М.Б. Ефимов
Олег Александрович Трояновский (1919 – 2013)
В современной истории дипломатии трудно найти примеры такой «наследственности». Конечно, аналогичные случаи бывали. Например, Ю.В.Андропов был советским послом в Венгрии, а его сын – И.Ю.Андропов – в Греции. Но лично я не знаю прецедента, чтобы отец и сын были бы чрезвычайными и полномочными представителями в одной и той же стране за исключением Трояновских.
Они, вообще, были очень похожими и внешне, и своими судьбами, в чём-то даже наклонностями и пристрастиями.
Старший – Александр Антонович Трояновский был сыном полковника, выходца из дворян, имевших польские и литовские корни. Глава семьи умер относительно молодым, оставив жену с четырьмя детьми и весьма скудными средствами. Александр решил пойти по военной линии и, окончив Воронежский кадетский корпус, поступил в Михайловскую военную артиллерийскую академию в Петербурге. Это было очень престижное по тем времена учебное заведение, которое закончило много видных в будущем генералов, а курс фортификации вёл инженер-генерал Цезарь Кюи, более известный как композитор, автор почти двадцати опер и более 250 романсов и как участник феноменального музыкального содружества «Могучая кучка».
Тяга к знаниям привела Трояновского в аудитории Киевского университета, где он, как вольнослушатель, успешно закончил сразу два (!) факультета — физико-математический и юридический.
Будучи курсантом, Александр Трояновский стоял в карауле Зимнего дворца для охраны царя и его семьи. А впоследствии, он с оружием в руках защищал «веру, царя и отечество» на сопках Маньчжурии. Он очень болезненно перенёс разгром русской армии японцами. Могучая мировая держава не устояла перед азиатским «карликом». Ещё большим ударом для него стали устойчивые слухи, что армию хотят использовать для подавления революционных настроений масс. Поручик Трояновский немедля подал рапорт об отставке, которая была принята.
Следующим шагом стало вступление в военную организацию РСДРП, которая готовила кадры для грядущей революции. А дальше всё пошло как на рельсах: запрещённые кружки, аресты, ссылка, побег, эмиграция, Париж, Швейцария и т.д. Был момент, когда бегство в Европу могло не состояться. Об этом я услышал из рассказа самого Олега Александровича.
Когда поезд приближался к границе, в вагон вошли полицейские для проверки документов. С этой целью они отобрали у пассажиров паспорта. В этот момент Александр Антонович понял, что он забыл «свою» фамилию, под которой он ехал. А процедура была такая: пассажиры должны были назвать себя, и полицейский возвращал им документы. Что делать? Тогда ему в голову приходит спасительная мысль: беглец переходит в самый конец состава, куда блюститель порядка приходит только с одним оставшимся документом.
В эмиграции Трояновские (к этому времени А.А. был уже женат) подружились с Лениным, его супругой и тёщей – Елизаветой Васильевной. Ленин с большим вниманием и уважением относился к своей теще, заботился о ней, бегал покупать для нее курево — она много курила. Елизавета Васильевна мало разбиралась в политике и не интересовалась ею. Иногда она говорила: «Конечно, Володя очень хороший человек, но все-таки жалко, что Надя не вышла за того почтового служащего. Может быть, тогда бы мы не жили, как бродяги». История не донесла до нас, кто был этот почтовый служащий».
В 1913 году Трояновские некоторое время жили в Вене в районе Шенбрюннер-Шлосс. Сейчас на том доме висит мемориальная доска. Но в ней нет ни слова о пребывании семьи русских эмигрантов. Зато говорится о том, что здесь останавливался …Иосиф Джугашвили. Именно будущего Сталина приютили на время Александр Антонович с супругой. Надо отдать должное «постояльцу»: он не забыл об этом факте и впоследствии благоволил своему старому знакомому.
После свержения Николая П А.Трояновский вернулся в Россию и сразу же отправился на фронт. Он своими глазами увидел полный развал русской армии и царившую в ней анархию. В этот период он активно включился в революционное движение и его избрали делегатом Учредительного собрания, в первом и последнем заседании которого он выступил с резкой критикой мирных переговоров с немцами в Брест-Литовске. Как только вспыхнула Гражданская война, он сразу же вступил в ряды Красной Армии.
В 1923 году А.А.Трояновский вступил в партию большевиков. Проработав несколько лет на руководящих постах в наркомате рабоче-крестьянской инспекции и в Госторге он по инициативе Сталина был направлен послом (тогда эта должность называлась «постпред») в Японию. Так началась его дипломатическая карьера.
Здесь следует отметить одно, немаловажное обстоятельство: новый глава советского представительства прибыл в Токио вместе со всей семьёй – супругой и четырёхлетним сыном Олегом. На старом фото запечатлён этот исторический момент: симпатичный улыбающийся чернобровый мужчина в шляпе, рядом — элегантная молодая женщина с большим букетом цветов, а впереди – аккуратно одетый, с кашне, симпатичный мальчик в кепке и с книгой в руке. На календаре стоял 1927 год.
Прошло ровно сорок лет.
Для истории – короткое мгновение. В жизни страны — маленький период и даже в жизни человека – это небольшой срок. Но если вспомнить, что пришлось пережить за это время нашей многострадальной планете в целом и советской стране в частности, возникает картина, достойная целой эпохи. Много кардинальных перемен произошло и в семье Трояновских.
Отец после пятилетнего пребывания в Японии почти сразу же был направлен в качестве посла в США. Пока он пытался найти (и небезуспешно!) взаимопонимание с администрацией президента Рузвельта, Олег закончил американскую школу и учился в престижном колледже. В 1938 году Трояновские вернулись в Москву, которая жила в атмосфере страха, вызванного массовыми репрессиями. Многие друзья и знакомые были сметены этим кошмарным ураганом всеобщей ненависти, подозрительности и шпиономании. Сам Александр Антонович не пострадал, хотя и остался не у дел. Видимо он не разделил судьбу большинства послов и руководителей нароминдела потому, что у Сталина сохранилось лично к нему доброе отношение. Впоследствии его сын вспоминал в своих мемуарах, что отец со дня на день (вернее, каждую ночь) ждал ареста, а мать, на всякий случай, рвала на мелкие части многочисленные фото об их пребывании в Японии и спускала в канализацию. Дело кончилось тем, что к ним пришёл дворник и сказал, что из-за засора многие квартиры заливает вода с портретами японцев, и ему поручено найти причину аварии. Мать отделалась какими-то сувенирами для работника домоуправления.
Тем временем, Олег решил поступить в недавно созданный Институт философии, литературы и истории (ИФЛИ) на литературный факультет. Это учебное заведение просуществовало недолго и было закрыто в самом начале войны, но оставило глубокий след в истории советского образования. Среди его студентов были будущие знаменитые поэты и писатели — А.Твардовский, К.Симонов, Д.Самойлов, А.Солженицын, директор Музея изобразительного искусства им. Пушкина И.Антонова и, наконец, будущий председатель КГБ СССР А.Шелепин.
Когда началась война,студента О.Трояновского призвали в армию и отправили доучиваться в Военный институт иностранных языков. Оттуда «транзитом» через Совинформбюро его послали в Лондон в советское посольство. Так, не по собственной воле Олег Александрович пошёл по стопам Александра Антоновича.
День Победы Трояновский встретил в британской столице. С поздравлениями в советское представительство прибыл премьер Уинстон Черчилль, который произнёс памятный тост «За великого Сталина!». Это прилагательное он добавил при повторе.
Из Лондона Олега Александровича перевели в Нюрнберг, где шёл исторический судебный процесс над главными немецкими военными преступниками. И где он работал в составе советской делегации. Далее был Нью-Йорк и участие в многочисленных переговорах по новому обустройству мира.
24 марта 1947 года состоялось событие, которое запомнилось Трояновскому на всю жизнь: он впервые переводил Сталину. Впоследствии ему не раз приходилось переводить Вождя не только на официальных переговорах в Кремле, но и на разного рода встречах, которые проходили у Сталина на его даче на Кавказском побережье . С конца того же года Трояновский числился в секретариата министра иностранных дел СССР В.Молотова. В 1953 году он стал помощником министра. И лишь спустя три года он наконец-то получил диплом об окончании Института иностранных языков. Понятно, что это была просто формальность.
С 1958 по 1967 годы Олег Александрович был помощником председателя Совета Министров СССР, которыми за этот период были Н.С.Хрущёв и А.Н.Косыгин. Напомню, что это был было очень бурное десятилетие, в течение которого происходили очень сложные перепады в международной обстановке от моментов потепления с Западом, до реальной угрозы термоядерной войны в результате Карибского кризиса. Можно только представить, что пришлось пережить в эти годы помощнику главы советского правительства, занимавшемуся иностранными делами.
В 1967 году А.Н.Косыгин пошёл навстречу Трояновскому, который просил перевести его на дипломатическую работу. Так Олег Александрович получил назначение в Японию в качестве посла.
А редакция двухнедельного иллюстрированного журнала «Советский Союз сегодня», который в Японии выходил от имени нашего посольства, поручила мне взять интервью у вновь назначенного «Чрезвычайного и Полномочного».
Наша встреча состоялась в его кабинете в Кремле. За большим массивным столом, на котором аккуратно лежали деловые бумаги и папки, сидел очень симпатичный улыбающийся человек. Он охотно отвечал на вопросы, а в заключение попросил лишь показать ему готовый текст, что и было мной сделано.
Текст видимо ему понравился, во всяком случае, он завизировал его с единственной поправкой: вычеркнул упоминание о том, что получил Ленинскую премию по журналистике за участие в книге «Лицом к лицу с Америкой». В своё время это произведение, посвящённое поездке Н.Хрущёва в США, получило широкую известность. Его создал коллектив авторов во главе с А.Аджубеем. Я так и не понял, чем руководствовался О.А., вычёркивая упоминание об этом факте: то ли присущей ему скромностью, то ли потому, что премию потом отняли.
Через несколько месяцев после того, как О.Трояновский вручил свои верительные грамоты императору Японии (ровно 40 лет назад этот же «сиделец» на хризантемном троне принял аналогичные документы у его отца!) я сидел в кабинете посла в качестве первого секретаря посольства. Судя по старости мебели, здесь много сохранилось со времён Трояновского-старшего: огромный массивный стол со старым чернильным прибором и продавленный несколькими поколениями советских дипломатов чёрный диван с потрескавшимся покрытием из кожзаменителя. Олег Александрович был очень приветлив и пожелал мне успехов в работе на посту заведующего бюро АПН в Японии. Что касается этого кабинета, то вместе со всем старым двухэтажным зданием, пережившим войну и страшную бомбардировку Токио 10 марта, когда японская столица была буквально спалена американской авиацией вместе с 80 тысячами (!) жителей, он был снесён при Трояновском-младшим, а на этом месте был воздвигнут многоэтажный комплекс. Чем не парадокс истории!
Последующие четыре года мне довелось проработать под непосредственным руководством О.Трояновского, выполнять некоторые его отдельные поручения, а главное – всеми силами и средствами стараться довести до возможно широкого круга японской общественности советскую точку зрения на основные события в международной жизни. А время, надо признать, было непростое: события в Чехословакии (другими словами, подавление советскими танками «Пражской весны»), эскалация американской агрессии во Вьетнаме, советско-китайский вооруженный конфликт на острове Даманском, диссидентское движение в СССР и т.д. и т.п. Японская специфика состояла в том, что помимо официальной антисоветской пропаганды приходилось ещё сталкиваться с «особой позицией» компартии, которая активно обвиняла нашу страну в ревизионизме.
В нашем пропагандистском арсенале были уже упомянутый двухнедельный журнал, который выходил на местной полиграфической базе, а также ежедневный бюллетень для местной прессы. Но это была даже не капля в море средств массовой информации, а нечто ещё меньшее. В отличие от многих стран Запада, в первую очередь, от США каждая из трёх общенациональных ведущих газет Японии в течение дня имела несколько выпусков, общий тираж которых доходил почти до 10 миллионов экземпляров. К этому следует добавить региональные, городские, специальные и другие печатные издания, а также журналы самой разной направленности. Плюс к этому разветвлённая телесеть, покрывающая всю страну.
Естественно, что попасть на местный информационный рынок было очень трудно, практически нереально. Единственный путь – предоставить первичную информацию японским СМИ с тем, чтобы дальше они разнесли её по своим каналам. Здесь нужно отдать должное послу, который активно шёл на контакты с местной прессой, давал интервью и пресс-конференции. Не удивительно, что О.Трояновский был хорошо узнаваемой фигурой, его появление на любом приёме или общественном мероприятии всегда вызывало интерес, вокруг него всегда собирались люди. Без всякого преувеличения можно сказать, что он становился «душой общества». В этом смысле, мне, как представителю АПН, было очень легко и приятно работать с таким послом.
Трояновский пользовался в Японии большим авторитетом и среди правящих кругов, и в дипломатическом корпусе, дуайеном которого он стал (редчайший случай для советского дипломата!). Он вёл очень активный образ жизни: ездил по стране, выступал в самых различных аудиториях, играл в теннис с членами кабинета и императорской фамилии. Как-то он признался, что очень сожалеет, что, в отличие от отца, в своё время не освоил игры в бридж. Это позволило бы ему расширить круг своих знакомств. Его постоянная улыбка и доброжелательность открывали сердца даже тех японцев, которые на дух нас не переносили.
Понятно, что Олег Александрович был знатоком и даже любителем, как сейчас сказали бы, пи-ара. Но это была лишь одна, пусть даже важная, сторона его многогранной и многофункциональной деятельности в качестве посла. Главное – он должен был твердо отстаивать тот внешнеполитический курс, который прокладывало руководство нашей страны. Сколько же раз ему приходилось выслушивать разные реприманды на Касуми-га-сэки, где размещался японский МИД, и защищать далеко не бесспорную позицию Москвы во время бесед с западными дипломатами и журналистами! И в этих случаях мягкий и интеллигентный Олег Александрович становился неуступчивым бойцом, которого, хоть и прижимали к канатам, продолжал вести упорную схватку с противником. Здесь ему помогала богатейшая эрудиция, хорошее знание истории и мировой литературы и, конечно, свободное владение английским языком, когда приходилось дискутировать с западными собеседниками.
Советский посол, словно барометр, очень чутко улавливал любые перепады политического климата, был способен предчувствовать возможные враждебные пропагандистские выпады и старался предупреждать их. Речь идёт не только о традиционных антисоветских кампаниях, которые регулярно проводились в одни и те же дни в феврале и августе, когда по всей стране проходили митинги и шествия под лозунгами «За возвращение северных территорий» (так в Японии называют острова Курильской гряды) или с протестами по поводу «нападения» Советского Союза на Японию в 1945 году.
Вспоминается такой случай, который произошёл во время зимней Олимпиады в Саппоро в 1972 году. Хоккейный турнир подходил к концу, и имя чемпиона было уже известно – СССР. В последнем матче наша дружина встречалась с командой Чехословакии. В знак «крепкой дружбы» между нашими странами (события 1968 года были ещё у всех в памяти) О.Трояновский и его чехословацкий коллега решили сидеть вместе в ложе для почётных гостей. Был ещё такой чисто спортивный нюанс: для советской команды этот матч ничего не решал, а чехи, в случае победы или даже ничьей, выходили на второе место, оттеснив американцев.
Мы с пресс-атташе посольства ЧССР Густавом Шмидом (через несколько лет он стал послом в Японии) получили от своего руководства деликатное задание провентилировать атмосферу в командах накануне. Напомню, что, все официальные встречи по хоккею между национальными сборными двух стран в последние годы превращались в ледовые побоища. В соответствии с поручением посла, я поинтересовался у главного тренера А.В.Тарасова, каково настроение в команде перед последней игрой (ведь «золото» уже в кармане!) и выразил надежду, что предстоящая встреча пройдёт в обстановке спортивной дружбы. При этом прозрачно намекнул, что таково не только моё личное пожелание. Дескать, за матчем будут наблюдать наши недруги, которые постараются использовать его для антисоветской пропаганды. Анатолий Владимирович был по своему обыкновению лаконичен и агрессивен: «Против чехов мы идём, как в последний бой, и будем сражаться не на жизнь, а насмерть!»
Так всё и произошло. Наши выиграли с явным преимуществом – 5:2, серебро получили американцы, а чехи – бронзу. Идиллии дружбы не получилось, а моя «миссия» провалилась. Зато оба посла демонстративно обменялись дружескими рукопожатиями после окончания ледового поединка и награждения победителей.
Должен признаться, что искренне горжусь тем, что у нас сложились с Трояновскими – Татьяной Александровной и Олегом Александровичем – очень тёплые отношения. Помню, как они позвали нас с Ирой к себе на новогодний обед, на котором мы были единственными гостями. Мы не раз бывали у них дома, слушали пластинки и чаёвничали. Иногда вместе с нами была очаровательная пара — торгпред Виктор Борисович Спандарьян и его супруга Злата Николаевна, работавшая в нашей колонии врачом. Торгпред тоже учился в ИФЛИ и поэтому на правах однокашника обращался к послу со словами «как историк, могу сказать вам, филологу, что…».
Такие «посиделки» всегда проходили очень весело, изобиловали шутками и анекдотами. Олег Александрович был великолепным рассказчиком и часто из его уст мы слышали разные интересные и забавные истории. Например, запомнилась такая.
Это произошло в США в ходе визита Хрущёва. Возник момент, когда Никита Сергеевич во время поездки по стране был просто взбешён после очередного конфликта с местной прессой и, как ему показалось, при полном попустительстве Белого дома. Руководство делегации собралось поздно вечером в его номере, и Хрущёв в очень резких тонах поручил министру иностранных дел А.А.Громыко немедленно связаться с госсекретарём США и передать ему, что если срочно не будут приняты решительные меры, то советская делегация завтра же вылетит в Москву. Ситуация была критическая, и все присутствующие молчали. Андрей Андреевич как-то весь съёжился и словно на чужих ногах медленно пошёл к двери. Когда он стал уже поворачивать медную ручку, раздался громкий и властный голос его супруги: «Андруша (с акцентом на букву «у»), только ничего не перепутай!». Такое министру никто на свете не мог сказать.
Довольно часто мы вместе с Трояновскими ходили в кино и на концерты. Не раз выезжали в поездки (обычно за рулём был я) по стране. Короче говоря, наши отношения выходили за рамки чисто служебных, что доставляло нам с женой большое удовольствие.
Не скрою, мне было приятно, когда мой отец (художник-каррикатурист газеты «Известия») приехал в Японию по обмену с японской газетой «Асахи», посол пригласил нас двоих на ланч в «крутящийся» ресторан знаменитого токийского отеля Нью-Отани.
Особо хотелось бы отметить очень хорошую деловую атмосферу, которая царила в те времена в посольстве. Во многом это была заслуга Олега Александровича и его супруги. Со своими сотрудниками он был строг и требователен. Но никто никогда не слышал от него ни единого бранного слова. Его главное требование сводилось к тому, чтобы любое обращение в посольство не оставалось без ответа, а каждый посетитель должен был быть встречен и выслушан. Ко всем без исключения, вне зависимости от должности, он обращался на «вы». Мне кажется, что посол и его супруга пользовались в коллективе всеобщим уважением. Короче говоря, лично для меня четыре года работы в Японии были едва ли не самыми светлыми в жизни.
Можно привести ещё одно свидетельство эффективности «школы Трояновского»: трое из молодых дипломатов, работавших в те годы на Мамиана (токийский район, где расположено наше посольство) стали впоследствии послами в Японии. Характерно, что один из них – Александр Панов, в послужном списке которого есть к тому же пост заместителя министра иностранных дел РФ и должность ректора Дипакадемии — свои воспоминания об О.А.Трояновском назвал «Уроки сэнсэя». Не сомневаюсь, что соответственно и для трёх «первых леди» весьма полезными были уроки, которые они получили у Татьяны Александровны.
В 1972 году закончился срок моей командировки, и мы вернулись домой.
Через четыре года завершил свой «японский этап» и посол О.А.Трояновский, установив своеобразный рекорд продолжительности пребывания советских дипломатов в Стране восходящего солнца. Считается, что за время его работы на этом посту произошло заметное улучшение двусторонних отношений, развивались торгово-экономические отношения, усилились контакты по политической линии и в области культурного обмена.
В Москве Олег Александрович пробыл недолго. Через несколько месяцев он был назначен на один из высших постов в дипломатической иерархии – Постоянным представителем СССР при ООН. И вновь по стопам отца ему пришлось тоже пересечь Атлантику, правда, в отличие от Александра Антоновича местом его пребывания стал не Вашингтон, а Нью-Йорк. По его собственным воспоминаниям, на новой работе он руководствовался наставлением министра А.А.Громыко (на Западе его небезосновательно называли «Мистер «Нет»), которое состояло в том, что советский представитель не должен постоянно мелькать на трибуне, и каждое его слово должно быть весомым. «Советский Союз, говорил он, великая держава, и голос великой державы, ее слова должны звучать увесисто и не размениваться на мелкие препирательства».
Десятилетие (1976 -1986), которое О.Трояновский провёл на Ист-Ривер, вместило в себя столько международных событий, что их хватило бы, наверное, на целый век. Среди них нескончаемые конфликты на Ближнем Востоке, Афганская эпопея, связанная с вводом в эту страну советских войск, война в Кампучии и, наконец, растущее увеличение числа стран-членов ООН, каждой со своими проблемами и своими амбициями. Помятуя слова А.Громыко, советский представитель главный упор в своей работе сделал не на громогласные заявления, а на кропотливую работу в кулуарах, на встречах и беседах с зарубежными представителями. Не случайно ведущая американская газета «Нью-Йорк таймс» назвала О.Трояновского «Виртуозом дипломатического искусства».
О находчивости и остроумии Олега Александровича ходили легенды. Одна из них стала хрестоматийной. Вот как о ней поведал сам «первоисточник»: «Был еще и такой случай, когда в зале Совета Безопасности два экстремиста, принадлежавших к какой-то
маоистской группировке, перед началом заседания облили меня и заместителя постоянного представителя США Ван ден Хювеля красной краской. Когда я, переодевшись, появился перед ожидавшими меня журналистами, то, отвечая на их вопросы, сказал: «Better red than dead» («Лучше быть красным, чем мертвым»). Эта фраза имела большой успех, так как в то время крайне правые в США провозгласили своим лозунгом слова «Better dead than red», то есть «Лучше мертвый, чем красный».
В начале 1986 года О.Трояновский завершил свою миссию в Нью-Йорке и вернулся в Москву. За время его многолетнего отсутствия обстановка в стране разительно изменилась. Прошла череда похоронных мероприятий, во время которых весь мир с настороженным любопытством наблюдал за быстротечной сменой советских лидеров — Л.Брежневым, Н.Черненко и Ю.Андроповым. С появлением за штурвалом молодого руководителя партии и государства Михаила Горбачёва стал меняться не только стиль поведения кремлёвских вождей (чего только стоило появление на людях генерального секретаря ЦК КПСС за ручку (!!!) со своей супругой!), но и сама атмосфера столичной жизни. Появились такие словечки, как «Перестройка», «Гласность» и т.п.
В последнее время Олегу Александровичу намекали, что его пребывание в Москве будет недолгим и ему уже уготовлено место посла в Лондоне, что полностью соответствовало и его личным желаниям. Вот почему он сразу после возвращения с лёгким сердцем поехал в подмосковный санаторий «Барвиха», где отдыхал недавно назначенный министр иностранных дел СССР Э.А.Шеварднадзе.
Однако, там его ждало новое предложение. Оказывается ,за пару дней до этого М.Горбачёв просил министра искать кандидатуру нового посла в Пекин, поскольку на нынешнем этапе отношения с Китаем приобретали особую важность. Эта кандидатура должна была отвечать нескольким требованиям: авторитетная, никак не связанная с прежней политикой в отношении Китая и, главное, новый посол должен быть карьерным дипломатом. Всем этим требованиям, правда, с некоторыми оговорками отвечал О.А.Трояновский. Оговорка состояла в том, что, будучи помощником Н.Хрущёва и А.Косыгина, он непосредственно принимал участие в подготовке документов по Китаю для руководства страны а также сопровождал глав правительства во время государственных визитов в Поднебесную. Тем не менее, в конце апреля 1986 года новый посол вылетел в Пекин.
Есть основания предполагать, что, пролетая над бескрайними просторами Восточной Сибири, ему навстречу двигался лайнер по маршруту Токио – Москва, в котором мы с женой возвращались после моей второй командировки . Моё предположение основывается на том, что при посадке на самолёт нам раздали японские газеты с огромными чёрными шапками заголовков: «СТРАШНАЯ КАТАСТРОФА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ!», «ВЗРЫВ АТОМНОГО РЕАКТОРА В ЧЕРНОБЫЛЕ!». А Олег Александрович был в полном неведении и даже несколько растерян, поскольку перед самым отъездом сорвалась запланированная встреча с М.С.Горбачёвым. Не объясняя причины, помощник генерального секретаря сказал ему, что произошла большая беда и сейчас не до Китая. Такая реакция вполне понятна: у нас до конца пытались скрыть то, что взбудоражило весь мир.
Итак, О.Трояновскому предстояла новая очень ответственная работа, находившаяся на главном направлении советской внешней политики. Напомню, что несколько последних десятилетий отношения между двумя ведущими социалистическими странами с единой самой протяжённой в мире границей оставляли желать лучшего. Ещё совсем недавно мы убеждали всех, «что русский с китайцем – братья на век!» и распевали слова песни «Сталин и Мао слушают нас». Но наступившая прохлада вскоре привела к4 открытой конфронтации и даже к военному столкновению. Надо ли говорить, что всё это не отвечало национальным интересам обеих стран и сильно отравляло всю атмосферу в мире. Естественно, что новое руководство страны в лице М.С.Горбачёва видело свою первостепенную задачу в том, чтобы наладить отношения со своим великим соседом. Именно такое поручение получил новый посол в Пекине.
Китайское руководство увидело в назначении О.Трояновского добрый знак и с первых же его шагов оказывало ему всяческое внимание и доброжелательность. Всё шло к тому, что должен состояться исторический визит советского лидера, чтобы подвести чёрту под старыми обидами и оскорблениями. Визит в Пекин был предпочтительнее посещения Москвы китайскими руководителями, поскольку новый этап в отношениях должен был быть скреплён рукопожатием М.Горбачёва и неформального лидера Дэн Сяопина, который в силу своего возраста и физического состояния не мог перенести столь дальнее путешествие. Короче говоря, длительная, напряжённая и одновременно очень деликатная и сложная работа, в которой принимали активное участие посольства, министерства, партийные органы и спецслужбы двух стран завершилась тем, что 15 мая 1989 года очень представительная делегация во главе с генеральным секретарём ЦК КПСС и председателем президиума Верховного Совета СССР М.С.Горбачёвым на нескольких самолётах прибыла в Пекин. Помимо министров, членов политбюро ЦК КПСС, помощников, советников и прочих высоких чинов, входивших в состав делегации, её сопровождали также представительный отряд журналистов, а также «группа поддержки», в которую входили многие очень известные деятели – артисты, писатели, конструкторы, художники и другие. В числе прибывших представителей прессы был и корреспондент АПН в моём лице.
Визит продлился всего три дня, но они, действительно, перевернули всю предшествовавшую тридцатилетнюю историю советско-китайских отношений. Значение состоявшихся переговоров на высшем уровне трудно переоценить., а беседа Михаила Сергеевича с Дэн Сяопином перечеркнула всю накопившуюся враждебность,
Понятно, что всё это время посольство во главе с послом работало в режиме, как писали классики, «быстро, ещё быстрее, совсем быстро». И всё-таки в какой-то момент Олег Александрович уделил мне внимание , поинтересовался моей работой и здоровьем близких. Несмотря на фантастическую запарку, он был, как всегда, любезен и внимателен. То же самое могу сказать и о Татьяне Александровне, с которой удалось обменяться любезностями.
Пребывание в Пекине особо запомнилось мне ещё и как пример журналистской солидарности. Сначала мне удалось получить заранее текст выступления главы нашей делегации перед китайской общественностью, который по согласованию с начальством я решил передать знакомым японским журналистам – московским корреспондентам агентства «Киодро цусин» и газеты «Иомиури». Мы сидели вместе до полуночи, переводя доклад на японский язык. Зато, когда Михаил Сергеевич утром поднимался на трибуну высокого собрания, благодаря разнице во времени, токийские газеты уже опубликовали основные тезисы. Все были довольны такой оперативностью.
Как известно, визит М.Горбачёва проходил на фоне резкого обострения внутриполитической обстановки в Китае и, прежде всего, в Пекине. Мы были свидетелями многочисленных демонстраций преимущественно студенческой молодёжи под лозунгами «Нам нужна такая же перестройка, как в СССР!», «Долой продажных чинуш!», «За быстрые реформы!». Эпицентром народного гнева стала главная площадь страны Тяньаньмынь. Там находятся главные правительственные здания, мавзолей Мао Дзэдуна и вход в древнейший дворец Гугун. Наш отель находился неподалеку и я часто бывал на этой площади. В первые дни нашего пребывания она была совсем малолюдной, но прямо на глазах стала наполняться народом. Вскоре на ней появились даже палатки, где протестующие ночевали. Несколько тысяч человек окружили памятник народным героям и объявили голодовку. Митинги стали проводиться и днём и ночью. Из-за них пришлось даже переносить заключительную пресс-конференцию М.С.Горбачёва из здания Госсовета в советское посольство. Как и многие другие, для меня, не знающего города, это было связано с большими трудностями. Но дело не в этом.
Никто из советских гостей толком не мог понять, что происходит, поскольку официальная пресса, естественно, замалчивала эти события. Нам на помощь пришли японские коллеги. Очень много их пекинских корреспондентов, знающих китайский язык, получили задания из редакций полностью слиться с толпой (им это не составило большого труда) и, сменяя друг друга, круглосуточно находиться на площади. Именно через них мы узнавали всю объективную информацию, которую оперативно передавали в штаб делегации. После того, как советские гости вернулись на родину, китайские власти приняли решение силой танков подавить народное возмущение. Итоги этих кровавых событий известны: сотни убитых, тысячи арестованных, негодование международной общественности и длительная изоляция Китая. Но это уже другая история.
В 1990 году Олег Александрович, которому уже исполнилось 70 лет, подал прошение об отставке, мотивируя её тем, что пора уступить дорогу молодым. Просьба была удовлетворена, и в августе того же года он уступил место своему ученику Н.Н.Соловьёву, который фактически прямо перелетел из Токио, где тоже был послом.
Находясь на пенсии, О.Трояновский активно занимался общественной и преподавательской деятельностью, выступал с лекциями, участвовал в международных конференциях. Судьба распорядилась так. Что мы с ним встретились по очень печальному поводу — на похоронах Николая Николаевича Соловьёва в 1998 году. Несмотря на возраст Олег Александрович хорошо выглядел и был бодр. Рядом с ним, как обычно, была Татьяна Александровна. Так прошла наша последняя встреча.
В последние дни 2003 года мне довелось провожать нашего выдающегося дипломата в последний путь.
Автор: Ефимов Михаил Борисович
