Начинаем публиковать на сайте ОРЯ отрывки из книги известного специалиста по истории Японии, доктора исторических наук Амира Александровича Хисамутдинова «Токио — Иокогама: русские страницы»
Книга открывает читателю неизвестные страницы российско-японских отношений и рассказывает о более чем вековой истории русского пребывания в Токио и в порту Иокогама, первых русских жителях и тех, кто похоронен на Иностранном кладбище, общественной, религиозной и культурной жизни русских эмигрантов. Книгу можно считать своеобразным путеводителем по русскому присутствию в столице Японии.
Предназначена для историков, специалистов в области российско-японских отношений, краеведов, а также широкого круга читателей.
Сегодня мы предлагаем вниманию читателей Предисловие и Главу 1 «Из Русской Америки в Ниппон».
А.А. Хисамутдинов
ТОКИО — ИОКОГАМА: РУССКИЕ СТРАНИЦЫ
Книга рассказывает о более чем вековой истории русского пребывания в Токио и в порту Иокогама, первых русских жителях и тех, кто похоронен на Иностранном кладбище, общественной, религиозной и культурной жизни русских эмигрантов. В основу работы положены материалы, собранные в Японии во время годичной стажировки по гранту Японского фонда (Japan Fondation), а также документы из архивов и библиотек России, США, Японии и других стран. Тщательный анализ собранных фактов позволяет считать книгу своеобразным путеводителем по русскому присутствию в столице Японии.
Предназначена для историков, специалистов в области российско-японских отношений, краеведов, а также широкого круга читателей.
Посвящается Ирине Долговой
ПРЕДИСЛОВИЕ
В книге рассказывается о русских страницах в истории Токио и Иокогамы. Автор в основном придерживается хронологического способа подачи материала, начав повествование с тех, кто стоял у истоков российско-японских отношений (Е.В. Путятина, Н.Н. Муравьева-Амурского и т.д.), но он посчитал также целесообразным выделить некоторые тематические разделы. Так, в эту книгу помещены очерки о вкладе русских эмигрантов в музыкальное искусство, живопись, балет, спорт Японии. Автор не претендует на исчерпывающую полноту информации, ставя лишь цель очертить проблематику и познакомить читателя с новыми, ранее не публиковавшимися данными. В качестве приложения к монографии приводятся краткие биографические сведения об упомянутых лицах, а также список русских могил на Иностранном кладбище в Иокогаме.
Книга посвящается Ирине Долговой (Ariana Dolgoff), которая много лет руководит сестричеством православного кафедрального собора в Токио. Православная церковь в зарубежье – это религиозный и культурный центр для русских, живущих вдали от России. Сестричество при кафедральном соборе было создано русскими женщинами и православными японками в январе 1952 г. Его обязанности широки: от помощи в организации богослужения до приготовления трапезы по воскресениям и православным праздникам, не забывают здесь и японские знаменательные даты. Женщины помогают на встречах и концертах в Дни пожилых людей, вместе встречают Новый год, много времени посвящают православной молодежи, считают своим долгом проводить экскурсии по собору. Много сил сестричество тратит на сбор пожертвований. Благодаря усилиям Ирины Долговой оформлена комната, где собираются русскоговорящие прихожане.
Ирина Долгова — одна из немногих, кто помнит и хорошо знает славное русское прошлое японской столицы. Автору посчастливилось неоднократно встречаться и беседовать с этой незаурядной женщиной, поражаясь ее энтузиазму по сохранению русской страницы Токио.
Признаться, автору порой было трудно разобраться с японскими именами и географическими названиями, отмеченными в эмигрантских публикациях: их написание расходилось с современной транскрипцией и не всегда было понятно, какое японское слово имел в виду тот или иной автор. Помог в этом японский переводчик Ё. Сато (Yoshiaki Sato), с которым давно уже установилась прочная переписка. Сато-сенсей, как обращаюсь к нему в письмах, родился в 1952 г. на Хоккайдо, в Хакодате, городе, издавна связанном с русскими. Возможно, отсюда у него интерес к русскому языку и культуре. Получив образование в Токийском институте иностранных языков, он пишет о себе, как мне кажется, с гордостью: «Я – русист». Вот строки из последнего письма: «Сейчас я учу людей переводу с японского на русский язык через Интернет каждый день и безвозмездно. Кроме того, читаю сочинения Кони А.Ф., известного юриста, и С. Максимова. О последнем я узнал из Ваших книг, за которые я очень Вам благодарен. Составляю японо-русский словарик. За 40 лет собрал 90 000 словарных статей (во многих есть примеры перевода на японский). Также написал рукопись, как переводить с японского на русский язык с точки зрения законов русской грамматики…».
Имея отличнейший послужной список переводчика и представителя различных фирм в России, порой Сато-сенсей ставит меня в тупик своими вопросами о премудростях русского языка.
В написании этой книги помогли и многие другие. Всем им приношу самую искреннюю благодарность.
Автор будет благодарен читателям за любые уточнения и дополнения, которые можно прислать по адресу: Россия, 690041, г. Владивосток, ул. Полетаева, д. 49. Email: khisamut@yahoo.com
ОГЛАВЛЕНИЕ:
- Предисловие
- Из Русской Америки в Ниппон
- Евфимий Путятин: Симода, Хеда и Иокогама
- Граф Муравьев-Амурский и переговоры о Сахалине
- Первые жертвы: Православный крест в Иокогаме
- Становление Иокогамы, консульство и храм
- Приезд Алексея Александровича
- Русские моряки и японские женщины
- Моряки в конце 19-го века, или Отношение к России.
- Русско-японская война.
- От миссии к церкви – отец Николай (Касаткин)
- Помогая соотечественникам: «Японцы» русского происхождения
- Мусульманская и Еврейская и общины.
- Деятели печати в Стране Восходящего солнца. Токийская периодика
- Русское искусство и культура.
- Русский балет
- Живопись
- Русская литература.
- Образование.
- Русские на отдыхе в Японии
- Русский спорт
- Эмигрантское православие. Владыка Сергий (Тихомиров)
- Русские в Японии во время войны и после неё
Приложение:
Биографии
Список могил выходцев из России на Иностранном кладбище в Иокогаме
Литература.
Соседей и родственников не выбирают (русская поговорка)
遠くの親類より近くの他人 Токуно синруйёри тикаку-но танин (Близкий сосед – лучше дальнего родственника) (японская поговорка)
ИЗ РУССКОЙ АМЕРИКИ В НИППОН[1]
Будучи соседом Японии, Россия немало способствовала возвращению на родину японцев, волею судьбы оказавшихся в русских владениях[2]. А случаи, когда подданные микадо обнаруживали себя вдали от родных берегов, происходили нередко: в стране, окруженной со всех сторон морем, неминуемо получает развитие мореплавание, а в нем, как известно, никто не застрахован от кораблекрушений[3]. «Суда из Осака и Хёго, — отмечает Сиба Рётаро, шедшие на запад через пролив Симоносэки и далее в Японское море (западный маршрут), обязательно загружались в Ако солью. Затем, понемногу выгружая соль в различных пунктах по пути следования, развозили её дальше вплоть до княжества Мацумаэ (остров Хоккайдо – А.Х.). Часто суда ходили и по восточному маршруту (вдоль тихоокеанского побережья). Они везли сакэ, рапсовое масло, соевый соус, старую парчу»[4].
Летом 1851 г. японское суденышко потерпело кораблекрушение у берегов Камчатки, и шестерых чудом спасшихся японских моряков, обнаруженных местными жителями, привезли в Петропавловск. Когда моряки пришли в себя, они назвали свои имена. Тарабе Иокич [Иокити], Асакич [Асакити], Сэбэ, Синкич [Синкити] оказались матросами, Чауске [Тёскэ] — штурманом, а Тацуро – боцманом. Вскоре к ним добавился еще один их соотечественник, найденный позже. На корабле «Оливуца» японцев доставили в Охотск, в то время столицу русских владений на Дальнем Востоке, а оттуда местный начальник Василий Завойко, впоследствии знаменитый адмирал, отправил их в Аян. Казалось бы, куда проще было бы отвезти спасшихся моряков сразу в Японию, но в середине XIX века Страна восходящего солнца оставалась закрытой не только для иностранцев, но даже для самих японцев, потерявших с ней связь. А потому решено было сначала переправить японцев на транспорте «Великий князь Константин» с охотского побережья на Аляску, в столицу Российско-Американской компании (РАК) Новоархангельск, надеясь, что там будет легче найти выход из создавшегося положения и вернуть японцев на родину.
Весть о том, что в пределах российских владений находятся несколько японских моряков, достигла Правления РАК в Санкт-Петербурге, которое тут же послало в Русскую Америку распоряжение «содержать их ласково». Обучать японцев русскому языку «без принуждения» поручили выходцу из Финляндии шкиперу дальнего плавания Ивану Васильевичу Линденбергу. Об этом гласил приказ главного правителя РАКа Н.Я. Розенберга от 10 ноября 1851 г. В свою очередь ученику мореходства Илье Свиньину вменялось в обязанности обучиться у японцев их языку. Опекать же спасенных моряков стал «дядька», отставной боцман Дмитрий Дарьин. Отправить японцев на родину было решено не раньше 1852 г.
Потерпевшие кораблекрушение японцы были уроженцами уезда Хидаки [Хидака][5], губернии Кикони [Кинокуни][6] и г. Санаура [Саноура][7]. Русским удалось хорошо описать их язык, что позволило составить русско-японский словарь из 1650 слов. Он содержал несколько граф: русские слова, японские слова, записанные русскими буквами, те же слова, написанные простыми японскими иероглифами, а также более сложное написание. Содержались в словаре и простейшие грамматические понятия. В мастерских Российско-Американской компании тем временем трудились над изготовлением японского компаса.
Почти каждый день русские и японцы, научившиеся находить общий язык друг с другом, обсуждали, смогут ли они подойти к японскому берегу и безопасно высадиться на него. Санкт-Петербург не забыл японцев и в письме от 24 января 1852 года предписал Новоархангельской конторе подумать о будущей торговле с Японией и подготовить список товаров. Были подобраны и подарки для японских властей на солидную по тем временам сумму в 10 тыс. руб. Столичные чиновники предложили уточнить у японских моряков, что имеет ценность в их стране, и готовить подношения исходя из этого. Все, что готовилось, складывалось в отдельный склад.
Сведения о том, как жилось японцам среди русских, содержатся в письме главного правителя РАКа от 24 мая 1852 г., в котором он докладывал в Санкт-Петербург: «Я неоднократно имел случай замечать, что они искренне желают возвращаться на родину. Каждый раз, когда речь касается о их туда возвращении, на лицах их появляется воодушевление и живое чувство радости, без малейшего оттенка какой-либо печальной мысли».
Ответственность за отправку семерых японцев на родину была возложена на главного правителя Российско-Американской компании капитана 2-го ранга Николая Яковлевича Розенберга, которому помогал лейтенант И.В. Фуругельм. В дальнее плавание стали готовить одно из лучших судов РАКа, барк «Князь Меньшиков». Для него специально подобрали экипаж, командовать которым назначили шкипера И.В. Линденберга. Переводчиком определили помощника шкипера И. Свиньина. Подготовка к операции проводилась в обстановке глубокой секретности. Все документы шифровались, и в переписке Японию называли Камчаткой, японцев – камчадалами, Матсмай (Хоккайдо) – Нижнекамчатском и т. д. Посторонний человек, увидев эти бумаги, никогда бы не догадался, что речь идет о Японии.
24 мая 1852 г. Линденбергу выдали паспорт на плавание, а через несколько дней он приказал взять курс на Японию, чтобы высадить там японских моряков и предложить властям торговлю с Россией. Затем предполагалось отправиться в Шанхай и уже оттуда отправить в Россию отчет о плавании. 28 июля «Князь Меньшиков» подошел на рейд японского порта Симода. Зайдя в бухту, бросили якорь и запросили воду. Сославшись на ночь и темноту, ее доставили самую малость. Утром на русский барк приехали чиновники, потребовавшие сведения о судне, его вооружении и японцах на борту. Состоялась и встреча с губернатором, на которой он сказал: «Я понимаю цель вашего прихода. Мы сердечно благодарим русское правительство за доброе отношение к японцам, но я сам не могу принять доставленных японцев и разрешить вам сойти на берег. Прежде чем направить ваше письмо в Эдо, я хотел бы ознакомиться с ним»[8].
Японцы привезли русским морякам 17 бочек воды и, воспользовавшись случаем, не только тщательно осмотрели судно, но и зарисовали его. В течение четырех дней на судне ежедневно появлялись чиновники и продолжали опрос, задавая одни и те же вопросы. Принять подарки, тщательно подготовленные в Санкт-Петербурге и Новоархангельске, японцы наотрез отказались.
«Японцы продолжали посещать корабль, – вспоминал И.В. Линденберг, – но не иначе, как в свите губернатора или портового, а те ездили только по делу. Они казались весьма хорошо расположенными к русским, были вежливы и радушны; осматривали все с любопытством и любовались в особенности огнестрельным оружием, но, несмотря на все наши убеждения, никаких подарков принимать не хотели, и на предложение купить какую-нибудь вещь отвечали, что смотреть готовы, но купить не смеют, ибо только в Нагасаки позволено торговать иностранцам. Губернатор долго расспрашивал японцев о Камчатке, Охотске, Ситке и Курильских островах, и, кажется, японское правительство опасается столь близкого соседства русских»[9]. Вскоре русские моряки заметили, что надзор за их кораблем усиливается: с разных сторон к Симоде стягивались войска, подвозились пушки[10].
2 августа 1852 г. в полдень приехал губернатор Симоды, который сообщил, что высшие власти приказали ему не вести никаких переговоров о торговле с Россией и не принимать японских моряков, а доставить их в Нагасаки, куда положено приходить всем иностранцам. «Он поставил мне на вид, – вспоминал Линденберг, – что в пользу нашего корабля сделано и так уже весьма важное отступление от японского закона, решительно запрещающего пребывание вооруженных судов во всех гаванях империи, и что до сих пор все иностранные суда, посещавшие их гавани, должны были сдавать им оружие и амуницию и даже руль. Он говорил мне, что я могу везти японцев в Нагасаки и попробовать, не примут ли их там, на что я, видя ясно, что этот только отвод и что там еще менее предстояло вероятности в успехе, сказал ему, что, не имея приказания моего начальства, не могу идти в Нагасаки, и как мне велено высадить японцев в Симода, то я посажу их на шлюпки и отправлю на берег. Он, понимая, что я хочу это сделать в гавани, сказал, что нельзя, и в страшном испуге вскочил со стула и хотел бежать на берег. Я остановил его и сказал ему, что как я пришел сюда не с враждебными намерениями, а единственно для отвоза его соотечественников на родину, то следовательно и не желаю дать повода к нарушению дружеских отношений между русскими и японцами поступком против их постановлений, но в исполнение данного мне приказания должен непременно их высадить, и если мне для их блага нельзя этого сделать тут же, то я все таки обязан исполнить это в другом месте. На это он сказал, что не знает, можно ли это или нет, но что за мои действия по выходе из гавани он не подлежит ответу; что там моя воля, но что теперь он убедительнейшее просит меня вступить под паруса и оставить гавань»[11].
Моряки долго уговаривали губернатора уступить и разрешить соотечественникам выйти на берег, но все было бесполезно, и после обеда русский барк вышел в море в сопровождении двух десятков лодок. Японские моряки были безутешны. Они боялись, что суровые законы их страны не позволят им остаться и в Нагасаки. Как только барк отошел подальше от берега и поднял паруса, они стали уговаривать русских моряков пристать к берегу в безлюдном месте и позволить им высадиться там. Так и поступили. Корабль застопорил ход, и японцев на двух лодках отвезли на берег. С собой они взяли только личные вещи. Прощаясь с русскими моряками, «они на коленях со слезами благодарили за оказанные им русскими благодеяния»[12]. Японцы говорили: «Никогда не забудем русских людей… нас встретили в России как гостей и при первой возможности возвратили в Японию, об этом мы будем рассказывать нашим детям и внукам»[13]. Через несколько лет одному из японских моряков довелось встретиться в Осакском проливе с фрегатом «Диана» и разговаривать с Е.В. Путятиным[14].
Это был не первый и не последний случай кораблекрушения японского судна у русских берегов. В 1852 г., например, в бухте Кусково были найдены остатки японского судна, наполовину занесенные песком. Предположительно оно потерпело крушение в 1848–49 гг. Иногда исследователи однозначно трактуют русские попытки возвращения японцев на родину как повод-«зонтик» для того, чтобы самим попасть в Японию. Это справедливо лишь отчасти. Разумеется, русские стремились поближе познакомиться со своим соседом, но, с другой, они действительно хотели вернуть в родные края потерпевших кораблекрушение японцев. Установить же торговые связи с Японией мешала разность культур и обычаев. Ведь с Китаем и Кореей, более близкими по духу странами, Япония имела довольно тесные отношения.
Всё хорошо, что хорошо кончается
終わり良ければすべて良よし (Owari yokereba subete yosi)
(русская и японская поговорки)
[1] Относительно происхождения названия «Ниппон» имеются две версии. Согласно первой, это произошло в 672–686 гг., когда великий князь Темму принял звание императора «Тенно», а по другой – при установлении первого кодекса Тайхо Рицрё в 701 г. До этого японцы называли свою страну Ямато 大和, а китайцы – Ва 倭, что означает «карлик», так как считали представителей всех других наций за вассалов и давали им унизительные названия. В начале VII века регент принц Сётоку Тайси в послании китайцам назвал Японию Страной восходящего солнца, Китай – Страной заходящей солнца. Поскольку Япония заимствовала иероглифы из Китая, это название страны читалось как Ниппон. Однако со временем произношение Ниппон изменилось на Нифон, а потом на Нихон. В настоящее время согласно указу правительства оба варианта, Нихон и Ниппон, равнозначны.
[2] Аров В.Н. «Камчатские» японцы // Вопросы истории Камчатки. – Петропавловск-Камчатский. – 2006. – Вып. 2. – С. 427–450.
[3] Например: Plummer K. A Japanese glimpse at the outside world 1839–1843 : the travels of Jirokichi in Hawaii, Siberia and Alaska / adapted from a translation of Bandan by Katherine Plummer; edited by Richard A. Pierce. – Kingston, Ont. ; Fairbanks, Alaska : Limestone Press, 1991. — 182, 90 p. : ill., maps. / Alaska history; no. 36; Она же. The Shogun’s reluctant ambassadors : Japanese sea drifters in the North Pacific / Katherine Plummer. 3rd ed., rev. – Portland, Or. : Oregon Historical Society Press, c1991. – xviii, 287 p. : ill. (some col.) / North Pacific studies series ; no. 17.
[4] Сиба Р. О России. Изначальный облик Севера. – М.: Изд-во «МИК», 1999. – С. 87.
[5] Хидака 日高, ныне существующий уезд.
[6] Кинокуни紀ノ国, совр. префектура Вакаяма和歌山».
[7] Саноура 佐野浦(старое название бухты Осакскаго залива) губернии Кисю 紀州.
[8] Накамура С. Японцы и русские: Из истории контактов. – М.: Прогресс, 1983. – С. 160.
[9] Цит. по: Новаковский, С.И. Япония и Россия. – Токио, 1918. – С. 156.
[10] Из рапорта командира Российско-Американской компании «Князь Меншиков» шкипера И.В. Линденберга // Мор. сб. – 1853. – № 8. – С. 128–138.
[11] Цит. по: Новаковский, С.И. Япония и Россия. – Токио, 1918. – С. 157–158.
[12] Цит. по: Новаковский, С.И. Япония и Россия. – Токио, 1918. – С. 158.
[13] Накамура С. Японцы и русские: Из истории контактов. – М.: Прогресс, 1983. – С. 161–162.
[14] Путятин Е.В. Всеподданнейший отчет генерал-адъютанта графа Путятина о плавании отряда военных судов наших в Японию и Китай // Мор. сб. – 1856. – № 8, офиц. статьи. – С. 78.
