Оговоримся сразу: никакого отношения всё нижеследующее не имеет к замечательнойповести нашего киргизского советского классика Чингиза Айтматова (1928-2008). Речь пойдёт о хорошем человеке, достойно проявившем себя на дипломатической ниве, но в конце нашего рассказа всё-таки будет упомянуто восхождение на эту гору, священную для каждого японца.
Человека звали Александр Петрович Давыдов (1838-1885). Именно он был назначен послом России при императоре Японии после возвращения на родину М.Ф.Бартоломея.
Александр Петрович был представителем древнего дворянского рода Давыдовых, который брал свое начало от татарского мурзы Минчака Касаевича, выехавшего из Золотой Орды к великому князю Василию Дмитриевичу и при крещении названного Симеоном. Потомки Симеона стали именоваться Давыдовыми, по имени старшего его сына Давыда, и в 1500 году они были одарены вотчинами. Иван Кириллович Давыдов (1724-?) был генерал-поручиком и белгородским губернатором. Василий Львович Давыдов (1793-1855г.) был одним из видных декабристов и в 1826 г. сослан на каторжные работы. Двоюродный брат его Денис Васильевич (1784-1839) − известный поэт-партизан. Та ветвь Давыдовых, которая унаследовала большое состояние, носила фамилию графов Орловых-Давыдовых. Давыдовы служили России на разных поприщах государственной и общественной деятельности, выдвинув целый ряд даровитых представителей своего рода.
Александр Петрович родился в Москве в 1838 году и был младшим сыном гофмейстера (придворный чин III класса в Табели о рангах) Петра Львовича Давыдова и его второй жены Варвары Николаевны, урожденной Лихаревой. Получив первоначально блестящее домашнее образование, юный Александр поступил в Московский университет сначала на историко-филологический, а затем на математический факультет, курс которого окончил в 1859 году со степенью кандидата математических наук. Превосходное знание иностранных языков и природная любовь к путешествиям побудили Давыдова избрать дипломатическую карьеру.
Тотчас по окончании учёбы он был зачислен в министерство иностранных дел и направлен в миссию в Карлсруэ, при баденском великогерцогском дворе. С той поры начинается успешная карьера молодого дипломата: меняются страны и представительства, звания и должности. Почти за двадцать лет он успел поработать в Вашингтоне, Брюсселе, Гааге, Риме, Вене и Лондоне. В бытность секретарем миссии при президентстве Авраама Линкольна (1809-1865), ему довелось быть свидетелем войны северных штатов с южными; когда служил в «Столице вальсов», пришлось познать сложные хитросплетения при дворе австрийского императора Франца Иосифа 1, а в Лондоне он наблюдал расцвет Викторианской эпохи.
Именно на берегах Темзы в 1877 году, будучи старшим секретарём нашего посольства, он узнал о начале Русско-турецкой войны. Потом говорили, что она вспыхнула не по воле императоров, генералов и дипломатов. Это был всенародный порыв защитить своих славянских, прежде всего, болгарских братьев, которые задыхались под игом Османской империи. Охватившее в то время русских людей горячее чувство любви к родине, нашло отклик и в чуткой душе А.Давыдова. Он, не задумываясь, меняет дипломатическую службу на фронтовые тяготы.
Так получилось, что одна из патронес С.-Петербургского Общества попечения раненых и больных воинов графиня Е.Ф. Тизенгаузен (1803-1888) − внучка фельдмаршала М.Кутузова и фрейлина при трёх императрицах, предложила ему вступить в их ряды.
А.П. Давыдов незамедлительно дал своё согласие и в звании уполномоченного отправился в Бессарабию Там, в Киприяновском монастыре, близ Кишинева, открылся лазарет Красного Креста − место его новой работы. Следует добавить, что Покровительницей Общества Красного Креста была Императрица Мария Александровна (1824-1880).
С трудом можно понять порыв 40-летнего мужчины − успешного, симпатичного, желанного гостя лондонских салонов, элегантно одетого, во фраке и с неизменным цилиндром, который меняет уютные апартаменты в аристократическом районе, неподалеку от Пикадилли на узкую монастырскую келью, грязные окровавленные бинты и тяжелейшие условия быта в молдавской деревне.
Вскоре А.Давыдов принял на себя руководство эвакуационным пунктом сначала в Петрошанах, а затем во Фратештах. Здесь, как видно из отчета Красного Креста за 1877−1878 гг., в его обязанности входила также забота о призрении пленных турок. Тяжелейшие условия труда, постоянная бессонница, наступившие морозы и невозможность соблюдения элементарных норм гигиены привели к тому, что А .Давыдов заболел одною из самых тяжелых форм тифа, от которого спаслись только немногие из санитарного персонала Красного Креста. Благодаря заботам ближайшего его сотрудника доктора Павлова − главного врача в Киприановском лазарете, а затем во Фратештах,− его отправили в Бухарест. Докторам чудом удалось спасти ему жизнь, но работу в Красном Кресте пришлось оставить.
По отзывам сослуживцев, А.Давыдов был хорошим администратором, способным принимать самостоятельные решения, обладавшим спокойствием и выдержкою. По окончании войны в знак признания его заслуг руководство Общества попечения раненых и больных воинов постановило поднести ему складень с изображением Св. Александра Невского и Козьмы и Дамиана Бессребренников.
В августе 1878 года Давыдов вернулся на службу в министерство иностранных дел и вскоре был назначен дипломатическим агентом и генеральным консулом в Софию. В этом был глубокий смысл: воин, прошедший войну за освобождение болгар, стал представителем России в Болгарии, которая создавала свою государственность.
Здесь он пробыл два года, а в 1880 году снова направился в Лондон, но уже в качестве советника посольства. В то время представителем России был князь А.Б.Лобанов-Ростовский (1824 −1896), который сыграл выдающуюся роль в истории русской дипломатии.
Воспитанник Царскосельского лицея, он начал свою дипломатическую службу в 20-летнем возрасте и отдал ей почти полвека, находясь на ней до конца своей жизни. Был чрезвычайным и полномочным послом в Константинополе и Лондоне, подписал мирный договор между Россией и Турцией 1879 года, повлиял на смягчение условий Симоносекского договора, заключенного в 1895 году между Японской и Цинской империями. Принимал участие в разработке русско-китайского договора о союзе и строительстве Китайско-Восточной железной дороги, а также в подписании соглашения с Японией (протокол Лобанова − Ямагата, 1896). В промежуток времени между отъездом князя А. Лобанова-Ростовского, назначенного послом в Вену, и приездом нового посла, барона А.П. Моренгейма (1824-1906), А. Давыдов успешно управлял посольством в качестве поверенного в делах, В 1883 году его назначили чрезвычайным посланником и полномочным министром в Японию.
Отправляясь на Дальний Восток, Александр Петрович решил воспользоваться этим, чтобы лучше познать новую для него часть родной страны, которой он всегда придавал огромное значение. С этой целью он избрал путь в Японию через Сибирь, посетил главнейшие ее города и, проехав около 5000 верст в тарантасе, прибыл в Николаевск. Оттуда во Владивосток, где в то время стояла Тихоокеанская эскадра под флагом контр-адмирала Н. В. Копытова (1833-1901). Вновь назначенный посол отправился к месту своей службы на борту флагмана «Герцог Эдинбургский» и вместе с эскадрой в сентябре 1883 года благополучно прибыл в Иокогаму. Так началась деятельность вновь назначенного посла России при дворе императора Мэйдзи (1852-1812).
К сожалению, срок пребывания А.Ф.Давыдова в Стране Восходящего Солнца оказался коротким и не был отмечен какими либо важными событиями в наших двусторонних отношениях. Видимо местный климат с его жарой, тайфунами, повышенной влажностью и прочими катаклизмами пагубно сказался на здоровье Александра Петровича, и без того подорванного тяжёлыми заболеваниями. Природный ресурс его витальности был исчерпан.
Глубоко символичным оказалось его восхождение на Фудзи.
Как известно, японцы называют её именно так или «Фудзи-сан», где последний иероглиф означает «гора», а не «господин», хоть на слух и может так звучать. Восхождение стало своеобразным катарсисом, душевным очищением − столь популярным среди японцев. А.П.Давыдов скончался в Токио 20 ноября 1885 г. в возрасте 47 лет через несколько дней после своего восхождения.
Согласно его просьбе, он был похоронен в Москве на кладбище при Донском монастыре рядом с могилами отца и матери. Своей семьи у него не было.
Не знаю, есть ли эпитафия на его памятнике, но мне кажется очень удачна была бы такая: «У него была единственная страсть − РОССИЯ».
