Эдуард Валентинович Хандюков родился 12 сентября 1940 года в городе Жданов (ныне Мариуполь), Украина.
Окончил Ленинградское Высшее Инженерное Морское училище им. Адмирала С. О. Макарова, по специальности радиотехника и Московское Высшее Художественно-промышленное училище (б. Строгановское), по специальности промышленное искусство.
Действительный член Академии медико-технических наук России, доктор технических наук. Автор изобретений и разработок в области приборостроения и медицинской техники. За разработку аппаратно-программных комплексов психофизиологической реабилитации и лечения спасателей МЧС, участников природных и техногенных катастроф, военных конфликтов, в 1997 году отмечен дипломом лауреата премии имени А. Чижевского. В 2010 году награждён медалью «За укрепление боевого содружества».
Работал в КБ авиаконструктора П. О. Сухого. 15 лет проработал в мастерских скульптора В. Е. Матросова и Б. С. Широкова. Автор памятника всенародно известной актрисе Зое Фёдоровой, установленного на Ваганьково в 1983 году.
Сотрудничал с журналом «Колобок». В 1988 году первая публикация. В настоящее время являюсь членом редакционных коллегий литературно-художественного журнала «Поэзия» и альманаха «Антология одного стихотворения».
Первый сборник стихотворений издал в г. Мариуполь в 2008 году. В 2009 году стал членом СП России. В 2011 году издал книгу избранных стихотворений «Не ведаю, за что люблю тебя», книгу избранных рубаи, притчи и сказки «Хлеб и камень» (2013), книгу «Друзья, прекрасен наш союз» (2014), «Слово сердца» (2016), второе издание дополненное и исправленное «Друзья, прекрасен наш союз» (2017) и в том же году книгу перевода избранных рубаи на немецкий «Бронзовые камни».
Награждён МГО СП России дипломом литературного конкурса «Лучшая книга 2023 года» за книгу «Световые берега» в номинации «Поэзия».
Отмечен рядом ведомственных и общественных наград. Лауреат Московской областной литературной премии Ярослава Смелякова за 2011 год.
I. Рубаэх
Диван — это сборник стихов поэта в классической литературе Востока («Большой академический словарь русского языка», т. 5: Деньга—Жюри; М.-СПб.: Наука, 2006, с. 85), а Эдуард Валентинович с недавних пор (с лёгкой руки Рахматуллы Раванда) стал российским Омаром Хайямом.
Часто прорыву в культуре и науке способствует столкновение двух школ. В нашем случае речь идёт о редчайшем соединении двух восточных культур на базе русского языка: японских танка и иранских рубаи.
Удивительным образом царский дар Александра Долина восьмитомной антологии японской поэзии (М.: Наука — Восточная литература, 2022) стал благодатной почвой для развития Эдуардом Валентиновичем Хандюковым нового направления российского рубаи. Вот характерный пример.
№ 1
Мне уже семьдесят лет –
исчез под волнами прилива
мой дворец из песка.
Верно, заживо погребённым
суждено мне быть в этом мире…
______________
Том 2, стр.72, песня 4, Фудзивара-но Сюндзэй
* * * Аллюзия 13
Пусть беден, стар я, и дворец мой из песка,
пускай его разрушит времени река…
Пускай, лишён чинов, но в звании поэта
войду в храм Слов, чтоб там остаться на века…
Эксперты называют его по-разному: рубаи-аллюзии (с отсылкой к конкретной части чужого текста), ORIENTALIA (то есть созданного по мотивам) и реминисценция (с отсылкой ко всему чужому тексту). Комментарии в круглых скобках предложил Алексей Павлович Зименков, который склоняется к третьему толкованию. Я же называю этот жанр «рубай-эх» (или «рубаэх»), что расшифровывается как рубаи Эдуарда Хандюкова. Отныне, если автор в своём творчестве прямо или косвенно будет опираться на текст танка, то он вправе обозначить жанр словом «рубаэх». Концовка «ЭХ» напоминает не только о первооткрывателе жанра, но и содержит основу слова «эхо», которая отсылает нас к оригиналу.
II. Пример аллюзии Льва Котюкова
Мы говорим: «Московская областная организация СП России» и подразумеваем Льва Константиновича Котюкова. Он — знамя МОО СПР.
Следует сказать, что Лев Константинович Котюков (1947-2022) умел создавать интригу между прозаическим эпиграфом собственного сочинения и стихотворением. Но иногда он шёл на аллюзию, следуя известному образцу.
Мой парус
Белеет парус одинокий…
Александр Бестужев-Марлинский
Белеет парус одинокий…
Михаил Лермонтов
Белеет парус в жуткой сини…
Ревёт простор без берегов…
Прощай, немытая Россия, —
Страна бессмысленных жлобов.
Бог выше жизни, выше смерти,
И Бог совсем не человек…
Белеет парус в круговерти,
И беспощаден новый век.
Вот-вот я с парусом исчезну,
Всё беспощадней злая новь.
И жизнь уносит парус в бездну,
Как будто в бездне есть любовь.
Я сгину в заданные сроки,
Но только не в краю родном!
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом…
Лев Котюков
«Моя космология: Собрание избранных сочинений», вып. IV, М.: Серебро Слов, 2019, с. 583
Можно услышать мнение, что Александр Бестужев-Марлинский (1797-1837) поэт забытый, но следует знать, что Михаил Юрьевич во всей полноте изучал его творчество. Ведь строчка «Белеет парус одинокий» взята из неоконченной повести в стихах «Андрей, князь Переяславский» (1827). Эту повесть я не нашёл даже в двухтомнике сочинений А. А. Бестужева-Марлинского (М.: Гос. изд-во худ. лит-ры, 1958). Она оказалась лишь в «Полном собрании стихотворений» декабриста (Л.: Советский писатель, Большая серия, 2-е изд., 1961, с. 77-136).
Лермонтов, может, и не хотел копировать эту строчку, но, вероятно, признал, что лучше не скажешь. Итак, в начале была строчка Бестужева-Марлинского. Именно на ней держится всё стихотворение Михаила Лермонтова.
Парус
Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
Играют волны — ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит…
Увы! Он счастия не ищет, [I]
(Увы, — он счастия не ищет [II])
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
1832
[I] «М. Ю. Лермонтов: Собрание сочинений в четырёх томах», т. I: Стихотворения 1828~1841, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, М., Л.: Издательство Академии наук СССР, 1958, с. 488
[II] «М. Ю. Лермонтов: Собрание сочинений в четырёх томах», т. I: Стихотворения, М.: Художественная литература, 1964, с. 488
Академическое издание на с. 671 даёт следующий комментарий.
<…> Образ одинокого паруса запечатлен Лермонтовым и в живописном произведении того же периода — в акварельном морском пейзаже (см. настоящий том, стр. 392-393). Впоследствии Лермонтов вернулся к этому образу в романе «Герой нашего времени» (завершающие строки повести «Княжна Мери»).
Приведу этот отрывок, так как он даёт второе осмысление ключевой строчки:
« <…> и всматривается в туманную даль: не мелькнёт ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…»
[III] «М. Ю. Лермонтов: Собрание сочинений в четырёх томах», т. IV: Проза, письма; М.: Художественная литература, 1964, с. 125
Лев Котюков увидел третью, космологическую, грань: ветер приближения физической смерти уносит парус человека за горизонт земных приключений. Заключительные строчки стихотворения-аллюзии Льва Котюкова —
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом…
— рисуются ещё и одиноким облачком в воздушном океане.
Критики Льва Константиновича иногда сетуют на понижающее поэтический уровень стихов употребление грубых слов (в данном случае — «жлобов»). Отвечу — «нам не дано предугадать»… Вот, скажем, строки Тютчева из школьной программы: «Весь день стоит как бы хрустальный,// И лучезарны вечера…» А в «Парусе» — «под ним струя…» У одного что-то стоит весь день и лучезарны вечера, у другого — струя. Вспоминается прелюдия Геннадия Хазанова к пародии «Спальня-выбегальня»: «Вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой, выбегает…» И с юмором добавил: «Вот такая пошлятина!»
III. Девять рубаэх
Но вернемся к творчеству Эдуарда Хандюкова.
Аллюзия — это парный вид искусства. Второе произведение должно не повторять оригинал, а обозначить новое осмысление. Приведу ещё девять примеров аллюзий Эдуарда Хандюкова, которые понятны без комментариев.
№ 2
Скорбных дней череда.
Никто навестить не приходит –
в этой горной глуши
только свет Луны над горою
да осенний, студёный ветер…
______________
Том 2, стр.51, Фудзивара-но Ёсицунэ
* * * Аллюзия 9
В старом минку1 лишь я, а вокруг – ни души.
Скорбных дней череда в этой горной глуши…
Ветви сакур и слив, без бутонов и листьев,
Даже так, в ожиданье зимы, – хороши!..
______________________
1Минка (яп. 民家) – деревянный дом простолюдина.
№ 3
Грустной думой объят,
смотрю на Луну в поднебесье –
и тоскливо звучит
приглушённая песня ветра
меж деревьев в роще сосновой…
_________
Том 2, стр.51, Камо-но Тёмэй
* * *Аллюзия 10
Кроны накрепко сомкнуты в роще сосновой,
Песня ветра без слов, но с мелодией новой.
В свете зимней Луны моё ранено сердце
Тоской необычной, тревогой суровой…
№ 4
Воды горной реки
мчат расколотый лёд по стремнинам –
волны бьют об утёс,
и в рассветной мгле отдаётся
шум потока глухим стенаньем…
_________
Том 2, стр.64, Фудзивара-но Сюндзэй.
* * * Аллюзия 12
Ледышками поток реки крушил скалу горы,
сияли брызги в свете дня невиданной игры.
В ущелье радуги цвели. Отшельнику открылось:
Стабильна нестабильность лишь, иное – до поры…
№ 5
* * *
Пусть запомнит меня
объятым тоской и печалью
этот горный приют
под ветвями цветущей сливы,
чью весну продлить я не в силах…
______________
Том 2, стр.76, песня 2, Инок Сайгё
* * * Аллюзия 14
Приход Весны, нет не у всех он на слуху,
не в каждом верного найдёт она слугу…
Рад возвращению её, но, к сожаленью,
продлить на миг цветенье сакур не могу…
№ 6
* * *
В смене дней и ночей
нигде не найти мне опоры,
всё непрочно вокруг –
ведь и то, что зовём мы «ныне»,
завтра будет уж днём вчерашним…
______________
Том 2, стр.82, песня 3, Инок Сайгё
* * * Аллюзия 15
Что было впереди, то нынче где-то сзади,
неясная судьба, сидящего в засаде,
коль на ладонях рук меняется узор,
то и печаль, и грусть изменятся во взгляде…
№ 7
* * *
О наш призрачный мир!
всё, что видим, и всё что слышим
предстаёт на поверку тщетою…
Не назвать его и сновиденьем –
в сей юдоли земной
______________
Том 2, стр.92, песня 2, Фудзивара-но Тэйка
* * * Аллюзия 17
Этот мир предстаёт на поверку тщетою –
гаснут в Вечности Судеб звезда за звездою…
Размышленья свои уподобил бы я,
не нашедшему улей, пчелиному рою…
№ 8
* * *
Вешних вишен цветы
лепестками устлали округу.
Так уходит Весна –
и, дороги не разбирая,
по полям я бреду в печали…
_______________
Том 2, стр.103, песня 3, Фудзивара-но Тэйка.
* * * Аллюзия 22
Было буйным цветение вишен вначале,
нынче их лепестки всю округу устлали…
Так уходит Весна, вновь приходят вслед ей
по безлюдным полям дни дождливой печали…
№ 9
* * *
Иней в каплях росы
мой ветхий приют орошают
на горе Огура.
Рукава, что от слёз намокли,
верно, скоро истлеют.
______________
Том 2, стр.107, песня 5, Фудзивара-но Тэйка
* * * Аллюзия 26
И от малых бывает угроза большая: –
Так роса мой приют утопить угрожает.
Словно зёрнышки риса, слеза за слезой…
Я обильней досель не видал урожая…
№ 10
* * *
О, тропинка в горах!
Исчезни, сокройся в тумане!
Ведь когда ты видна,
всё равно никто не приходит
навестить меня здесь, в изгнанье…
______________
Том 2, стр.132, песня 4, Император Го-Тоба
* * * Аллюзия 37
Проведенье молю, чтоб тропинка исчезла,
Мне, изгнаннику, подданных ждать бесполезно,
Не придут, кто вчера мои взгляды ловил,
встреч искал лишь с хозяином трона, не кресла…
Обращу внимание читателей, что танка № 10 принадлежит Императору! «Танка — короткая песня как один из жанров японской поэзии» («Современный толковый словарь русского языка: В трёх томах», III том: Р—Я, Т. Ф. Ефремова, М.: АСТ: Астрель, 2006, с. 481). В Японии танка поют. В России танка профессионально исполняет лишь Екатерина Макаревская. К моей радости Екатерина Александровна — композитор, исполнитель и поэт —высоко оценила музыкальную сторону рубаи Эдуарда Хандюкова и готова их петь со сцены.
А от Эдуарда Валентиновича мы ждём книгу под рабочим названием «100 аллюзий на танка в переводе Александра Долина».
Игорь Александрович Шевченко
секретарь правления МОО СП России
