Мы попросили Ефимова Михаила Борисовича написать для сайта ОРЯ серию коротких эссе о его жизни и творческом пути, а также о Японии. Публикуем очередное эссе автора.
АДОЛЬФ ГИТЛЕР − ЕГО КУМИР
Краткая биографическая справка.
«Бин Акао. Лидер правого движения в Японии. Родился в г. Нагое 15.1.1899 г. Окончил среднюю школу. Участвовал в профсоюзном движении. Порвал с ним. Стал монархистом. В 1926 г. организовал общество правого направления «Кэнкокукай». В 1942 г. при кабинете Тодзио − депутат парламента и ответственный сотрудник правительственного департамента по информации. В 1951 г. создал «Общество патриотов Великой Японии». Сторонник укрепления дружбы с США и убежденный борец против коммунизма».
(«Кто есть кто». Изд-во «Асахи»)
Увидеть и послушать его мог любой желающий. Для этого достаточно было подъехать в полдень в центр Токио, где неподалеку от главной улицы японской столицы Гиндзы в любую жару и любую непогоду Бин Акао держал речь, стоя на крыше пикапа, обклеенного лозунгами. Тут же установлена большая географическая карта, служащая своеобразным фоном, поясняющим некоторые пункты его далеко не оригинальной программы. Выразительные желтые стрелы, вонзающиеся в «красную» территорию СССР, − что и говорить, яркий художественный образ.
Акао стал таким же неотъемлемым элементом городского пейзажа, как и расположенный по соседству кинотеатр «Тоэй», где демонстрируются порнофильмы, или чистильщик ботинок и уличный регулировщик. Его срывающийся старческий голос, порой заглушаемый безостановочным движением транспорта, как бы висел над перекрестком. Как сказал русский классик, правда, по другому поводу: «вид его ужасен»: нечёсаные седые космы, обрамляющие голый череп, раздувал ветер. Слушателей обычно мало. Токийцам, которых молва считает чрезвычайно любопытными от природы, видно, эта картина настолько примелькалась, что они пробегали мимо, не обращая никакого внимания на разглагольствовавшего оратора. Лишь только молодчики в униформе из его команды деловито суетились вокруг пикапа.
Но если можно было совершенно равнодушно пройти мимо грузовичка, с которого разносились проклятия Акао, то не может не вызывать беспокойства деятельность в Японии ультраправых организаций. Этот процесс хотя и не явен, но от этого не становится менее опасным. Скорее наоборот.
«Ультраправые», или, как их называют японцы, «уёку»,− весьма существенный компонент общественной жизни страны. Фактически они представляют собой достаточно прочную перемычку, которая соединяет консервативные слои японского истеблишмента и «якудза» − мафию. «Уёку» стоят за всеми антидемократическими акциями, терроризируют либеральную общественность и средства массовой информации и тем самым активно влияют на формирование политического климата в стране.
Так что сами по себе бредовые рассуждения Акао, может быть, и могли бы вызвать лишь ироническую улыбку, но в свете вышеизложенного становится уже не до смеха.
В этом нетрудно убедиться, кратко ознакомившись с биографией г-на Акао и историей Японии ХХ века.
Его настоящее имя Сатоси (строго говоря, это ещё одно чтение того же иероглифа) родился он в семье мелкого торговца. От рождения был слабым тщедушным созданием. После смерти отца продолжил семейный бизнес. Особых доходов не было, но молодой Акао увлёкся социалистическими идеями и, как мог, помогал социально ориентированным проектам. Пытался даже создать кооперативное агропредприятие. Был замечен в связях с левыми профсоюзами. В 20-х годах увлекался идеями национального и «императорского» социализма, писал даже романы и эссе на темы социальной утопии. В то время всё это было очень модно и привлекало молодёжь.
Вскоре Акао был арестован по подозрению в вымогательстве, поскольку слишком активно собирал деньги у предпринимателей на социальные программы. В тюрьме его романтическо-утопические идеи быстро развеялись и вместо них утвердились откровенно националистические взгляды. Это был довольно типичный пример перерождения из борца за всеобщую свободу в антикоммунистического фанатика, который при этом отвергал и устои капитализма. Короче говоря, в голове Акао смешались идеи анархизма, национализма, буддизма и правого популизма. Вот такой получился идеологический коктейль!
В конце 20-х годов новоявленный патриот-монархист со всей присущей ему энергией включился в формирование ультраправых организаций, которые набирали силу. Созданная и возглавленная им «Кэнкокай» стала одной из сотни полуфашистских группировок, пользовавшихся особенно дурной славой. Не случайно в 1929 году в неё вступил пресловутый Ёсио Кодама, который со временем приобрёл репутацию ведущего политика среди «якудза» и «якудза» среди политиков. Напомним, что тогда в Японии всё громче звучали призывы к войне, а политических деятелей, проявлявших недостаточную, по мнению крайне правых, сговорчивость, устраняли либо из правительства, либо вообще убивали. Террор стал главным орудием политической борьбы, а такие молодчики, как Акао, стали очень востребованными.
15 мая 1932 г. молодые офицеры организовали фашистский путч, в ходе которого был смертельно ранен премьер-министр, совершены нападения на МВД и ряд банков. Милитаристские настроения в обществе стали преобладающими. С этого момента больше не было кабинета министров, сформированного на партийной основе. Это был шаг на пути к отказу от парламентской системы и переходу к новой политической структуре. В 1933 году Япония вышла из Лиги Наций и приступила открыто к экспансии в Китае.
В отличие от тех политиков и генералов, которые ратовали за развёртывание агрессивных планов на южном направлении – Индия, Филиппины, Австралия,− Акао призывал к нападению на СССР, который, по его мнению, представлял для Японии «смертельную угрозу». При этом он всячески заклинал не начинать войну против США, которые, по его представлению, должны были стать главным союзником в борьбе с коммунизмом.
В 1942 году, когда II мировая война уже охватила весь земной шар, Акао становится депутатом нижней палаты парламента и занимает видный пост в правительственном департаменте информации.
После разгрома Японии и установления оккупационного режима, наш герой был объявлен «персоной нон грата» и ему запретили заниматься политической деятельностью. Но опала была недолгой. Откровенно проамериканская идеология Акао смягчила к нему отношение штаба Макартура, и в 1951 году ему позволяют создать «Айкокуто» («Патриотическую партию Великой Японии»), на знамёнах которой были начертаны всё те же японский национализм и антисоветизм. Будто не было ни опустошительной войны, ни Хиросимы и Нагасаки, ни позорной капитуляции и ни Токийского процесса над главными японскими военными преступниками.
Во вновь созданной политической структуре существовало как бы два крыла: одно, под началом Ёсио Кодама, смыкавшееся с ультраправыми организациями, и другое – по существу, отряды боевиков, натасканных на борьбу с демократическим движением. Не было никакого секрета и о связях руководства «Айкокуто» с криминальным миром.
Несколько слов о «крёстном отце» и вдохновителе Бина Акао − Ёсио Кодама (1911-1984). Он принадлежал к числу тех, о ком говорят «из молодых, да ранних». В историю Японии ХХ века он вошёл, как один из самых известных и влиятельных «куромаки» − «серых кардиналов», − через которых проходила невидимая миру связь между преступным миром и политическим руководством страны. Что характерно, криминальный талант Кодамы всегда был востребован, при любом режиме и при любой внутриполитической обстановке: перед войной он принимал заказы на убийства политических деятелей, а во время войны по поручению правительства занимался нелегальными поставками вооружения из азиатских стран для японской армии и торговлей наркотиками.
Не удивительно, что после разгрома милитаризма Кодама был арестован, как один из главных военных преступников, и заключён вместе с ними в тюрьму Сугамо. В ожидании суда он близко сошёлся с другим сидельцем − Рёити Сасакава. Вместе эта «нечистая пара» в последующие годы внесла большой вклад в формирование в Японии олигархическо-криминальной системы. Кодама плёл хитроумные коррупционные сети, которые опутывали Нагата-тё (резиденцию премьер-министра) и другие правительственные учреждения, а Сасакава прославился организацией игорного бизнеса (в частности, водно-моторных гонок) и созданием Антикоммунистической Лиги вместе с Чан Кай-ши и Ли Сын Маном.
Р.Сасакава − процветающий «предприниматель-мафиози»
После того, как Кодама был выпущен на свободу американскими оккупационными властями, он был замечен в связях с ЦРУ. Созданные им отряды «якудза» участвовали в подавлении нараставшего после войны демократического движения. Мало того, в 1976 году его практически поймали за руку за участие в так называемом «Деле «Локхид» (через него эта американская авиастроительная компания передавала взятки руководству правительства, в том числе премьеру, чтобы те закупали для армии самолёты этой фирмы). Разразившийся скандал достиг такого резонанса, что премьер-министр К.Танака был признан виновным и приговорён к 4 годам тюрьмы и многосотмиллионному штрафу, а Кодама стал даже жертвой покушения.
Его совершил одурманенный националистической пропагандой актёр-неудачник, снимавшийся в порнофильмах, некий Мицуясу Маэно. Он решил отомстить коррумпированному уголовнику, запятнавшего, по его понятиям, честь японской нации. Для этого Маэно арендовал маленький самолёт (у него была лицензия) и с криком «За императора! Банзай!» спикировал на токийский дом Кодама. Это происходило средь бела дня на глазах всего честного народа. Как и положено по законам жанра, новоявленный камикадзе разбился насмерть, а в особняке рухнул балкон и начался пожар. Сам «куромаки» отделался лёгким испугом.
Помню, я тогда находился в Токио и, услышав об этом событии по телевизору, примчался на пепелище, где застал толпу зевак и дымившийся хвост авиэтки.
Вот такой деятель был ближайшим соратником Акао Бина.
12 октября 1960 года во время политических дебатов, проходивших в большом концертном зале «Хибия» напротив императорского дворца в Токио, был убит прямо на сцене лидер социалистической партии Японии Инэдзиро Асанума. Прежде чем подоспела охрана, 17-летний студент успел дважды ударить его самурайским мечом вакидзаси. Этот юнец, вскормленный «Айкокуто», был схвачен полицией и помещён в тюрьму. Следом был арестован и его духовный наставник Акао, которого от трибунала спасло только то, что убийца наложил на себя руки и таким образом не успел выдать сообщников. Характерно, что уже в послевоенной Японии Акао подвергался арестам 25 (!) раз.
Впервые я увидел его не в роли «народного витии», а, так сказать, «на людях», на похоронах известного японского писателя Юкио Мисима (1925-1970). Это была яркая личность с весьма необычной судьбой. Очень плодовитый талантливый литератор, трижды выдвигавшийся на нобелевскую премию, он увлекался культуризмом, сексуальными извращениями и прочими сумасбродными идеями. В конце жизни объявил себя монархистом и создал даже военизированный отряд «Общество щита» («Татэ-но кай») для спасения императорского трона. Летом 1970 года Мисима с группой своих сторонников явился в расположение воинской части в Токио, захватил её начальника в качестве заложника и обратился с балкона штаба к солдатам. Он призвал их поднять военный мятеж, свергнуть правительство и восстановить абсолютную власть императора.
Этот призыв вызвал у солдат только хохот и крики, чтобы новоявленный защитник хризантемного трона поскорее проваливал восвояси. Мисима был настолько подавлен, что там же покончил с собой, совершив ритуальное харакири. Согласно традиции, после того, как он вонзил себе в живот короткий самурайский меч, самый близкий друг должен был отрубить ему голову. Так и было совершено. Весь этот кошмар крутили по всем каналам телевидения.
Ритуальное самоубийство популярного писателя вызвало настоящий шок в обществе. Япония словно оцепенела: ХХ век, страна, идущая в ногу с прогрессом, автор многочисленных современных книг, пьес и кинофильмов, номинант на нобелевскую премию и вдруг ХАРАКИРИ – отрыжка феодальных времён!
Тысячи людей выстроились в огромную очередь к буддийскому храму, где проходила панихида. В основном, это была молодёжь, но не «ботаники», как сказали бы у нас, а юноши и девицы в кожаных куртках с причёсками «ирокез» или с рыжими крашеными волосами. В Японии таких называли «тайодзоку» − «солнечное поколение». Вот на этом фоне мне сразу бросилась в глаза старческая фигура Акао в окружении группы его молодчиков. Наверное, он тоже обратил на меня внимание, так как и я выглядел не совсем ординарно на фоне толпы японцев. Во всяком случае, мне показалось, что наши взгляды пересеклись.
С тех пор у меня зародилось желание встретиться с этим политиком ультраправого направления и взять у него интервью. Но свою затею мне удалось реализовать только спустя много лет. Всякий раз, когда я обращался в штаб «Айкокуто», мне, в лучшем случае, отвечали, что председатель занят и рекомендовали позвонить через неделю. А, в худшем, просто швыряли трубку, сопровождая это действо грязными ругательствами.
Но в один прекрасный день грубоватый мужской голос ворчливо произнёс: «Подъезжайте вечером. Там видно будет».
На узенькой улочке в северо-западной части Токио среди множества деревянных двухэтажных домов стоял и этот, точно такой же. И, тем не менее, нашли мы его сразу. Еще издали бросилось в глаза большое белое полотнище: «Штаб патриотической партии Великой Японии». Перед домом стояли два защитного цвета пикапа и грузовик, кузов которого был набит гангстерского вида молодчиками в темно-синей униформе.
Пройдя через маленький палисадник в дом, после короткого допроса меня провели в довольно большую комнату. Поскольку хозяин задерживался, успеваю оглядеться. Традиционные циновки, посредине − низкий стол с тремя подстилками. На стенах − большие поясные портреты: император Мэйдзи, Сакья-муни, Христос, Конфуций и… сам Акао Бин. Приколот большой фотопортрет какого-то юнца в траурной рамке. Под ним подпись: «Отоя Ямагути». Да-да, тот самый, который вонзил нож в Инэдзиро Асануму. В углу небольшой алтарь, где среди всяких ритуальных предметов стоят в дешевеньких рамочках маленькие фотокарточки: тогдашний император Хирохито, Чан Кайши и снова Ямагути. Свободные от фото участки стен обклеены хорошо знакомыми черно-красными листовками, которыми были залеплены, по-моему, все столбы и заборы японской столицы. Их тексты столь же категоричны, сколь и кратки: «9 мая − антисоветский день!», «Долой 1 мая!», «Укрепим союз с США!», «Вышвырнем Громыко!», «Отомстим СССР!». Где-то выглянул и такой: «Мики (бывший премьер. − М.Е.) − японский Керенский!» (?!).
Скрип старой деревянной лестницы возвестил о приближении хозяина. А вот и он сам. Дряхлая фигура, седые нечесаные космы, словно приклеенные к смуглому квадратному черепу, тяжелые мешки под глазами. Вблизи он кажется еще старше. Передвигается медленно, широко расставляя плохо сгибающиеся ноги. Точно заводная кукла.
На лице деланная улыбка:
− Добро пожаловать. Рад приветствовать в своем доме заклятого врага. Небось, знаете, что я всю сознательную жизнь, вот уже больше шестидесяти лет, борюсь с Советами. Это мой жизненный принцип.
Так потекла наша неторопливая беседа. Все было традиционно: татами, на которых мы сидели, зеленый чай, который, как и положено, согнувшись в глубоком поклоне и тут же исчезнув, подала нам жена хозяина. Слушая Акао, я невольно обратил внимание на его глаза, которые то зажигались желтоватым блеском, то гасли, словно выключенные электрические лампочки.
− В наше время трудно встретить человека, который бы столь последовательно отстаивал свои убеждения, − без излишней скромности самодовольно возвестил он. − Я − большая редкость. Нынче все продается и покупается. Деньги определяют все: и жизненный уровень, и политические симпатии. Буржуазное общество прогнило. На все есть прейскурант. Престижная газета − 10 миллиардов иен, депутат парламента − 100 миллионов. Только меня нельзя купить. Я всегда буду верен своим идеалам.
На мой взгляд, такая тирада была бы более уместна в устах «стопроцентного» левака. Впрочем, давно известно, что крайности иногда совпадают. «Ультра» есть «ультра», какой бы демагогией он не пользовался.
− Коль скоро вы, Акао-сан, затронули моральные ценности, может быть, назовете и своих идолов, своих любимых мыслителей и писателей?
− Науками я никогда не увлекался, интереса к литературе тоже не питаю. Уважаю я Магомета. Он не только проповедовал свои убеждения, но и боролся за них мечом. Это здорово!
− Как вы сами можете охарактеризовать «партию патриотов»? Что это: группа боевиков?
− Это политическая партия. − Мой собеседник сделал ударение на слове «политическая». – У нас примерно три тысячи членов.
− Можно ли познакомиться с вашей программой?
− Наша программа это борьба с коммунизмом. Вот и все.
− Пожалуй, для партийной программы это маловато. Ну а если вы придете к власти, то какова будет ваша политика?
− Мы намерены объединить рабочее движение с императорской системой. В области экономики пойдем по пути планирования, используя ваш опыт. С либералами, и тем более коммунистами, мы расправимся без всякого сожаления, в том числе и физически.
− Нечто подобное проповедовали и нацистские идеологи.
− Гитлер был великий человек. Он тоже начинал с того, что собрал вокруг себя несколько верных людей, а потом подчинил себе всю Европу. Сейчас его хулят, так как он проиграл. Ему просто не повезло. Запад, вместо того чтобы объединиться с ним и обрушиться на СССР, допустил фатальную ошибку. А могло бы быть все иначе. Впрочем, Хидэки (премьер министр Хидэки Тодзио.− М.Е.) тоже дурак. Он полез не туда. Надо было нападать на СССР, а не на США.
− Если я правильно понял, вы хотели бы повторить путь Гитлера?
− Да, я считаю, что война − единственная форма отношений с СССР.
− Выходит, что вы, будучи руководителем партии, которая называет себя «патриотической», готовы снова ввергнуть Японию в войну, которая, как известно, кончилась для вас далеко не блистательно. Что заставляет вас призывать к новой агрессии?
− Я убежден, что примерно через десять лет СССР нападет на Японию. Поэтому наша политическая платформа предполагает создание мощной вооруженной Японии. Нам нужна сильная армия, оснащенная ядерным оружием. Тогда мы будем иначе говорить с вами.
− В конце шестидесятых годов, насколько я помню, вы тоже заявляли о «красной опасности» и близкой катастрофе. А, тем не менее, мир стоит, и никто не собирается на вас нападать.
− Ну, я не мессия. Могу и ошибиться. Это ничего не меняет: мы должны все равно готовиться к войне с СССР.
− Вы постоянно выставляете свою кандидатуру в парламент и Токийское муниципальное собрание. Но ведь безрезультатно! Выходит, предлагаемый вами путь не встречает горячей поддержки избирателей?
− Это ни о чем не говорит. У меня просто мало денег. Американцы дураки. Они не понимают, что в Японии я у них единственно верный союзник. Вот мы убьем вас всех, захватим и сожжем советское посольство. Тогда у нас появятся необходимые деньги.
− Парадокс! Вы начали наш разговор с того, что презираете деньги, а кончили тем, что готовы на преступления, чтобы их заполучить. Когда же вы были искренни?
− Я лично неподкупен. Но деньги мне нужны. Мы живем в буржуазном обществе и не можем этого совсем не принимать во внимание. Что касается террора, то я всегда был его сторонником. И поэтому преклоняюсь перед Гитлером. − С пафосом заключает мой собеседник.
На прощание мне оставалось лишь напомнить ему о том, чем кончил Гитлер и его режим, и пожелать, чтобы японцы избежали подобной участи.
Когда мы выходили из дома Акао, бритоголовые охранники буквально испепелили нас ненавидящими взглядами. Было такое ощущение, словно выбираешься из змеиного логова.
Вместо эпилога. Как всегда безжалостно смолит летнее токийское солнце. На электронном счетчике децибел, установленном в Сукиябаси, порой выскакивают угрожающие цифры. Ровно в полдень на своей постоянной «трибуне» − крыше серого пикапа − появляется старческая фигура Бина Акао. Народ ручьем течет мимо шумного оратора. Кто-то останавливается, но, прислушавшись, идет дальше. Но, вот, тот юноша. Он стоит уже давно. Выходит, ему интересно. Может, пройдет время, и он тоже будет клеить по городу «патриотические» листовки, а потом…
По данным полиции, в Японии существует множество ультраправых организаций. Многие из них связаны с уголовной мафией. По этому поводу даже в парламенте звучат порой обеспокоенные голоса по поводу роста преступности среди молодёжи. Видимо, семена, которые упорно сеет «фюрер» Акао, иногда дают ядовитые ростки.
Наша встреча состоялась в середине 80-х годов. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что в 1989 году 90 летний, как мне казалось, полоумный старик был избран в верхнюю палату японского парламента! Выступая перед своими избирателями, он орал, что запретит компартию, расправится с социалистами, банкирами и журналистами. Правящую Либерально-демократическую партию он назвал «гнилыми ребятами», с которыми он легко справится. «Стране нужен хозяин!» считал Акао и предлагал себя на эту роль. Оказалось, что весь этот сыпнотифозный бред нашёл своих благодарных слушателей, которые спустя полвека снова доверили Акао депутатский мандат.
Несмотря на свой преклонный возраст, он активно участвовал в политической жизни. Его остановила только внезапная смерть в 1990 году, позволив ему отметить своё 91-летие.
