материальное состояние татар из России было не таким завидным, как выходцев из других стран, они проявляли наибольшую активность. В это время председателем собрания татар-эмигрантов был Азис-Али[9].
С 1934 г. в мусульманской общине стал усиливаться раскол, в большой степени инициированный японскими властями. Тюрко-татарская диаспора в Японии разделилась на два враждебных лагеря: одну группу, оставшуюся в меньшинстве, возглавлял мулла Курбангалиев, а вторая состояла из членов мусульманских обществ, в большинстве перешедших на сторону Гаяза Исхаки. Причиной раскола стало, скорее всего, то, что мулла Курбангалиев ставил своей целью объединение мусульман-эмигрантов исключительно на религиозной почве, согласовывая свои действия с некоторыми русскими белыми эмигрантами, тогда как возглавивший вторую группу ставил перед мусульманами-эмигрантами более широкие задачи, проповедуя независимость тюрко-татар, уроженцев местности Волга – Урал (Идель-Урал).
Для их объединения и создания культурно-просветительного общества в Токио, 11 февраля в одном из помещений клуба «Идзумибаси Курабу» в Токио было созвано общее собрание мусульман, проживающих в столице Японии. На это собрание, вопреки ожиданиям организаторов, явился и мулла Курбангалиев, который привел с собой не только несколько мусульман, но и русских эмигрантов. Это вызвало протест среди собравшихся мусульман, и собрание закончилось беспрецедентным скандалом с участием полицейских.
Через две недели в помещении ресторана «Мацумото-Ро» в Хибия-парке состоялось вторичное собрание, на котором был обсужден и принят устав культурного общества тюрко-татар Идель-Урала, выбраны правление и ревизионная комиссия. В состав нового общества вошло около половины членов мусульманской общины в Токио. «В настоящее время вновь организованное общество развивает свою деятельность в контакте с примкнувшими к главе нового общества господину Аяз Исхаки мусульманскими колониями Кобе, Нагоя, присылавшими своих делегатов в Токио из других городов Японии, Кореи и Маньчжу-Ди-Го»[10].
В 1938 г. японское правительство выслало М.-Г.Курбангалиева (Галиева) в Дайрен. Перед Второй мировой войной общая численность мусульман тюрко-татар на Дальнем Востоке составила 4 тыс. человек, из которых в Японии проживали 500. До 1944 г. имами мусульманской общины в Токио были казанские татары, в том числе Рашид Ибрагимов, похороненный в Токио. Он стал автором книги «Япония», которая в России так и не была издана.
В 1953 г. мусульманская организация впервые была официально признана в Японии в качестве религиозного объединения. Первым президентом Японской ассоциации мусульман стал Садик Имацуми (1905–1960). В 1966 г. была образована вторая мусульманская структура – Исламский центр Японии[11]. Сегодня в Японии живет более ста тысяч мусульман. Представители около 80 семей являются потомками тех поволжских татар, которые стали основателями национальной общины в Токио.
Первые евреи из России, приехавшие в Японию, были, в основном, торговцами. Их больше привлекали портовые города, особенно Нагасаки, куда они начали приезжать вскоре после 1862 г., когда Япония открылась для торговли с Западом. В отличие от них евреи-эмигранты, прибывшие в Японию из России в годы Гражданской войны (1918–22), в основном селились в Иокогаме. Наиболее известной в те годы была семья Люри из Николаевска-на-Амуре.
С началом Второй мировой войны в Японии оказались еврейские беженцы из Польши и Литвы. Когда в июне 1940 г. Литва была присоединена к Советскому Союзу, в Вильнюсе находилось много евреев, в том числе беженцев из Польши, которые хотели спастись от надвигавшейся войны и избежать проживания на территории, занятой Германией или СССР. Среди них были раввины и ученики иешив из Мира, Барановичей и других населенных пунктов, члены сионистских организаций, писатели, журналисты, общественные деятели. В Вильнюсе многим удалось получить от консула Нидерландов визы на въезд в Кюрасао, колонию Нидерландов. Для проезда туда консул Японии в Каунасе С. Сугихара (единственный японец, удостоенный Израилем звания праведника народов мира) без разрешения Министерства иностранных дел выдал большое количество японских транзитных виз. Благодаря этому с октября 1940 г. по август 1941 г. в Японию выехали 3489 беженцев-евреев, из них 2178 из Польши. Некоторое число еврейских беженцев из Польши и Литвы получили транзитные визы от японских консулов в различных городах Советского Союза[12]. В начале 1941 г. японское Министерство иностранных дел разрешило евреям остаться на территории Японии или в оккупированных Японией районах Китая. На Кюрасао обосновалось только несколько десятков евреев. Большинство беженцев было размещено в международном сеттльменте Шанхая, несмотря на возражения многих его жителей, в основном граждан США и Англии.
Японское гостеприимство продолжилось и на официальном уровне: власти не ставили никаких препон в продлении транзитных виз, хотя всем было известно, что губернатор Кюрасао уже оспорил правомочность этих документов, и, таким образом, транзитные визы стали въездными.
Эмигранты восприняли это как новое проявление Божественной защиты. В Кобе с помощью местной общины русских и сефардских евреев, а также при поддержке Америки беженцы основали для своих религиозных занятий Дом Торы. С этих пор для всех вновь прибывающих евреев Кобе сделался центром жизни на новой земле. Прибыв в Японию, часть евреев, среди которых не было учащихся ешивы, пытались достать визу в какую-нибудь другую страну или документы для отъезда в Палестину.
Основателем токийской еврейской общины был российский бизнесмен Анатоль Понве. В сороковых годах он был в числе тех, кто опекал еврейских беженцев из Европы, а после войны, будучи первым председателем общины, он лично подписал гарантии для получения ссуды Банка Манхэттена на приобретение земли под общинный центр.
По окончании Второй мировой войны почти все евреи покинули Японию, в том числе те, кто находился в американских войсках, размещенных в Японии после ее капитуляции (сентябрь 1945 г.), а также среди чиновников оккупационной администрации было сравнительно много евреев, однако с отменой оккупационного режима (1952) они вернулись в США.
Члены современной японской еврейской общины утверждают, что многие туристы-евреи, которые совсем не обязательно блюдут религиозные традиции дома, вдруг начинают тяготеть к своим корням, оказавшись на экзотической земле. Бернар Вальер (Bernard Valier), приехавший в Японию в 1953 г. и проживший в ней 17 лет, с улыбкой вспоминает, как актер Эдвард Робинсон (Edward Robinson) однажды позвонил в Центр и заявил: «Мне нужен миньян». Миньян ему (как, впрочем, и другим уважаемым гостям) предоставили.
Гибкость и терпимость — именно эти качества стали лейтмотивом всей пятидесятилетней деятельности Центра, больше известного просто как японская еврейская община. «Мы не относим себя ни к консерватором, ни к реформистам, ни к ортодоксам. председатель общины Даниэль Тёрк – Мы проводим службы в различных форматах, на разных языках и уровнях участия»[13]. Подавляющее большинство токийских евреев, например, предпочитают службы, которые не слишком строго следуют древним правилам и на которые женщины допускаются наравне с мужчинами. Ортодоксальные службы посещает гораздо меньшая часть общины. «Мы должны были найти способ вместе жить, вместе молиться и вместе бороться», – говорит нью-йоркский раввин Марвин Токаер, возглавляющий здешнюю общину на протяжении десяти лет.
[1] Данго – японские сладости.
[2] Usmanova L. The Turk-Tatar Diaspore in Northeast Asia: Transformation of Conciousness: A Historical and Sociological Accoun between 1898 and the 1950-s. – Tokyo: Rakudasha? 2007. – 367 p. – Disc. Лариса Усманова – Тюрко-татарская эмиграция в Северо-Восточной Азии начала 20 века по адресу http://tatarica.yuldash.com/.
[3] Также используется термин тюрко-татары. В первую очередь это связано с использованием для коммуникации тюркских языков. Более подробно о термине см. Usmanova L. … p. xxxv – xxvii.
[4] Usmanova L. … p. 22 – 23.
[5] Юнусова А.Б. «Великий имам» Дальнего Востока Мухамед-Габдулхай Курбангалиев. Электронный ресурс. http://lib.rin.ru/doc/i/73258p.html
[6] Usmanova L. … p. 25.
[7] Г.Л. Магометане в Ниппон: Токио становится центром ислама в Восточной Азии // Рубеж. – 1942. — № 39 (10 окт.) С. 9–10, ил.
[8] Амурский Н. Ислам в стране Восходящего солнца. Успехи магометанства. Роль русских татар. Новые мечети и школы // Рубеж. – 1938. — № 4 (22 янв.). – С. 4–5, ил.
[9] Амурский Н. Ислам в Стране восходящего солнца… – С. 5.
[10] Оргинский Г. Токио, 15 апреля 1934 г. Раскол в тюрко-татарской эмиграции в Японии. От собственного корреспондента «Шанхайской Зари». http://lib.rin.ru/doc/i/73258p3.html
[11] Cайфутдинов Рашид Фатыхович. Обновлено: 24 апреля 2005 http://mosgues-3.narod.ru/Japonia.htm
[12] Тамар Энгель, Stanford Computer Science Перевод Ирины Ревякиной, Sem40.Ru
http://www.sem40.ru/ourpeople/world/japan/13473/?print=1
[13] Просто евреи см.: http://www.jewish.ru/theme/world/2003/11/news994191737.php
