Сначала немного статистики.
Россия и Япония − страны-соседи, но обменялись посольствами только в середине ХIХ века. Ничего удивительного в этом не было, поскольку Япония «заперлась» изнутри в своём доме и никого за порог не впускала и не выпускала. Она вынуждена была открыть (вернее, приоткрыть!) свою дверь только под угрозой, что её (дверь!) вообще снесут американские конкистадоры во главе с коммодором Перри. Россия действовала более деликатно, но тоже проявила настойчивость.
Первый официальный посол Его величества Е.К.Бюцов прибыл в Японию в 1871 году, а японский − Такэаки Эномото (1836-1908) − появился в Санкт-Петербурге на три года позже. Таким образом, история дипломатических отношений между нашими странами насчитывает примерно полтораста лет. За это время 45 лет приходится на Российскую империю. 2 года − Временное правительство, 74 года − на СССР (точнее, на советскую власть) и 32 года − на Российскую Федерацию.
Руководителями наших представительств, которые носили разные названия − консульства, генеральные консульства, миссии, полпредства и посольства − были самые разные люди, с разными рангами, чинами и званиями − поверенные в делах, генеральные консулы, посланники, постпреды, послы и даже один исполняющий делами поверенного в делах. Всего их было по разным подсчётам 36 человек. Но только один из них дважды занимал пост посла в Японии.
Это был барон Роман Романович Розен (1847-1921).
Он происходил из древнего немецкого дворянского рода, восходящего к XIII в. Сын Эстляндского вице-губернатора статского советника барона Романа Романовича фон Розена (1790 −?) от брака с Елизаветой Захаровной Сухановой (1815-1891). Родился в Ревеле. Учился в Домской школе в Ревеле, затем в университете в Дерпте и С.-Петербурге. Закончил Училище Правоведения. Службу начал в июне 1868 в чине коллежского секретаря в Гражданском отделении департамента Министерства юстиции. Затем был кандидатом на должность помощника мирового судьи при Тифлисском и Кутаисском окружных судах. В 1870 поступил в канцелярию 1-го департамента Сената помощником секретаря в канцелярии Общего собрания 1-3 департаментов и департамента герольдии Сената.
В своих мемуарах Р.Розен вспоминал, что с детства мечтал быть послом, а под влиянием младшего брата Виктора (1849-1898) − будущего известного учёного-арабиста и вице-президента СПБ Академии Наук − всерьёз увлёкся Востоком. Он считал, что политика России в Европе подошла к естественным лимитам и теперь подлинные российские интересы заключаются в развитии сибирской части империи и ее владений в Центральной Азии. Таким образом переход в престижный Азиатский департамент МИД в 1872 г. был осознанным выбором. Свою блистательную дипломатическую карьеру Розен начал с должности делопроизводителя 8-го класса. Вряд ли он думал тогда, что ему удастся реализовать свою детскую мечту и быть послом России в семи (!) странах. Через пару лет он перешёл в японское бюро, где получил своё первое дипломатическое «крещение», погрузившись в атмосферу сложных двусторонних переговоров по подготовке пресловутого Петербургского договора об обмене юга Сахалина, находившегося под управлением России и Японии, на российские Курилы.
Первая зарубежная командировка − 1 мая 1875 года его назначают вице-консулом в Токио, куда, в конце концов, удалось перевести консульство из Иокогамы.
К новому месту работы Р.Розен отправился не прямо, а через США − страну, к которой он издавна питал особый интерес. Поездка заняла много времени, в течение которого он посетил ряд городов и старался глубже проникнуть в суть американского образа жизни. С этого времени он постоянно был в курсе всех важнейших событий в Соединенных Штатах, выписывая на протяжении 28 лет, по крайней мере, две американские газеты. Кроме того, спустя 15 лет после назначения на пост поверенного в делах в США (1886-1889) он сохранил членство в американском клубе «Metropolitan» в Вашингтоне.
Знания, эрудиция и старательность Розена были замечены: в июне 1876 года его повышают до 1-го секретаря. Столь быстрое продвижение по дипломатической «лестнице» во многом объяснялось тем, что посол К.Струве очень ценил его и всячески содействовал его карьерному росту. 1877 — 1878 гг., во время отсутствия посла он оставался на «хозяйстве», исполняя обязанности поверенного в делах России в Японии.
Возвратившись в Петербург, Роман Романович продолжил службу в родном ведомстве на Мойке. Это было время, когда на российский престол взошёл император Александр III (1845-1894).
«К счастью, − вспоминал Розен, − новый властелин был человеком сильного характера, твердой воли и абсолютно честных помыслов и намерений». Но, как отмечал Розен, под влиянием обер-прокурора К.Победоносцева (1827-1907) царь проводил консервативную политику. Розен считал, что Россия не пошла по пути либеральных реформ по вине русской интеллигенции, а также из-за пережитков «рабского сознания» и неготовности народа к демократии, подобной английской. Несмотря на преданность режиму и царю, Розен не лишен был либеральных взглядов, являясь сторонником умеренно-демократических преобразований в стране.
В начале 1882 г. он представлял Россию на переговорах с Японией. Это ответственное поручение явилось важным этапом в его карьере. В ходе встреч он установил тесные отношения со многими высокопоставленными представителями японской дипломатии, Это оказалось весьма кстати, когда в том же году в связи с переводом К.В. Струве на пост посланника в США, его назначили послом в Японию.
Вторая половина 80-х годов ознаменовалась для Розена сменой географии в его работе и семейного положения.
1884 г. он женился на Елизавете Алексеевне Одинцовой (1850-1956), дочери генерала от инфантерии А.А. Одинцова, бывшего в 1861-1873 Нижегородским губернатором. Супруги имели дочь баронессу Елизавету Романовну (1897-1972), замужем за Э.Б. Дальгреном.
А на дипломатическом поприще сначала планировалось его назначение на высокий пост в Болгарии, но в силу интриг, как считал Розен, туда назначили А.П. Извольского, будущего министра иностранных дел, а сам он поехал генеральным консулом в Нью-Йорк, где пробыл до 1890 г.
Зимой 1886-1887гг. Р.Розен провёл переговоры о заключении Конвенции о взаимной выдаче преступников. После убийства царя Александра П в 1881 году российские власти очень болезненно относились к любой угрозе терроризма и опасались, что они скрываются в США. Поэтому к этим переговорам подходили со всей серьёзностью. 28 марта 1887 Конвенцию подписали со стороны Российской империи посол К.Струве и генеральный консул Р.Розен, а со стороны США – государственный секретарь Т.Баярд (1828-1898).
В конце 80-х годов в «соседней» (по отношению к США и Нью-Йорку) Мексике происходили драматические события, к которым был прикован интерес всего мира. Петербург не был исключением, несмотря на все расстояния. В марте – мае 1890г. по поручению МИД в Мексику, был направлен Р.Розен. Новое руководство страны проявило большое внимание к российскому гостю: он был принят министром иностранных дел И.Марискалем (1829-1910) и президентом Патрисио Диасом (1830-1915). Его информации о положении дел в Мексике и значении этой страны для России во многом способствовали тому, что между нашими странами в 1890г. были установлены дипломатические отношения.
Он убедил своё руководство в необходимости открытия в Мехико посольства, а не консульства. Но мексиканское руководство сначала колебалось придавать российскому представительству столь высокий уровень. Только узнав, что послом будет назначен именно Р.Розен, президент П.Диас дал своё согласие. Кстати, для Р.Розена это была первая должность в качестве уже официально аккредитованного главы российского посольства.
Свои верительные грамоты Розен вручил 1 августа 1891 г.
Причиной такой задержки был несчастный случай: выехав из Нью-Йорка в Мехико поездом, Розен, оступившись на плохо освещенной платформе одной из станций, сломал плечо. Только после того, как ему сняли гипс, он смог вручить грамоты.
Р.Розен вспоминал об исключительной торжественности встречи в национальном дворце. Оркестр исполнил «Боже царя храни» при огромной толпе людей, «так как по этому случаю двери дворца были открыты для каждого, кто хотел войти, а прибытие представителя такой легендарной страны, как Россия, привлекло необычно большое число любопытных». Поскольку президент и посланник уже знали друг друга, встреча прошла в благожелательной атмосфере. Каждая из сторон заверила другую в стремлении развивать дружественные отношения между Россией и Мексикой.
Состоявшаяся после этого официального акта беседа, как сообщал Розен, приняла «совершенно частный, дружеский характер, благодаря моему прежнему знакомству с президентом и его семейством».
Р.Розен недолго пробыл в Мексике: он покинул ее в 1892 г., оставаясь формально на посту посла в этой стране до 1895 г. Главной причиной, побудившей Розена уехать так скоро, была болезнь его дочери, плохо переносившей климат Мехико.
Тем не менее, заслуги Романа Романовича в деле укрепления и развития российско-мексиканских связей трудно переоценить.
В 1895 году его ждало новое место работы − столица Сербии Белград, где он возглавил российское посольство.
Следует иметь в виду, что эта страна в центре Балкан привлекало особое внимание вновь назначенного министра иностранных дел А.Б.Лобанова-Ростовского (1824-1896). Не удивительно, что он всячески старался направлять в Сербию «наиболее способных молодых дипломатов нового поколения, которое в середине 90-х годов шло на смену не отличавшимся гибкостью и энергичностью дипломатам времён Н.К. Гирса и Александра III. В Белграде за эти годы, начиная свою самостоятельную дипломатическую карьеру, сменили друг друга Н.В. Чарыков (1855-1930) P.P. Розен и А.П. Извольский (1856-1919), каждый из которых оставил заметный след среди деятелей русской дипломатии начала XX века.
Назначение в Сербию стало для барона Розена вторым в ранге посла. Здесь ему предстояло решать сложные задачи. Сложившаяся политическая обстановка в Скупщине и королевском дворе требовала иного подхода от нового главы представительства Российской империи. Сербский парламент переживал не лучшие времена − за год до назначения Розена сменилось три кабинета министров, а миссия Романа Романовича пришлась на годы премьерства С. Новаковича, лидера Напредняцкой партии, чьи традиционные симпатии были не на стороне России.
Дестабилизация королевской власти, вызванная приездом и фактическим царствованием бывшего короля Милана Обреновича, не лучшим образом сказывалась на внутренней и внешней политике Сербии, в частности на дипломатических отношениях с Россией. В сложившейся обстановке Розену пришлось балансировать между официальным курсом своего министерства и традиционно сложившимися российско-сербскими отношениями, которые ему предстояло менять. Поменялся и вектор внешней политики Российской Империи − новый министр иностранных дел А.Б. Лобанов-Ростовский инструктировал Розена «воздерживаться от вмешательства в межпартийную борьбу». С целью сохранения своих позиций на Балканском полуострове Россия заключила в мае 1897 года соглашение с Австро-Венгрией, по которому обе стороны обязались поддерживать в регионе статус-кво и не вмешиваться во внутренние дела балканских стран. Были основания предполагать, что Р.Розен лично участвовал в подготовке этого соглашения, исходя из его частых визитов Вену.
Р.Розен разработал подробную программу действий по развитию российско-сербских отношений, одобренную императором. Обосновал заинтересованность в укреплении сербского монархического строя в условиях наличия политических партий и даже рассматривал различные варианты будущих матримониальных связей сербской короны с различными европейскими монархиями. Розен рассматривал Сербию как потенциальную опору России в случае вооружённого конфликта на Балканах.
В феврале 1896 Александр Ш просил Розена высказаться относительно целесообразности введения в Сербии двухпалатного парламента (против чего выступали радикалы), однако посол, следуя получаемым из С.-Петербурга предписаниям, уклонился от ответа, заявив, что это «касается исключительно внутренней политики Сербии». Однако обострение политической борьбы в стране во второй половине 1896, приведшее к отставке правительства Новаковича, не дало возможности провести реформу.
4 февраля 1897 года Р.Розен был отправлен послом в Токио.
Вот как описывал ситуацию на Дальнем Востоке того времени почётный профессор университета Яманаси гакуин К.Саркисов: «Сравнительно легкая победа над Китаем в 1894-1895 годах превратила Японию в империю. Значительное территориальное приобретение – Тайвань, изгнание китайцев из Кореи, огромная контрибуция, потраченная, прежде всего на усиление армии и флота, – все это заставило смотреть на Японию другими глазами. Теперь к ней стали относиться как к серьезному сопернику в экспансии в Восточной Азии.
По результатам войны с Китаем Япония получила в «аренду» Порт-Артур и порт Дальний. Но под давлением Франции, Германии и, главным образом, России, потребовавших уважения «территориальной целостности китайской империи», вынуждена была отказаться от этих территорий. Начался порочный круг событий, приведших к войне».
Р.Розен сразу же оказался вовлечённым в сложнейшие международные переговоры. В те годы Россия заключает секретный военный договор с Китаем, прямо направленный против Японии, а на следующей неделе подписывает Протокол с двумя секретными статьями, в которых определялась возможность двустороннего, «по взаимному согласию», военного вмешательства в дела Кореи в случае внутренней дестабилизации «вследствие какой-нибудь внутренней или внешней причины».
Именно в этот период происходит переориентация внешней политики России и ведущих мировых держав в дальневосточный регион. Здесь раскрывается в полном объеме талант Розена как дипломата и превосходного аналитика международных процессов.
События развивались стремительно и приобрели характер цепной реакции. Сошлёмся на воспоминания С. Витте: «Государь император сказал мне: “А знаете ли, Сергей Юльевич, я решил взять Порт-Артур и Даляньвань и направил уже туда нашу флотилию с военной силой”,– причем прибавил: “Я это сделал потому, что министр иностранных дел мне доложил после заседания, что, по его сведениям, английские суда крейсируют в местностях около Порт-Артура и Даляньваня и что если мы не захватим эти порты, то их захватят англичане.”»
28 ноября 1897 года тихоокеанская эскадра под командованием контр-адмирала Дубасова (1845-1912) получила приказ войти в Порт-Артур и не допустить его захвата англичанами. Действительно, 17 декабря два английских крейсера появились на внешнем рейде Порт-Артура. Несмотря на запрет китайских властей входить в гавань, один из них зашел и увидел три русских военных корабля, после чего, спустя несколько часов, удалился.
25 апреля 1898 Р.Розен подписал в Токио совместно с министром иностранных дел Японии бароном Т. Ниси протокол, который устанавливал, что Россия и Япония признают независимость Кореи и обязуются воздерживаться от вмешательства в её внутренние дела. В случае обращения Кореи за советом и помощью к России или Японии они обязались не назначать военных инструкторов и финансовых советников без предварительного соглашения между собой. Русское правительство обязалось не препятствовать развитию торговых и промышленных отношений между Японией и Кореей, что означало существенную уступку со стороны России.
Но в 1900 году обстановка на Дальнем Востоке резко изменилась. В Китае вспыхнуло т.н. «боксёрское восстание». На границе с Россией начались боевые действия между китайскими и русскими войсками. Практически была выведена из строя Китайско-Восточная железная дорога. От 1400 км пути остались нетронутыми только 430 км. Были повреждены телеграфные столбы, сожжены станции и пристанционные постройки. В июне российское правительство объявило мобилизацию армии в этом регионе. В июле в северные районы Маньчжурии было введено 30 тысяч русских солдат, а к сентябрю их численность достигла 100 тысяч.
Одновременно военно-морские силы европейцев участвовали в бомбардировках китайских укреплений с моря. В этих сражениях в первый и в последний раз русские моряки воевали плечом к плечу с японскими против общего «врага».
В уже цитированной работе «Россия и Япония. 100 лет отношений» содержится удивительный факт: «В семье адмирала Того Хэйхатиро, героя Цусимского сражения, сохранился уникальный документ – Указ российского императора Николая Второго от 14 января 1902 года о награждении Того орденом Святой Анны первой степени за «участие в совместных действиях против Китайцев».
Это всего лишь частный пример того, как ведущие мировые державы − Англия, Франция, Германия, Япония и Китай вместе с Россией, не доверяя друг другу и создавая разные временные политические комбинации, по существу толкали мир к войне.
Трудно сказать, но по каким-то мотивам Р.Розена на второй год его работы в хорошо знакомой ему стране перевели послом сначала в Баварию, а потом в Грецию. Новое назначение он принял, не скрывая своего разочарования, ибо считал, что дипломатическая миссия России в Афинах была превращена в «придворную контору», а Афины находятся на периферии большой политики. По своему он был прав, но не учитывал тёплые родственные чувства, которые связывали царя Николая П и короля Георгия 1. Они были двоюродными братьями, поскольку Александра Датская и Мария Федоровна − матери двух императоров – родные сестры. Обе являлись дочерьми короля Дании Кристиана IX.
Не удивительно, что важнейшие межгосударственные вопросы часто решались не по каналам МИД, а в личной переписке близких родственников. Однажды это привело к скандалу.
Весной 1902 г. состоялось открытие госпиталя для моряков в Пирее, построенный королевой, на которое Розен получил приглашение. Он вместе с женой встречал королеву у входа в госпиталь, находившегося возле одной из пристаней Пирейского порта. Королева же прибыла к прилегающей к госпиталю набережной на русской военной шлюпке в сопровождении своего лучшего друга − жены английского посланника леди Эджертон, русского адмирала и нескольких русских морских дам и офицеров. Находя, что положение, в которое он был поставлен, несовместимо с достоинством русского представителя, барон Розен немедленно обратился с письмом к министру иностранных дел, в то время графу Ламсдорфу. В этом письме он просил о переводе его из Афин, а также сообщал, что вследствие неудовольствия Петербурга оставляет миссию на продолжительное время и передаёт управление ею поверенному в делах».
В столице этот шаг посла не одобрили, Резолюция царя на депеше посла была краткой и категоричной: «Надо успокоить Розена». Его отозвали в Петербург, а 25 октября 1902 года снова назначили послом в Японии.
Сам факт вторичного назначения Р.Розена послом в Японии был беспрецедентным. Впоследствии в своих мемуарах Роман Романович так объяснил его:
«Вероятно, Ламсдорф и Витте полагали, что мои прежние хорошие отношения с японским правительством, как и осведомленность о политической обстановке на Дальнем Востоке могут быть полезными в моих попытках предотвратить войну».
К этому времени уже оформился англо-японский союз и Токио готовилось к войне с Россией. Уверенный в неизбежности военного конфликта с Японией, Розен рекомендовал пойти на дальнейшие уступки Японии в Корее, с тем, чтобы упрочить положение России в Маньчжурии. В ответ он получал из Петербурга телеграммы типа: «Не теряйте из виду, что Маньчжурия не входит в сферу вашей компетенции». Розен был сторонником активного участия российского капитала, как в Маньчжурии, так и в целом в Китае. Однако его позиция, что Маньчжурия «должна быть нашей», критиковалась Витте, считавшим, что ни Америка, ни Англия, ни Япония никогда с этим не согласятся.
В конце 1902 г. он составил записку о ситуации на Дальнем Востоке, в которой предупреждал правительство о неизбежном столкновении с Японией, выступал против вывода российских войск из Маньчжурии, призывал ускоренно готовиться к войне, усиливать российские гарнизоны в важнейших стратегических пунктах края и продолжать укрепление Порт-Артура.
В 1903-1904 гг. вёл переговоры по корейско-маньчжурскому вопросу с японской стороной, которая требовала признания независимости и территориальной целостности не только Кореи, но и Китайской империи, что было неприемлемо для России.
И все же последняя миссия Розена в Японии была неудачной − его дипломатических усилий было недостаточно, чтобы предотвратить войну. Однако было бы неправильным возлагать всю вину на P.P. Розена. Как уже говорилось выше, основные переговоры между двумя странами велись в Петербурге. К моменту назначения барона Розена в Японию эскалация конфликта достигла критической точки, и фактическое согласие России пойти на некоторые ступки, было сделано слишком поздно. Япония к тому моменту была хорошо подготовлена в военном отношении, и сумела заручиться поддержкой союзников в лице Англии и США, в частности на получение военных кредитов. Последовательные уступки российского руководства лишь еще больше вселяли веру японцев в силу своего оружия.
В ночь на 9 февраля 1904 года японские корабли без объявления войны напали на русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, и по существу потопили её.
А в мае, использовав бездействие русского командования высадили свои войска на Квантунском полуострове, которые взяли Порт-Артур в осаду. То о чём предупреждали царя дипломаты, генералы, его родственники, зарубежные друзья и многочисленные доброжелатели свершилось!
Россия оказалась втянута в войну, к которой не была готова, но которую приближала, как могла.
Вот, например, мнение крупнейшего политического деятеля России того времени С.Витте: «…если бы мы исполнили в точности наше соглашение с Японией от 13 апреля (1898 г.) и не начали в Корее тайных махинаций, имея в виду там доминировать, Япония, наверное, успокоилась бы и не начала б довольно решительно действовать против нас. Но так как Япония увидела, что на нас ни в чем положиться нельзя, что, с одной стороны, мы, удалив японцев с Ляодунского полуострова, сами затем захватили этот полуостров, а, с другой стороны, заключив с ними соглашение, которое должно было им компенсировать наш захват, начали тайно, обходным путем его нарушать, то и Япония перестала совершенно нам верить. Поэтому составилась против нас общая коалиция Китая, Японии, Америки и Англии; все перестали нам верить и начали настоятельно требовать нашего ухода из Маньчжурии».
А вот мнение великого князя Александра Михайловича (1866-1933), внука Николая I, шурин царя, который называл его Сандро, поскольку тот родился в Грузии.
Морской офицер, два года прожил в Японии и накопил много опыта в общении с японцами. В книге воспоминаний, изданной в Париже в 1933 году, великий князь писал: «Совершенно не отдавая себе отчета о военной силе Империи Восходящего Солнца, русские дипломаты, восседая за столами своих петербургских кабинетов, мечтали о подвигах Гастингса и Клайва. План их сводился к тому, чтобы сделать в Маньчжурии для России то, чем была Индия для Великобритании. Под давлением этих дипломатов наше правительство за несколько лет до того решило оккупировать Квантунский полуостров и проводить Сибирскую магистраль прямо чрез Маньчжурию. Этот дерзкий захват китайской территории и порта, занятого японцами в 1894 году, но уступленного ими китайцам, вызвал негодующие протесты Токийского кабинета… В дипломатическом мире не было секретом, что Государь Император дал свое coглacиe на ряд авантюр на Дальнем Востоке, потому что слушался вероломных советов Вильгельма II. Ни в ком также не вызвало сомнений, что если Россия будет продолжать настаивать на своих притязаниях на Маньчжурию, то война между Россией и Японией неизбежна».
12 февраля 1904 г. Р.Розен вместе с личным составом российских посольства и двух консульств отплыл на французском пароходе в Марсель. А 2 мая 1905 года он получил новое назначение − послом в США, где пробыл шесть лет. Тем не менее, судьбе было угодно, что и на новом месте ему было суждено сыграть очень важную роль в истории российско-японских отношений.
Известно, что всякая война заканчивается неизбежно миром. Даже та, которую С.Витте назвал «нелепейшей, бессмысленнейшей, бездарнейшей, а потому и несчастнейшей». Историки разобрали её «по косточкам» и сейчас доподлинно известны все причины её возникновения, роковые ошибки русских генералов, отчаянное мужество солдат, высокий уровень подготовки японской армии и флота, страдания на чужбине русских пленных и, наконец, кровавый итог, полученный Российской империей в результате её бесславного конца − революция 1905 года.
Сейчас речь пойдёт о событиях, которые произошли после того, как на сопках Маньчжурии смолкли пушки, солдаты вышли из окопов, а их командиры свернули карты с синими и красными стрелами. К этому моменту Россия потеряла около 50 тысяч убитых, а Япония − чуть больше. В январе 1905 года генерал Стессель (1848-1915) сдал Порт-Артур, за что трибунал в 1908 году приговорил его к смертной казни, а потом помиловал царь, в мае японская армия заняла Мукден, в июле высадилась на Сахалине, а в августе в Цусимском проливе была потоплена 2-я Тихоокеанская эскадра под командованием адмирала З.Рожественского (1848-1909). Россия была в шоке, а Япония ликовала, несмотря на тяжёлые потери. Поэтому, несмотря на военные успехи, японское правительство начиная с июля 1904 г. неоднократно пыталось через Великобританию, Германию и США склонить Россию к переговорам. Этого же добивалась дипломатия Великобритании, Франции и США, опасавшаяся ослабления России, усиления позиций Германии в Европе и Японии на Дальнем Востоке.
В апреле 1905 г., заручившись поддержкой Великобритании, Япония первой обратилась к Президенту США Т. Рузвельту (1858-1919) с просьбой о посредничестве.
Царское правительство долго отказывалось идти на уступки, однако новое поражение русских, а точнее истребление 2-й Тихоокеанской эскадры под Цусимой 14–15 мая 1905 г., заставило российского императора всерьез задуматься о перемирии. С.Ю. Витте писал в своих мемуарах: «После этого поражения у всех явилось сознание, что необходимо покончить войну миром, и это течение так сильно начало проявляться, что дошло, наконец, и до трона. Его императорское Величество начал склоняться к мысли о примирении… По мере наших военных неудач смута и революционное течение в России все более и более увеличивались».
Американский президент согласился выступить посредником по первой просьбе Японии. Уже 23 мая Т. Рузвельт выслал предписание американскому посланнику в Петербурге Джорджу фон Лангерке Мейеру, чтобы тот попытался склонить императора Николая II ступить на дорогу мирных переговоров с Японией. Несмотря на значительные потери и поражения русской армии, Николай П не желал признавать своего поражения. Подтверждение этому следует искать в словах императора, который дал свое согласие на ведение мирных переговоров лишь при условии такого же предварительного согласия со стороны японского императора. Никоим образом, требовал он, «не должно создаться представление, будто Россия просит мира».
27 мая Президент США Т. Рузвельт в ноте, обращенной одновременно к России и Японии, предложил «в интересах человечества» сойтись для переговоров, чтобы положить конец этой «ужасающей и прискорбной борьбе»
На повестку дня встали мирные переговоры, которые начались в американском городке Портсмуте.
Размышляя над тем, кто сможет выполнить сложнейшую миссию переговорщика, император Николай II сначала категорически не хотел в качестве дипломата использовать Сергея Витте, который к тому времени занимал чисто номинальный пост и по существу был отстранен от политики. Однако более подходящей кандидатуры не нашлось. Только он мог «разрулить» сложнейшую ситуацию с проигрышным положением России. Сам Витте впоследствии с горечью писал: «Когда нужно чистить выгребную яму – тогда посылают за Витте, но как только находится работа высшего сорта, немедля объявляется множество кандидатов».
Так или иначе, но в июле 1905 года Николай П сообщил президенту Т.Рузвельту (1858-1919): «Выбор уполномоченных в лице моего статс-секретаря, председателя Кабинета министров Витте, выдающегося государственного деятеля, пользующегося моим особым доверием, и барона Розена, состоящего моим представителем при Американских Соединенных Штатах, служит новым доказательством моего твердого намерения… достигнуть благоприятных результатов».
Р. Розен был включен в состав руководства делегацией по рекомендации Ламсдорфа. На это место претендовал и А.П.Извольский, сменивший Розена в Токио, но Ламсдорф не согласился с его кандидатурой и она была отклонена.
«С бароном Розеном, − вспоминал Витте, − я познакомился лишь тогда, когда приехал в Америку. Это человек хороший, благородный, с умом логического немца, относительно вопроса о мире колебавшийся. Вернее говоря, он был за мир, когда выяснилось, что он будет достигнут на тех условиях, на которых он был достигнут… Он человек воспитанный, вполне джентльмен, не принимая сколько-нибудь активного участия в переговорах, оказывал мне во всем полное содействие».
В свою очередь, Р.Розен всегда очень высоко отзывался о С.Витте. Так например, с большой грустью отмечая кончину Александра Ш в 1884 году, он особо подчёркивал его доброе отношение к Сергею Юльевичу: «Если бы он прожил дольше, то никогда бы не отпустил от себя этого великого государственного деятеля и вместе они уберегли бы Россию от разрушения и распада».
Прибыв в США в июле 1905 г, Сергей Витте вел себя не как представитель проигравшей стороны, а как кандидат в президенты. Умнейший политик и искуснейший дипломат он, сходя по трапу, пожал руки всем матросам, сразу же посетил соотечественников-эмигрантов, поднял на руки и расцеловал маленькую девочку.
С политиками же и биржевиками Витте вел себя чрезвычайно уверенно и авторитетно, как представитель великой державы, у которой просто приключилась маленькая неприятность.
Понимая роль прессы, Сергей Юльевич в первом же своем интервью начал речь с комплиментов великому американскому народу и его президенту. Разумеется, он моментально стал самым популярным человеком, о котором писали все газеты.
Позже Рузвельт скажет: «Если бы Витте родился американцем, он бы обязательно стал президентом».
Открытие мирной конференции состоялось 9 августа 1905 года. Японией были предъявлены требования, состоявшие из 12 пунктов.
К 12 августа был дан ответ русской делегации, принимающей с оговорками все требования за исключением четырех: о Сахалине, денежном возмещении, выдаче интернированных кораблей и ограничении военно-морских сил на Тихом океане. Витте сразу отложил решение спорных вопросов, перейдя к разрешению таких, по которым легко можно было договориться. Этим выигрывалось время, в том числе и для того, чтобы узнать настроения американцев и по возможности повлиять на них. Кроме того, достигнув согласия по наибольшему числу пунктов, можно было затем возложить вину за возможный срыв переговоров на Японию. Американское общественное мнение действительно обернулось против японцев. Будучи на стороне Японии в начале войны, Рузвельт стал опасаться усиления японской мощи к ее завершению, воспринимая эту страну в качестве сильного конкурента на Дальнем Востоке. Заметив это, Витте продолжил наступление на Японию, поддерживая и усиливая взгляды американцев. 18 августа министр иностранных дел Дзютаро Комура (1855-1911) и посол в США Когоро Такахира (1854-1926) отказались от своих притязаний по 2 из 4 пунктов в обмен на готовность решить вопросы о Сахалине и денежном возмещении в пользу Японии. Однако российские уполномоченные отказали японцам в выплате. Конференция зашла в тупик.
На этом этапе в переговоры вступил Президент США, встретившись с Р.Р. Розеном в неформальной обстановке в своем загородном доме. Никому из уполномоченных не были известны содержание и предмет разговора. В ходе беседы Т. Рузвельт пытался склонить российского посланника к тому, чтобы Россия отдала весь Сахалин в обмен на отсрочку денежных возмещений, полагая, что Япония не станет возвращаться к войне из-за одного денежного вопроса. Розен не отступил от позиции русской делегации. Петербург ответил на американские инициативы 22 августа отказом и заявил о прекращении переговоров. 22 и 23 августа Т. Рузвельт начал вести переговоры напрямую с Николаем II и бароном Кэнтаро Канэко (1853-1942), пользовавшимся большим влиянием в Токио.
Николай П
Кэнтаро Канэко
Обе державы он склонял к уступкам и, как показали последующие события, небезуспешно. Послу США в Петербурге Дж.Мейеру (1858-1918), удалось убедить царя уступить южную часть Сахалина. Были попытки продолжить с императором разговор, однако министр иностранных дел Ламсдорф отказал Д. Мейеру в очередной аудиенции у царя. 23 августа Рузвельт в своей телеграмме обратился к барону К.Канэко с просьбой передать его послание японскому правительству: «По поводу продолжения войны из-за удержания Сахалина я не говорю. Это, мне кажется, было бы неправильно. Но я говорю о продолжении войны ради получения от России крупной суммы денег, что было бы, по моему мнению, неправильным». Однако на Японию было оказано еще более сильное воздействие, уже со стороны банкиров, спонсировавших всю ее военную промышленность. Банкир Якоб Шифф (1847-1920) 25 августа направил К.Такахире телеграмму, в которой говорилось, что в случае продолжения войны Россия может использовать свой золотой запас, и денежные рынки Америки и Англии будут не склонны дальше финансировать Японию в сколько-нибудь значительном размере.
26 августа на очередном заседании конференции Витте, предварительно рассчитавшись за гостиничный номер, демонстрируя таким образом свою решительность, объявил о том, что с российской стороны уступок больше не последует. Японцы попросили двухдневный перерыв для совещания со своим правительством. 29 августа японская делегация согласилась с последними русскими предложениями.
Русско-японские мирные переговоры велись на военно-морской верфи «Портсмут». Она располагалась на южной границе штата Мэн, соседнего штату Нью-Гэмпшир, в котором в городке Ньюкасл округа Рокингем, в 4 км от Портсмута в отеле «Wentworth by the sea» остановились обе делегации.
Из здания гостиницы на пароме через реку Пискатака, естественной границы между двумя штатами, члены делегаций попадали на территорию судоверфи на острове г. Киттери штата Мэн.
Вот как газета «Русское слово» описывало финал переговоров.
«В 3 ч. 47 м. Витте, Комура, Такахира и Розен среди мертвого безмолвия присутствующих, подписали мирный трактат.
С.Ю. Витте, подписавши, встал, направился к Комура и пожал ему руку. Момент был трогательный. На всех лицах отражалось глубокое волнение. С.Ю. Витте и Комура, взволнованные, долго жали друг другу руки. Присутствующие встали, и в этот момент раздался пушечный залп. Залп пушек смешался с перезвоном колоколов всех церквей. Под эти звуки уполномоченные обмениваются короткими приветствиями и удаляются в особую комнату. Через несколько минут С.Ю. Витте, Комура, Розен и Такахира направляются в буфет. Хлопанье пробок шампанского является последним залпом этой долгой ожесточенной войны. Конец долгому, мучительному кошмару»
Дата подписания Портсмутского мирного договора и его вступление в силу − 23 августа 1905 года.
Он состоял из 15 статей и двух дополнений. Договор провозглашал мир и дружбу между императорами России и Японии, между государствами и подданными.
В Петербурге не скрывали своего удовлетворения по поводу такого завершения переговоров. С. Витте пожаловали титул графа (за глаза его величали графом Полусахалинским) и наградили орденом Александра Невского, а Р.Розен получил орден Белого Орла.
Не собираюсь петь осанну по поводу заключения Портсмутского договора, который зафиксировал итоги войны, проигранной Россией. Было много критиков, которые справедливо считали его позором. Но, если учитывать порой совсем уж наглые требования победителей получить «всё», то нельзя не признать заслуги делегации во главе с С.Витте и Р.Розеном, которые своим дипломатическим талантом сумели отстоять честь державы, когда казалось, что на это не было никакой надежды.
К этому хотелось бы добавить следующую историческую справку.
При установлении в 1925 году советско-японских дипломатических отношений советское правительство признало Портсмутский мирный договор с оговоркой, что «СССР не несет за него политической ответственности».
Договор утратил силу только после разгрома Японии во Второй мировой войне и её капитуляции 2 сентября 1945 года.
Деятельность барона Р. Розена в качестве посла России в США продолжалась до 1911 года. И на этом посту он занимался не только непосредственно двусторонними отношениями, но и внимательно отслеживал обстановку вокруг страны своего пребывания. Его, в частности, особенно интересовали события на Кубе, получившей свою независимость в 1902 г.. Розен сообщал в Петербург о народном восстании на Кубе в 1906 г., о шатком положении ее президента Э. Пальмы (1835-1908). Вместе с тем он сразу уловил агрессивные антикубинские замыслы президента Т. Рузвельта. В донесении 19 сентября 1906 г. Розен отмечал, что в связи с осложнением обстановки на Кубе «со стороны Соединенных Штатов уже сделан первый шаг к активному вмешательству… вашингтонское правительство отправило в этот порт (Гавану — Авт.) крейсер Денвер». Отлично понял Розен и цели направленной на Кубу Рузвельтом миссии Бэкона и Тафта. Комментируя их доклад, в котором, в сущности, рекомендовалось вмешательство США, Розен писал, что этот документ, «если читать между строк, раскрывает сокровенное отношение Соединенных Штатов к кубинскому вопросу».
26 августа 1911 года барон Р.Розен был назначен членом Государственного совета, на чём и завершилась его блистательная дипломатическая карьера. Как ни странно, в последующие годы она не стала объектом серьёзных научных исследований, хоть несомненно и заслуживала этого. По мнению ряда современников, политическое кредо Р.Розена базировалась на убеждённости, что в экономическом, политическом и военном отношении Россия самодостаточна – «сама себе континент» (с английского «a continent by itself»). Розен считал, что России не нужна никакая экспансия и все ресурсы необходимо направить на внутреннее развитие, в том числе освоение Сибири и Дальнего Востока. Он был решительный противник участия в европейских военных союзах, претензий на проливы Босфор и Дарданеллы и на роль покровителя всех славянских народов.
В 1915 году он вошёл в Группу центра и стал членом Прогрессивного блока. На заседаниях Государственного совета выступил с речами: 3.04.1913 и 12.05.1914 − о преобразовании управления городов Царства Польского, 29.01.1914 — о борьбе с пьянством и общем внешне- и внутриполитическом положении, 22.08.1915 − об общем направлении деятельности правительства и законодательных учреждений, 17.02.1916 − о подоходном налоге. Один из инициаторов создания в 1913 Русско-американской торговой палаты. С марта 1916 председатель Общества сближения между Россией и Америкой.
После начала первой мировой войны занял пацифистскую и германофильскую позицию. В марте 1916 предпринял практические шаги, направленные на переориентацию российской внешней политики на Германию или, по крайней мере, на заключение приемлемого для неё всеобщего мира. В апреле-июне 1916 в составе делегации законодательных учреждений России ездил в Лондон, Париж и Рим. В ходе поездки открыто заявлял о своих пацифистских воззрениях, что вызвало негативную реакцию со стороны других представителей российской делегации, расценивших поведение Розена как германофильство. После отказа французского правительства принять «заведомого германофила Розена» он вынужден был вернуться в Россию. 1 января 1917 был исключён из списка присутствующих в Государственном совете, а в мае того же года выведен за его штат.
Продолжал активно пропагандировать идею немедленного заключения мира с Германией. Иностранная печать в последние дни Временного правительства называла Розена кандидатом в министры иностранных дел.
Сам он, видимо, предугадывая грядущие в стране перемены и не видя себе места в новой обстановке, решил эмигрировать, что и сделал незадолго до Октябрьской революции. Вместе с семьей Розен приехал в Швецию, где запросил визу в США. Вначале в ней ему было отказано: припомнили его антивоенный настрой. И только благодаря ходатайству своего старого друга посла США в Стокгольме Аиры Нельсона Морриса Розен получил визу. Добравшись до США, он осел в Нью-Йорке и занялся написанием мемуаров.
Смерть, несмотря на его преклонный возраст, настигла Розена неожиданно в 1922 г.: переходя улицу, он попал под колеса автобуса. Тяжёлая травма привела к острой пневмонии, которая и стала причиной смерти.
После отпевания, на котором присутствовали видные американские и российские политические и общественные деятели, тело Розена было кремировано, а его прах, согласно последней воле, был развеян.
Продолжение следует
