Есть всего несколько государств, которые в российском общественном сознании имеют статус изначально враждебных, стран-антагонистов. К ним мы относимся всегда с подозрением и считаем единственной правильной стратегией, по отношению к ним, постоянную готовность к конфликту, во всех возможных формах.
Среди таких стран волею судеб оказалась Япония. Нахождение Японии в условном списке опасных стран настолько очевидно, что в дополнительных доказательствах не нуждается. Буквально любой, прочитавший эти строки, с легкостью согласится – да, Япония нам как минимум не друг.
И такое положение дел можно было бы счесть объективным и пожать плечами – мало ли с кем из соседей у России не сложились отношения. В конце концов, большая страна всегда будет вызывать чью-то зависть, страх или агрессию.
Однако, тему русско-японской вражды и противоречий стоит обсудить, поскольку мы имеем дело не с враждой естественных врагов, а с роковым и драматичным разладом возможных союзников.
Роковая дорога
Не будем вдаваться в подробности начала российско-японских отношений, там ничего пугающего или излишне оптимистичного, не просматривается. Спокойные, корректные отношения двух соседей, соприкасающихся плохо обжитыми окраинами.
Интересы двух стран начинают обращать на себя внимания к концу 19-го века. Динамично развивающаяся Япония, стала искать воплощения своей имперской судьбы на континенте, активно проникая в Корею и Китай. По встречной полосе двигалась Российская империя.
В то время в России осуществлялся грандиозный проект мирового масштаба – строительство Трансиба. Опять же, нет нужды рассказывать, что и зачем это было. Сейчас нам важно то, что строящаяся дорога имела интригующую конфигурацию – довольно протяженная ее часть должна была пройти по территории Китая. Того Китая, который тогда лежал в упадке и активно делился мировыми державами на т.н. «зоны влияния». Точнее, зоны бесконтрольного грабежа. Китай не колонизировался, туда не ехали колонисты, Китай просто растаскивался.
КВЖД существенно сокращала сроки и затраты строительства, но вызывала ряд дипломатических проблем. Как строить российскую дорогу в другой стране? Во время обсуждения этого вопроса, были озвучены две стратегические линии – министра Сергея Витте и главы Генштаба Николая Обручева.
План Витте заключался в аренде земли у Китая под стройку, с правом особого статуса в полосе ее функционирования. Россия обещала Китаю всяческую помощь в отстаивании его интересов в Маньчжурии и ряд льгот в пользовании дорогой. КВЖД, таким образом, становилась государством в государстве и по отношении к Китаю и по отношении к России. Во главе с Витте, естественно. Риском такого плана становилась возможность конфликта с Японией, которая уже заявляла свои интересы в тех же краях. Но эти риски сочли приемлемыми.
План «русского Мольтке», Обручева был куда масштабней и дальновидней. Как островное государство – утверждал Обручев – Япония рано или поздно вступит в конфликт с Англией, постоянным врагом России. Поэтому нам надо сейчас заключить с японцами союз, признать их интересы в Корее, Южной Маньчжурии и Китае, получить взамен право стоянок для ТОФ в незамерзающих портах Японии и Корее, а часть Маньчжурии, где планировалось строительство, попросту аннексировать, сделав полноценной российской провинцией. Но, разумеется, уже без всяких «особых экономических зон» и квазигосударств.
План Обручева не был принят. Во-первых, тогда Япония была еще очень слаба в военно-политическом отношении и в роли союзника ее никто представить не мог. Во-вторых, план Витте сулил большую и быструю материальную прибыль. Руководствуясь этими соображениями, государственные мужи и сделали ошибку века. Что и привело, в конечном итоге, к русско-японской войне.
Однако, был шанс избежать и ее, если бы война не была выгодна третьей стороне – Англии. Роль Англии в событиях тех лет настолько важна и интересна, что необходимо сделать поясняющее отступление.
Большая игра
Через непродолжительное время после окончания Наполеоновских воин, Россия и Англия вступили в шпионско-дипломатическое противостояние на просторах Азии, получившее романтическое название «Большая игра». Англичане уверили себя, что русские, как наследники коварных византийцев, под маской миролюбия стремятся лишить Альбион его сокровища – Индии. Мол, продвижение русских в Азии, это продвижение к берегам Ганга, как конечной цели. Стало быть, надо всячески препятствовать этому продвижению. Однако, очень быстро выяснилось, что в азиатские игры Россия играет куда результативней джентльменов. Каждый новый виток противостояния и английских интриг выводил русских на новые рубежи, так что к концу девятнадцатого века они оказались на памирских перевалах. Более того, в начале двадцатого русские проникли в Тибет, и не было никаких сомнений, что они освоятся и там. Английский кабинет министров и индийская колониальная администрация пребывали в истерике – враг уже не у ворот, враг ломится в дом.
Англии срочно нужен был союзник, могущий подставить плечо. Таким союзником могла быть только Япония. За помощь в строительстве флота, кредиты и технологии, японцы согласились устроить прокси-войну на Дальнем Востоке. С Россией отношения были сильно натянутыми, а в случае успеха Япония входила в клуб мировых держав. Ставка очень рискованная, но очень крупная.
Тем более, что идея войны с Россией уже давно витала в японском обществе. Самым известным ее апологетом был геополитик Утида Рохэй. Самурай и патриот, он посвятил свою жизнь интересам Японии, создав частное разведывательное «Общество реки Амур» (Кокурюкай). Целью общества было информационно-аналитическая помощь официальным кругам в установлении японского контроля над областью бассейна Амура. Рохэй оказался действительно талантливым геополитиком, правильно понявшим, что держава, контролирующая эти земли, неизбежно будет создавать стратегическую опасность для Японии. Если таковая захочет быть мировой державой. Вывод: Приамурье должно быть японским, или, как минимум, Япония должна угрожать его тылам. Однако Рохэй и ему подобные просчитались относительно сил противоборствующих сторон. В реальности, война на которую японцы потратили практически все силы, не привела к заметному ослаблению России. Да, разгром флота и неудачи армии оказали на российское общество тяжелое впечатление. Да, по стране прокатились бунты пятой колонны. Да, экономические издержки России тоже были велики. Но Россия могла воевать дальше, а Япония уже нет. К тому же, раньше срока была введена в строй Кругобайкальская дорога, что позволяло доставлять пополнение и боеприпасы в куда больших объемах. Словом, Японии был нужен мир.
Мирный договор, японским обществом был расценен как «слив». В компенсацию всех жертв Японии «всего-то» достались половина Сахалина и кусок Южно-Маньчжурской ЖД. Авторитет Японии, конечно, вырос, но в целом это был политический тупик. Война привела к взаимному уничтожению планов территориального развития воевавших держав. И Японии и России теперь надо было менять политику.
Союз
Вчерашние смертельные враги переобулись буквально в прыжке. Уже в 1906 году посол Японии во Франции объявил российскому коллеге, что Япония готова забыть прошлое и начать с начала. Россия тоже оказалась готова к плану Б и, обменявшись официальными и неофициальными делегациями, две страны подписали соглашение 1907 года. Стороны признали зоны интересов друг друга и договорились о помощи, в случае угрозы со стороны. Намек на Англию был столь ясен, что та вынуждена была подписать в 1908 году соглашение о взаимопомощи с Россией, признав за ней права на северный Иран. Лицемерные русско-английский и англо-японский союзы блокировали возможность военных конфликтов, но не устраняли главных противоречий. Япония все больше ощущала себя хозяйкой Азии, а Россия знала, что она самим своим существованием всегда будет ограничивать влияние и перспективы Англии.
Этот змеиный клубок должен был разрушиться после 1916 года, когда Япония и Россия заключили военный союз «против третьей стороны». Это произошло в то самое время, когда русские войска уже рвались к нефтяным полям Ирака, а русская дипломатия выстраивала цепь союзников от Монголии до Ирана. Конец Первой мировой грозил оказаться концом Британской империи. Поэтому в том же году вспыхивает восстание в российском Туркестане, а в следующем российские союзниколюбивые силы устраивают Февральскую революцию. Такое вот совпадение.
В хаосе Гражданской войны появился новый игрок – США, принявшие эстафету от англичан. Хотя новым назвать его не совсем корректно. США еще в начале века выступали с лихими инициативами сделать российские и японские железные дороги в Китае «международными». Дескать, общественная польза по международным дорогам распространяется гораздо лучше, чем по дорогам империй. С теми же планами американцы, под видом союзников, явились и на наш Дальний Восток. Но их там уже ждали японцы. В дальнейшем советская историография сделает все возможное, чтобы интервенция Японии и Америки считалась согласованным действием капиталистов. В реальности же это был холодный конфликт двух держав. К слову, первое боевое столкновение японских и американских солдат произошло в 1919 году на станции Хайлар, КВЖД.
Японии нужна была прежняя Россия, Россия как союзник. Поэтому японцы активно и последовательно помогали белым.
Американо-японские противоречия к тому времени уже достигли стадии враждебности и, готовясь к эскалации конфликта, Америка окружала Японию кольцом своих союзников – Китай, колонии Франции, Англии и Голландии, Филиппины. Не доставало ключевой территории – Приамурья. Америке нужна была антияпонская сила, контролирующая российский Дальний Восток. Поэтому, не имея возможности открыто помогать большевикам, американцы (и остальные союзники следом) как могли, но старательно, белым мешали.
Вражда
Победили красные. В определенном смысле, поворот большевиков от кровавой вакханалии деструктивной секты к политической силе с государственным мышлением, произошел в Сибири. Именно здесь красные впервые ощутили себя в роли полноценного участника мировой политики. От них теперь – примкнут ли они к США или к Японии –зависел расклад сил в АТР. И оставаться в равном удалении от больших игроков было невозможно, ибо так нельзя было рассчитывать на признание.
Выбор был несложен. США были хоть и буржуазной, но демократией, тогда как императорская Япония напоминала царскую Россию. Хотя это было далеко не главное – в той же Монголии красные не постеснялись объявить народную власть под руководством монарха. Главной причиной была надежда на Мировую революцию, на то, что передовой американский пролетариат проникнется симпатией к советской власти и сокрушит власть капитала в своей стране.
Однако, в то время, выбирая союзника, даже по тактическим соображениям, страна получала в нагрузку обязательства проводить антияпонскую или антиамериканскую политику. Япония и США одинаково претендовали на лидерство в Тихоокеанском регионе, а стало быть, союзник одного автоматически становился врагом другого. Что и выразилось в, наиболее острой фазе, в трех боевых столкновениях – Хасан, Халхин-гол и война 1945 года.
В то же время, пока Япония и США проводили в жизнь политику своих эгоистических национальных интересов, СССР выступал с альтруистических позиций интернационализма. Это позиция помогала добиваться симпатий народов, ведших национально-освободительную войну, но по окончании этой борьбы приводила к противоречиям с СССР. Ведь нацонально-освободительная борьба тоже вырастает из национального эгоизма.
В результате, парадоксальным образом, единственным союзником СССР на Дальнем Востоке осталась Монголия. Даже после Великой Войны памяти о реальной помощи СССР Китаю и Корее этим странам хватило ровно до смерти Сталина.
Тем не менее, не смотря на послевоенное обнуление всех идеологических и геополитических раскладов, знамя борьбы с японским империализмом Советский Союз пронес до конца своих дней. Безусловно, были и времена разрядки и выгодное для нашей страны экономические связи, но в целом Япония так и не вышла у советского руководства из списка врагов.
Эпилог
Сегодня Япония по-прежнему враждебная нам страна. И рискует остаться такой очень надолго. До сих пор между нашими странами лежит проблема Южных Курил, мгновенно электризующая общества России и Японии, при ее поднятии. Каждая из сторон воспринимает уступку как акт национального предательства. Довольно вялы – по сравнению с Китаем – и наши экономические связи.
Меж тем Япония как союзник нам нужна. Нужна как противовес Китаю, который слишком большой и сильный, чтобы быть нам равноправным союзником. Нужна как сильный экономический партнер. Нужна как страна высокой самобытной традиционной культуры, для взаимного духовного обогащения.
И вряд ли японцев радует положение оккупированной страны, которой оккупанты с 80-х годов открыто ограничили даже темпы и уровень экономического развития. Во всех стратегических планах развития АТР, под эгидой США, Японии выделяется исключительно вспомогательная роль. Все этажи японской политики заняты проамериканскими деятелями, может и понимающими проблемы нынешнего положения, но решительно сопротивляющихся планам самостоятельных действий. Япония снова находится в политическом и экономическом тупике.
А ведь желать успеха и независимости своей стране – естественная человеческая потребность. И как знать, не помышляют ли японцы о переменах? Вопрос в том, сможет ли наше государство и обществ подняться над штампами советских историко-политических трактовок и осознать открывающиеся возможности новой русско-японской политики?
Сегодня, во времена очередного витка горячих и холодных мировых конфликтов, нам нужна более смелая, если не сказать творческая политическая позиция. Нам надо искать среди японцев тех, кто может решится начать политику деоккупации и поддерживать их со всей энергией. Нам нужны смелые активисты народной дипломатии, могущие взять на себя труд протягивать ниточки дружественных связей с такими силами. Нам надо не упустить свой шанс.
Всеволод НАПАРТЭ, историк
P.S. Дискуссия и продолжение темы ожидаются на телеграм-канале «Россия и Япония» t.me/russia_japan.
