Должен сразу признаться: мне мало удалось узнать о биографии этого человека. Перерыл множество справочников, энциклопедий, исторических сборников, но нигде не нашёл, кто были его родители, где учился, чем увлекался. Поэтому придётся ограничиться довольно скупыми сведениями, да, к тому же, порой весьма противоречивыми.
Итак, известно, что Михаил Михайлович Славуцкий (1898-1943) родился в Кременчуге (Полтавская губерния). В 21 год вступил в Красную армию и воевал на Туркестанском фронте, где дослужился до помощника командира транспортной бригады. Вступил в РСДРП.
По другим данным примерно в это же время он был секретарём центрального бюро заграничной турецкой компартии в Баку, а также членом ЦИК Узбекистана и Таджикистана. Мало того, в 1919-1920 годах он работал 1-м секретарем полпредства РСФСР в Бухаре. А ещё есть упоминания, что в 1920 году он был вице-консулом Генерального консульства РСФСР в Герате (Афганистан). Как ему удалось всё это совмещать, трудно представить, но создаётся впечатление, что в эти годы Михаил Михайлович находился в Средней Азии и выполнял разные, весьма ответственные задания в интересах молодой Республики Советов. Вроде бы есть подтверждение тому, что как представитель турецкой компартии М.Славуцкий принимал участие во 2-м конгрессе Коминтерна, который проходил с 19 июля по 7 августа 1920-го года в Петрограде, в самом Смольном − штабе Октябрьской революции.
Это было очень важное событие. Коминтерн был создан в 1919 году и, по формулировке Ленина, представлял собой «союз рабочих всего мира, стремящихся к установлению Советской власти во всех странах». Именно на этом съезде Владимир Ильич выступил с докладом, в котором изложил собственную версию социализма, с опорой на диктатуру партии и массовый террор. Он также предложил пересмотреть точку зрения Маркса на способы перехода к социализму, а именно отказаться от принципа неизбежности этапов социального развития, в частности, от постулата о необходимости предварительно развития капитализма. Он также потребовал, чтобы партии, желающие примкнуть к Коминтерну, отказались от «оппортунистичских» версий социализма, отрицающих необходимость «диктатуры пролетариата». Конгресс принял ряд решений о стратегии и тактике коммунистического движения, таких как формы участия компартий в национально-освободительном движении, об условиях принятия партии в Коминтерн, его устав и т.д.
Последующие несколько лет М.Славуцкий проработал в Персии, пройдя путь от консула до поверенного в делах. В 1928-1929 гг он − помощник заведующего отделом Среднего Востока НКИД СССР, а в 1930-1931 гг − уполномоченный НКИД в Ташкенте.
В 1931 г М.Славуцкий получает назначение генеральным консулом в Харбин, который на тот момент был местом пребывания властей китайской провинции Хэйлунцзян.
Этот город по существу вырос в период строительства КВЖД. После революции и поражения в Гражданской войне многие белогвардейцы бежали в Харбин и внесли большой вклад в его развитие. К 1924 году в городе насчитывалось около ста тысяч русских эмигрантов. Архиепископ Венский и Австрийский Нафанаил, который был в этих краях в 20-е годы, впоследствии вспоминал: «Харбин был исключительным явлением в то время. Построенный русскими на китайской территории, он оставался типичным русским провинциальным городом в течение ещё 25 лет после революции. В Харбине было 26 православных церквей, из них 22 настоящих храма, целая сеть средне-учебных школ и 6 Высших учебных заведений. Милостью Божией Харбин на четверть века продолжил нормальную дореволюционную русскую жизнь».
Но вскоре город стал меняться и играть совсем другую роль. 26 мая 1931 года в Харбине на 1-м съезде русских фашистов была образована Российская фашистская партия во главе с К.В.Родзаевским (1907-1946). После войны его заманили в Москву и казнили. Да и власть здесь поменялась.
Чтобы лучше понять, что из себя представлял регион, куда попал М.Славуцкий, придётся немного окунуться в историю и напомнить некоторые факты.
В Маньчжурии издавна пересекались интересы России и Японии, которые (и те, и другие) в корне противоречили интересам самого Китая, частью которого она была. Строго говоря, эти противоречия стали одной из причин русско-японской войны. После обидного поражения, а тем более, опустошительной Гражданской войны активность России в Маньчжурии заметно снизилась, но к середине 20-х годов ситуация изменилась. Особенно напряжённая обстановка возникла в районе КВЖД, которая «по наследству» перешла к РСФСР.
В 1929 году губернатор Маньчжурии Чжан Сюэлян (1901-2001) решил захватить участок дороги, после чего советское руководство отозвало своих дипломатов и разорвало дипотношения с Китаем. Конфликт решился на поле боя: Дальневосточная армия под командованием Василия Блюхера (1889-1938) в пух и прах разгромила китайские войска и в декабре 1929 года в Хабаровске был подписан мирный договор. На границе восстановился status quo.
Но спокойствия, как не было, так и не стало. Маньчжурия постоянно заявляла о своей автономии и стремилась к особым правам в составе Китая. Однако все попытки сепаратистов заканчивались неудачами.
18 сентября 1931 г. японцы в провокационных целях подорвали железную дорогу возле города Мукден, после чего начали полномасштабное вторжение. Это событие означало переход Японии к силовым действиям в достижении своих целей в Китае.
Уже через день после Мукденского инцидента, 19 сентября 1931 г., заместитель наркома иностранных дел СССР Л.М. Карахан встретился с послом Японии в СССР Хиротой и высказал свои опасения по поводу случившегося: «Событиям в Мукдене мы придаём самое серьезное значение и хотели бы иметь более подробную и глубокую информацию, а также мы хотели бы иметь разъяснения со стороны японского правительства в связи с мукденскими событиями, которые нельзя рассматривать как изолирование от целого ряда трений, недоразумений и переговоров, которые предшествовали событиям 18 сентября 1931 г.»
Уже в октябре 1931 г. НКИД СССР ясно сформулировал внешнеполитическую линию, которая в основном сводилась к избеганию всех обстоятельств и решений, которые могли бы втянуть СССР в конфликт или, как метко выразился Л.М. Карахан в письме временному поверенному в делах в Японии Б.Н. Мельникову (1896-1938), «…избегать всего того…что могло бы вывести нас из положения внимательного наблюдателя, ограничивающегося защитой своих интересов».
Легко предположить, что такая миролюбивая позиция Москвы во многом объяснялось тем, что на тот момент наша страна была не готова к серьёзным военным действиям. Все силы уходили на выполнение первой пятилетки (1928-1932 гг.) с ее масштабными планами индустриализации страны, коллективизации, создания и укрепления военно-оборонительного комплекса.
Судя по всему, эта позиция СССР вполне устраивала и Японское правительство, которое старалось всячески избегать любых возможных конфликтов в районе КВЖД.
27 декабря 1932 г. генконсул СССР в Харбине М.М. Славуцкий в письме к Л.М. Карахану пишет о необходимости укрепить материально-техническую базу в ходе индустриализации, которая позволит «заглядывать» в будущее. Для этой цели СССР вынужден отказываться от реагирования на ущемление своих государственных интересов». После японского вторжения в Китай в 1931 г. советско-японские отношения были практически заморожены.
Таким образом М.Славуцкий оказался в центре судьбоносных событий, которые привлекали внимание всего мира, и где столкнулись интересы сразу нескольких государств − Китая, Японии, СССР, а также ведущих западных держав.
1 марта 1932 года было объявлено о появлении нового государства − Маньчжоу-го со столицей Синьцзин (ныне Чанчунь). Лига Наций отказалась признавать Маньчжоу-го, что привело к выходу Японии из этой организации в 1934 году. Тем не менее, оно было признано 23 из 80 существовавших на тот момент государств мира. Дипломатические отношения были установлены и с СССР (де-факто 23 марта 1935; де-юре 13 апреля 1941).
Во главе Маньчжоу-го японцы поставили последнего китайского императора (из маньчжурской династии Цин) Пу И, который с 1932 по 1934 г . именовался Верховным правителем, а потом, вплоть до самого конца этого марионеточного государства в 1945 году — Императором с девизом правления Кандэ (康德), или «Спокойствие и добродетель». Понятно, что у Маньчжоу-го были свои герб, флаг, гимн − короче говоря, всё, «как у взрослых».
Нельзя сказать, что Пу И заставляли насильно переехать в Маньчжурию, скорее это случилось по обоюдному желанию как самого китайского императора, так и маньчжурской общественности. Впоследствии он писал: «Услышав о начале событий, я каждую минуту думал о том, как бы уехать на Северо-Восток, однако я понимал, что без согласия японцев сделать это было невозможно. Чжэн Сяо-сюй сказал мне, что в Фэнтяне положение еще не вполне ясное и не стоит слишком торопиться. Японцы сами рано или поздно пригласят меня». Так и произошло.
На бумаге Пу И – верховный правитель Маньчжоу-Го – обладал широкими полномочиями, на деле же – ни конституция, ни императорская власть не имели никакой силы. «Верховный правитель» сам признавал это «Первая глава «Организационного статута Маньчжоу-Го», озаглавленная «Верховный правитель», состояла из тринадцати статей, каждая из которых утверждала мои права. Первая статья гласила: «Верховный правитель правит Маньчжоу-Го». Вторая, третья и четвертая статьи определяли мою законодательную, исполнительную и судебную власти. Согласно остальным статьям, я имел право «издавать экстренные приказы, имевшие силу закона», «устанавливать систему чиновничьих званий и их назначение», «возглавлять сухопутные, морские и воздушные силы», а также обладал правом «амнистии, смягчения наказания и восстановления в правах» и т. д. На самом же деле я даже не имел права выходить за пределы своей резиденции». Короче говоря, и само государство, и его глава были чистой фикцией. И всё это рухнуло вместе с -Великой Японией» — милитаристской страной, союзницей гитлеровской Германии и фашистской Италии.
19 августа 1945 года в финальной стадии 2й Мировой войны советские десантники отловили убегавшего Пу И. В дальнейшем, его, как военного преступника, осуждённого советским судом, привезли в качестве свидетеля на Токийский процесс, где на скамье подсудимых сидели те, кто развязал войну на Тихом океане. Всем запомнились чёткие и убедительные показания бывшего императора.
После образования Китайской Народной Республики Пу И был депортирован и ему пришлось несколько лет вплотную познакомиться с местной пенитенциарной системой.
Он успел написать мемуары «От императора до гражданина», которые понравились Мао, и тот выпустил Пу И на волю. Он в очередной раз женился (бывший император, как говорится, был большой «ходок», и у него было шесть жён и много любовниц) и дожил до 61 года. Умер от рака почек. В соответствии с законами Китайской Народной Республики того времени тело Пу И было кремировано, а прах помещен на Бабаошаньском кладбище рядом с могилами партийных и государственных деятелей (Когда-то это было место захоронения императорских наложниц и евнухов). В 1995 году в рамках коммерческой договоренности прах Пу И был перенесен его вдовой на новое коммерческое кладбище под названием Hualong Imperial Cemetery в обмен на денежную поддержку. Но всё это было много позже, а мы возвращаемся в те времена, когда волею судьбы М.Славуцкий оказался советским представителем в стране, которую СССР так и не признал!
Естественно, это не могло не отразится на его статусе и характере деятельности.
Япония не скрывала своих планов захвата Северо-Востока Китая. Уже в 1931 г. было всё готово для создания на территории Маньчжурии военно-стратегического плацдарма для дальнейшего продвижения в глубь Китая, Наилучшим вариантом оформления военных успехов предусматривалось создание по японскому образцу марионеточного государства, внешне обладающего атрибутами конституционной монархии, а фактически не имевшего ни силы, ни власти, ни тем более веса в международных делах. Кроме выгодного стратегического положения, Маньчжурия обладала огромной сырьевой базой. Поэтому японское правительство выделяло большие деньги для развития региона. Велось в широких масштабах строительство авиабаз, аэродромов и посадочных площадок. Создавая военный плацдарм на территории Маньчжурии, японцы также интенсивно развивали связь, быстрыми темпами строили здесь военные городки, казармы, госпитали, склады и другие помещения. В военном отношении правительство Гоминьдана, которое возглавлял Чан Кайши, заняло позицию пассивного сопротивления японской агрессии. Однако, несмотря на все усилия китайской дипломатии, Нанкинскому правительству не удалось добиться вывода японской армии с территории Северо-Восточного Китая. Япония быстро и с малыми потерями захватила Северо-Восточный Китай.
12 марта 1932 г. Пу И разослал по белу свету телеграммы, в которых поставил весь мир перед свершившимся фактом – появилось новое, сильное, «самостоятельное» государство. Такую сообщение получил и нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов. Ему передал его новоиспеченный министр иностранных дел Маньчжоу-Го Се Цзеши (1887-1946), который вскоре стал послом в Москве. Сообщение было такого содержания: «Я имею честь уведомить Вас о том, что провинции Фэнтянь, Гирин, Хэйлуцзян и Жэхэ, Дуншэнский особый район и монгольские мэны (союзы) под различными знаменами объединились для учреждения независимого правительства, порвав свои связи с Китайской Республикой и создав Маньчжоу-Го 1-го марта 1932 г.» 15 марта 1932 г. заместитель наркома иностранных дел СССР Л.М. Карахан встретился с послом Японии в СССР и ждал разъяснений японского правительства относительно образования нового государства в Маньчжурии, однако посол Японии в СССР Хирота не сообщил никакой информации, кроме той, что уже и так была известна НКИД СССР из ноты Се Цзеши от 12 марта 1932 г.: «Японскому правительству ничего не остается, как наблюдать за ходом событий» Более того, Хирота сообщил, что даже если бы и знал более подробную информацию о смысле и целях создания нового государства, то не стал бы делиться ей с советским правительством, которое так же тщательно скрывало ситуацию во Внешней Монголии».
В одном из дипломатических документов штаба Квантунской армии декларировалось, что никакие договоры, в том числе Устав Лиги Нации, не должны останавливать Японию применять военную силу для отделения Маньчжурской территории от Китая, если этого требует история и, если этого желает сам китайский народ. Таким образом, в основу создания будущего государства была положена идея «народной воли», что повлекло за собой организацию структур, нацеленных на формирование национальной идентичности нового государства.
29 февраля 1932 г. по указанию командования Квантунской армии в Мукдене собрался Всеманьчжурский объединенный съезд. На нем было принято решение о создании на территории Маньчжурии «государства» Маньчжоу-Го и назначении Пу И его верховным правителем, а через два года, в 1934 г., – императором.
В силу своего географического расположения и исторического возникновения, наиболее важными партнерами для Маньчжоу-Го были Япония, Китай и СССР. И если дальнейшее сближение СССР и Китая было продиктовано логикой исторических событий, происходивших на Дальнем Востоке, то с появлением нового субъекта международных отношений – взаимоотношения с Японией приходилось выстраивать практически с нуля. Все это обусловило политику СССР по отношению к Маньчжоу-Го и вынуждало его сохранять дипломатические консульства на его территории, более того, открывать новые консулства на своей. В сентябре 1932 г. было открыто консульство в Благовещенске, который граничил с городом Хэйхэ.
В марте 1933 г. Л.М. Карахан встретился с послом КР Янь Хойцином и в личной беседе объяснил решение СССР открыть консульства на своей территории так: «Мы не признали Маньчжоу-Го, и, насколько я понимаю, у нас такого намерения нет…Но мы разрешили открыть 5 консульств на нашей территории – такое же количество, какое имеется и у нас в Маньчжурии. В том числе мы дали согласие на открытие консульства в Москве».
Работа этих советских органов на территории Маньчжоу-го вскоре приобрела особое значение. Об этом свидетельствовала и деятельность М.М.Славуцкого.
Летом 1936 года, он посетил представительство МИД и заявил протест в связи с тем , что Департамент полиции Харбина в массовом порядке оформляет советским подданным, проживающим в Маньчжурии, документы на эмиграцию. Дело дошло до того, что возникли даже перебои с их эвакуацией в СССР.
По мнению Славуцкого, полиция Маньчжурской империи не имеет на это права, так как граждане СССР, желающие получить статус эмигранта, прежде всего должны подавать соответствующее заявление в советское консульство в Харбине, которое отправлятетзапрос в Москву, и, в случае положительного ответа, передаёт документы властям Маньчжоу-Го для выдачи эмигрантских паспорта , уже бывшему гражданину СССР.
Дело в том, что в 1934 г. последовало разъяснение Верховного Суда СССР о том, что советские граждане, самовольно, без надлежащего разрешения и документов выбывшие за границу после издания Декрета 1921 г., «считаются утратившими советское гражданство только в том случае, если они лишены этого гражданства особыми о том постановлениями правительственных или судебных органов Союза ССР или союзных республик».
Протест Славуцкого был отвергнут. Власти Маньчжоу-го посчитали это вмешательством в дела государства, нарушающим его суверенитет, а также правом человека решать в подданстве какого государства он желает находится.
Что касается советско-японских отношений, то в тот момент наиболее актуальными вопросами являлись продажа КВЖД и заключение пакта о ненападении, в котором особенно заинтересованной была Москва.
По первому вопросу при общем принципиальном согласии сторон все споры велись вокруг цены. Цифры, выставленные продавцом и покупателем, значительно различались между собой. Стоило большого труда и значительного количества времени, чтобы придти к согласию.
В конце концов, генеральный консул М.Славуцкий, выступая в Железнодорожном собрании в присутствии министра иностранных дел Маньчжоу-го Ли Шаогэна (1896-1949), объявил об окончании переговоров, а 23 марта 1935 г. в Харбине состоялось подписание соглашения. Вице-председатель правления КВЖД П.А. Бандура и министр связи Маньчжоу-Го Тин Чэньсю выполнили все формальности по передаче прав СССР на железную дорогу. Как и положено в подобных случаях, главы внешнеполитических ведомств СССР и Японии Литвинов и Хирота обменялись соответствующими заявлениями о «плодотворном сотрудничестве» и «неутомимых усилиях», похоже, искренне радуясь тому, что дело наконец-то сделано. КВЖД влилась в железнодорожную систему Маньчжоу-Го, полностью контролируемую японцами.
Таким образом, средства, полученные от продажи послужили дальнейшему укреплению дальневосточных рубежей СССР, который с тех пор стал более прохладно смотреть на перспективу заключения некогда столь желанного пакта о ненападении. Впоследствии инициатива подписания такого документа перешла к Японии.
Вместе с тем, ситуация со «сдачей» Советским Союзом своих позиций в Маньчжурии и продажа КВЖД марионеточному государству выглядела столь очевидной, что в средствах массовой информации Китая и ряда европейских стран появились устойчивые суждения о том, что между СССР и Японией существует сговор за счет интересов и территории Китая. Продажа Советским Союзом КВЖД маньчжурскому правительству, как выяснилось вскоре, всё же не привела к прекращению соперничества и конкуренции между двумя дальневосточными державами. Ставя своей целью предотвращение войны с Японией как посредством минимизации своего присутствия в Маньчжурии, так и созданием определенных резервов для сотрудничества с Западом (прежде всего США) на антияпонской основе, Советский Союз не упускал из виду ситуацию в регионах Китая, являвшихся по-прежнему объектами советско-японского соперничества. Речь идёт, понятно, о Внешней Монголии.
Помимо этого продажа КВЖД породила довольно сложный юридический казус. Изначально железная дорога являлась совместным владением России и Китая. Поэтому СССР не имел права в одностороннем порядке ни допускать транспортировку враждебных Китаю японских войск, ни, разумеется, единолично решать вопрос о продаже КВЖД враждебному ему государству (в данном случае − Маньчжоу-го), которое к тому же формально не существовало по мнению китайских властей. Потребовались дополнительные переговоры, в результате которых железная дорога была оформлена на Японию.
Между тем М.М.Славуцкий стал дуайеном дипломатического корпуса в Харбине, а после заключения долгожданной сделки по продаже КВЖД он получил повышение и 27 июля 1937 года приступил к своим новым обязанностям − полпреда СССР в Японии.
А за день этого фактически началась 2-я Мировая война. Организовав очевидную провокацию на мосту Лугоуцяо (неподалёку от Пекина), японские войска хлынули на территорию Китая и через два месяца захватили большую территорию вместе с Пекином и Тяньдзином.
В этих условиях СССР по-прежнему придерживался своей линии не вмешиваться в этот конфликт и всячески не давать втянуть себя в войну. Он отказал Чан Кайши заключить с ним пакт о ненападении, но увеличил поставки ему вооружения, включая самолёты.
Резко обострились отношения с Японией, которая, почувствовав слабость Советского Союза, его желание избежать вооружённого столкновения, решила перейти от словесных угроз и шантажа не только к бряцанию оружием, но и прямым провокациям на наших дальневосточных границах.
К 1938 году обстановка на Дальнем Востоке стала просто огнеопасной. А тут ещё в июне сбежал из Посьета генерал НКВД Генрих Люшков (1900-1945). Он боялся ареста и решил обратиться за помощью к японской разведке. Располагая подробными сведениями о планах и делах своего ведомства, а также досконально зная обстановку в советских вооружённых силах на Дальнем Востоке, своим предательством он нанес тяжёлый удар по обороноспособности нашей страны.
Всё это вызывало в Москве большое беспокойство и, в частности, за будущее советско-японских отношений.
Любопытная история произошла в середине мая 1938 года. Советский посол в Великобритании И.Майский сообщил, что на королевском приёме к нему подошёл японский посол Иосида и сказал, что необходимо приложить все силы, чтобы исправить отношения между нашими странами.
Это сообщение заинтересовало Сталина и он, кажется, впервые обратился непосредственно к послу. В его письме говорилось: «Не избегайте встречи с Иосида и в случае свидания с ним, внимательно выслушайте его. Попросите его изложить конкретные меры улучшения отношений между Японией и СССР».
Главной задачей новому полпреду вменялось всячески избегать обострения отношений. 20 мая 1938 года М.Славуцкий получил из Москву поручение посетить вновь назначенного министра иностранных дел генерала Кадзусигэ Угаки (1868-1956) и сообщить ему о готовности советской стороны устранить взаимные претензии за исключением закрытия японских консульств в Хабаровске и Благовещенске и поставок вооружения Китаю.
Это обращение осталось без ответа. Более того, с 29 июля по 11 августа в районе озера Хасан прошёл по существу полномасштабный «блиц-криг» с участием танков, артиллерии и авиации. О масштабах военных действий говорят такие цифры: с советской стороны в них участвовали 15 тыс. военнослужащих и пограничников, на вооружении которых имелось 237 артиллерийских орудий и 285 танков, а также в боевых действиях по официальным данным, участвовали 356 самолётов.
По советской оценке в боевых действиях у озера Хасан участвовали более 20 тыс. военнослужащих японской армии, на вооружении которых находились 200 орудий и три бронепоезда. А из Токио пришла шифровка от Зорге: «Японский генеральный штаб заинтересован в войне с СССР не сейчас, а позднее. Активные действия на границе предприняты японцами, чтобы показать Советскому Союзу, что Япония все еще способна проявить свою мощь».
29 июля перед рассветом японцы напали на советский пограничный отряд и, понеся большие потери отступили. После этого развернулись настоящие военные действия. Бои шли с переменным успехом и обе стороны несли потери. По ходу конфликта командующий советскими войсками маршал В.Блюхер был смещён а вместо него назначили генерал-полковника Г.Штерна.
Несколько слов о Василии Константиновиче Блюхере (1889-1938). О подвигах и заслугах этого маршала ходили легенды. Свою странную для русского крестьянина из Ярославчины фамилию его предок − участник войны с Наполеоном − получил от помещика, который сказал о нём: «Прямо фельдмаршал Блюхер!» Так и пошло.
В Первую мировую войну Василий получил два Георгиевских креста, а при советской власти он стал первым кавалером боевых орденов «Красное знамя» и «Красная звезда». Он был военным министром в Дальневосточной республике, главным военным советником при Сун Ятсене и командующим Особой Дальневосточной армии. Более того, В.Блюхер стал одним из первых пяти маршалов Советского Союза. 11 июня 1937 года он в числе других военачальников, включённых в состав суда, вынес смертный приговор по делу Тухачевского. Прошло всего полгода, и он сам оказался на плахе.
Бои в районе озера Хасан подвели черту под его военной карьерой, но не нам судить этого боевого командира, в чём была его ошибка в том сражении.
В конце концов нападавшие были отброшены, и 10 августа японский посол в Москве М.Сигэмицу (1887-1957) предложил начать мирные переговоры. На этом конфликт был исчерпан. Точное количество потерь вряд ли удастся установить, поскольку обе стороны заявили взаимоисключающие цифры. А вот уроки они извлекли и соответствующие выводы сделали.
Советская сторона всерьёз занялась укреплением дальневосточных рубежей и совершенствованием Красной армии, как по линии командования, так и выучкой личного состава. 19 октября 1938 г. Блюхер был арестован вместе с женой в Сочи, где они отдыхали, и доставлен в Москву. Через двадцать дней палачи вырвали у него глаз и забили насмерть, а четыре месяца спустя судебные инстанции приговорили мертвого маршала к высшей мере наказания за «шпионаж в пользу Японии» и «участие в военном заговоре». Этим же решением к расстрелу были приговорены первая жена Блюхера и жена брата. Еще через четыре дня расстреляли вторую жену. Чуть раньше был расстрелян и брат Василия Константиновича. В 1955 году В.Блюхер и его близкие были реабилитированы «за отсутствием состава преступления».
Японская сторона, хотя и испытала неудачу, но не отказалась от планов расширения своих территорий за счёт ближних соседей − Китая и СССР. Всё перечеркнёт позорный конфуз в районе монгольской реки Халхин-Гол, после чего она решит переориентировать свои стратегические планы с севера на юг.
Что касается Китая, то его руководство не скрывало своей радости по случаю поражения японцев и предложило СССР более тесное военное сотрудничество. Но на это Москва не пошла.
Таковы были уроки Хасана.
Естественно, что всё это не могло не отразиться на работе советского представительства в Токио. В стране нагнеталась враждебная атмосфера, и шла открытая подготовка к войне. Москва очень болезненно на это реагировала и всячески пыталась избежать обострения отношений.
В этих условиях, когда ситуация на Дальнем Востоке находится в поле особого внимания советского руководства, несколько странными кажутся действия полпреда М.Салуцкого. Он несколько раз обращается к своему руководству с просьбой разрешить ему вернуться в Москву. Дважды писал письма лично Сталину и получал категорический отказ.
Уже после этого М.М.Славуцкий совершает весьма легкомысленный для опытного дипломата поступок: осенью 1938 года он вместе с семьёй возвращается домой. Учитывая существовавшие в те времена порядки, можно лишь удивляться либеральному отношению руководства. Михаила Михайловича через полгода просто уволили из НКИД, и он устроился заместителем начальника управления высших учебных заведений Наркомпроса.
Колесница террора его настигла весной 1940 года. Можно не сомневаться, что бывший полпред в Японии разделил бы участь многих своих коллег и предшественников, расстрелянных на полигоне в Коммунарке. Но свершилось чудо.
Наверное, в жизни бывало гораздо больше случаев, когда по рублёвому лотерейному билету выигрывали миллион, чем то, что произошло с М.Славуцким. Он вернулся домой целым и невредимым ровно через неделю. Дело не в том, что ведомство Лаврентии Берии так быстро разобралось и убедилось, что он вовсе не японский шпион и может по-прежнему руководить высшими учебными заведениями.
Спасение ему принесла… дочь Алла.
В отличие от Гарри Поттера у неё не было волшебной палочки, но зато она училась в школе в седьмом классе вместе с девушкой по имени Светлана, фамилия у которой была Сталина. Речь идёт о любимой дочери Вождя.
Вообще-то Иосифа Виссарионовича трудно было назвать любвеобильным папой, но по отношению к своей единственной дочери он, действительно, питал нежные чувства. Правда, потом, когда Светлана повзрослеет, он без колебаний отправит её любимого человека по этапу в ГУЛАГ на десять лет. Но это будет потом. А пока девочка ходит в школу, и её нежный родитель беспрекословно исполняет любые капризы.
Именно к Светлане обратилась за помощью Алла Славуцкая, и та ей помогла. Правда, по слухам, после этого «принцессе»» (так называли дочь Самого) строго-настрого запретили беспокоить папу по таким поводам.
В 1942 году о М.Славуцком вспомнил В.М.Молотов − тогда первый заместитель председателя правительства, коим был Сталин, предложив ему возглавить советский Красный Крест. В следующий раз − в начале 1943 года − поступило новое предложение поехать послом в Турцию. Но М.Славуцкий предпочёл больше не менять место работы.
Он скончался в возрасте 45 лет и был похоронен на Донском кладбище в Москве.
Ефимов М.Е.
Продолжение следует
