Очередная публикация нашего постоянного автора Михаила Ефимова из серии «Фото из альбома»
ОН БЫЛ СЕДЬМЫМ
Была ранняя весна 1967 года. Уже не помню, по какому поводу я получил приглашение на дневной приём в мексиканское посольство. Думаю, что единственной причиной столь неожиданного приглашения (никогда ни до, ни после у меня не было никаких контактов с этой древней страной) стала несостоявшаяся в предыдущем году поездка в составе спортивной делегации (предполагалось, что мы полетим прямо из Японии, но потом планы изменились и делегация вернулась из Токио в Москву). Так или иначе, мы решили пойти на приём вместе с женой, благо посольство находилось в пяти минутах ходьбы от нашего дома.
Гостей было мало, и поэтому я сразу обратил внимание на симпатичного полковника со звездой Героя Советского Союза, который одиноко стоял и пил сок. Сомнений не было: я сразу узнал в нём космонавта Владимира Комарова, поскольку в те годы вся страна знала не только имена, но даже лица покорителей Вселенной. Ведь их было менее десятка.
А к Владимиру Михайловичу у меня был особый интерес, поскольку он недавно ездил в Японию в качестве участника большой молодёжной встречи. Я решил воспользоваться этим шансом и взять у него интервью для нашего журнала «Коннити-но сорэмпо». Представившись космонавту № 7, я стал расспрашивать его о японских впечатлениях.
Меня не удивило бы, если бы Комаров сухо объяснил мне правила поведения на дипломатическом приёме, но он мило улыбнулся и предложил отойти куда-нибудь в сторонку. Потом я познакомил его с женой, и наша беседа приняла совсем неформальный характер. В какой-то момент меня «понесло», как в своё время Остапа Бендера, и я предложил продолжить встречу у нас дома, до которого было рукой подать. Владимир Михайлович после краткого колебания принял приглашение, и мы не спеша двинулись втроём по арбатским переулкам.
Вскоре мы уже чувствовали себя старыми знакомыми, всякая субординация была забыта, и, уютно расположившись на кухне, мы настолько увлеклись беседой, что забыли о времени.
Наш именитый гость увлеченно рассказывал о своих японских впечатлениях. Молодёжная встреча, в которой участвовало больше двухсот юношей и девушек двух стран, проходила на озере Яманака. Запомнились красоты Хаконэ, интересная программа, костры, песни, молодой задор, а главное − искреннее стремление участников к дружбе и лучшему взаимопониманию.
После возвращения в Токио Владимир Михайлович познакомился с моим коллегой − завбюро АПН в Японии Петром Барахтой. Тот предложил ему показать ночную жизнь японской столицы, и они отправились в неведомый Комарову мир развлечений и соблазнов.
«Мы зашли в кино, где посмотрели так называемый «фильм для взрослых», потом завернули в маленькую забегаловку и попробовали суси − сырую рыбу, которая, кстати говоря, мне очень понравилась, особенно креветки. А потом Пётр − заводной мужик − повёл в какой-то бар рядом с Гиндзой. Мы спустились вниз, где нас окружила стайка хостес, которые за нами ухаживали и потчевали. Было очень интересно и весело. Но всё это закончилось довольно неожиданно. Впрочем, пусть Петро сам вам об этом расскажет, если сочтёт нужным».
Так что конец этой истории мне досказал при нашей встрече П.Н.Барахта.
− Все было, действительно, как рассказывал Владимир Михайлович. Но вдруг я заметил за соседним столиком сильно подвыпившую компанию, судя по всему, американских военных. Они стали орать, и дело явно шло к мордобою. Я, в отличие от Комарова, перепугался насмерть и уже видел крупные заголовки утренних газет: «Советский космонавт дерётся с американскими джи-ай»! Я быстро расплатился, и мы бросились к выходу под удивлёнными взглядами хостес, пока не нагрянула полиция. Потом я уже выяснил, что эта забегаловка была излюбленным местом для американцев, и зарёкся даже приближаться к нему.
Но я отвлёкся. Так за разговорами на нашей кухне мы не заметили, как пролетело время. Первым всполошился наш гость, который сказал, что, наверное, его ищут по всему городу и уже объявили тревогу. Он вызвал машину и стал собираться. На прощание Владимир Михайлович сказал, что наше неожиданное знакомство было ему приятно и что он с удовольствием встретится с нами вновь. Правда, в ближайшее время он будет очень занят, а потом обязательно нам позвонит.
Примерно через месяц, 23 апреля мы вместе со всеми землянами услышали чрезвычайное сообщение о запуске «Союза-1» с полковником В.Комаровым на борту.
Что произошло в последующие дни мир узнал из скупых официальных сообщений, суть которых сводилось к тому, что по техническим причинам произошла катастрофа, в результате которой спусковой аппарат разбился от удара о землю и космонавт погиб.
Прошли годы, и появились разные слухи и домыслы с подробностями о свершившейся трагедии. До сих пор подлинная история тех событий окутана тайной, которая вряд ли когда-нибудь развеется. Я попытался собрать из множества публикаций более-менее стройную (на мой взгляд) картину произошедшего, а также напомнить короткую биографию человека-легенды, вся жизнь которого уложилась в сорок лет.
Итак, В.Комаров родился в Москве 16 марта 1927 года в семье дворника. Семья жила на 3-й Мещанской улице (впоследствии переименованной в улицу Щепкина в честь великого русского актёра) в центральной части столицы. С детства он мечтал о покорении неба и часто запускал с крыши дома бумажные самолётики. Так что ничего удивительного не было в том, что после окончания школы Владимир поступил в лётное училище. После сдачи выпускных экзаменов он был зачислен в истребительный полк.
Со своей будущей женой Валентиной он познакомился в 1949 году в Грозном, где проходил службу в дивизии ВВС Северо-Кавказского военного округа. Как-то, гуляя по городу, он обратил внимание на фото красивой девушки, выставленное на витрине фотоателье. Комаров долго пытал кассиршу, кто изображен на снимке. Но работники студии знали только, что девушка − студентка педагогического университета. Вместе с другом Владимир проводил свободное от службы время неподалеку от учебного заведения, пока не встретил незнакомку с фотографии. Вместо букетов цветов будущий герой приносил на свидания дефицитные плитки шоколада. Через полгода после первой встречи молодые люди поженились. Сначала у новобрачных родился сын Евгений, а еще через 8 лет на свет появилась дочка Ирина.
Прослужив в авиационных частях, Комаров поступил в Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. После получения диплома его пригласили на работу в Государственный Краснознаменный НИИ ВВС. Там он проявил свои незаурядные способности при организации и проведении испытаний новой техники. Это привлекло внимание комиссии, отбиравшей кандидатов в первую команду космонавтов. Её штат был уже укомплектован, и ему предложили поработать над новым проектом, косвенно связанным с полётами на больших высотах.
Случай помог Комарову войти в отряд из шести человек, который непосредственно готовился к полёту в космос. В последний момент одного из членов шестёрки − Григория Нелюбова − не допустили к финальным тренировкам врачи, и его заменили на Владимира. В этот период он близко сошёлся с Юрием Гагариным, и их семьи надолго связала крепкая дружба.
Впрочем, совершить тогда полет в космос Комарову не удалось. В сентябре 1963 года программу приостановили. Одновременно с этой новостью врачи выявили у него подозрительные сбои в работе сердца. Среди руководства раздались голоса об исключении Комарова из отряда, но космонавт уговорил начальство дать ему шанс. Он отправился к кардиологу А.А. Вишневскому, работавшему в Ленинграде, и тот подтвердил, что сбои в сердце не могут отразиться на тренировочном режиме.
12 октября 1964 года Владимир Комаров впервые отправился в космос. Этому предшествовала лихорадочная работа огромного коллектива, который стремился осуществить амбициозную программу, задуманную руководством страны. Впервые в мире в космос должны были полететь сразу три космонавта, для чего требовалось создать совершенно новый аппарат − «Союз-1». Но из этого ничего не получалось. Несколько беспилотных запусков закончились неудачно. И тогда решили переоборудовать старый одноместный «Восток» в новый «Восход» и в него поместить сразу троих космонавтов. Поскольку места было мало, то участники полёта должны были лететь без скафандров в тренировочных комбинезонах и без катапульты. Создать подобное в минимальные сроки мог только такой технический гений, как С.П.Королёв.
Мало, кто верил, что полёт пройдёт гладко. Свидетели вспоминали, что Сергей Павлович, получив доклад о посадке, произнес: «Неужели всё кончено, и экипаж вернулся из космоса без царапин? Никогда бы никому не поверил, что из „Востока“ можно сделать „Восход“ и трём космонавтам слетать на нём в космос».
Вместе с В.Комаровым в многоместном корабле находились инженер Константин Феоктистов и врач Борис Егоров. Полет продолжался более суток.
Как и было положено в те годы, командир корабля докладывал об успешном полёте прямо с орбиты первому секретарю ЦК КПСС Н.С.Хрущёву. Если не ошибаюсь, то заключительными словами руководителя партии и правительства были: «У меня вырывает трубку Анастас Иванович Микоян». Далее беседу продолжил глава государства − Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Больше советская печать не печатала многоречивого Никита Сергеевича, поскольку тот был свергнут и изгнан на пенсию.
Так получилось, что о своём успешном приземлении В.Комаров докладывал уже новому лидеру − Л.И.Брежневу. В связи с произошедшими переменами в политическом руководстве страны, космонавтам пришлось пару дней переждать, пока все не рассядутся. Но это не имело никакого отношения к программе покорения космического пространства.
После удачного завершения полета В. Комарову вместе с другими участниками присвоили звание Героя Советского Союза.
Тем временем продолжалась разработка корабля «Союз». Теперь перед создателями поставили ещё более грандиозную программу. Её задумал лично Л.И.Брежнев, который считал, что нужно потрясти мир в канун полувекового юбилея советского государства. По его замыслу нужно было запустить в космос сразу два корабля, которые состыкуются в космосе, и из второго в первый пересядут два космонавта!
История, как известно, не имеет сослагательного наклонения, и трудно сказать, как бы выглядело это космическое шоу, если бы… 14 января 1966 года на операционном столе не скончался С.П.Королёв. Ему было всего 59 лет.
Умер не просто генеральный конструктор ракетных кораблей (после него их было множество). Ушёл из жизни «мозг» отечественной космонавтики, великий учёный и блестящий организатор огромной технической отрасли.
На смену «Эс-Пэ», как называли все Королёва, пришёл В.Мишин. Оспаривать мнение политического руководства он не решался и старт «Союза-1» был назначен на 23 апреля 1967 года, а «Союза-2» − на 24 апреля. Это несмотря на то, что все пробные беспилотные запуски закончились неудачно. У третьего (последнего) корабля, «Космоса-140», возникли проблемы с автоматической системой ориентации, из-за которых он потратил слишком много топлива и не выполнил поставленные задачи. При посадке его теплозащита была нарушена. В итоге он вместо запланированного места посадки оказался над Аральским морем, пробил лед и пошел ко дну.
В.Комаров с лета 1966 года готовился к полету на «Союзе-1». Он все видел и все понимал. Но как летчик-испытатель, как самый опытный в отряде, отступить не мог. Знающие люди говорили, что В.Комаров не хотел отказываться от полёта, поскольку его дублёром был Ю.Гагарин и он боялся подвергать смертельному риску всенародно любимого героя.
Впоследствии его дочь майор Ирина Комарова вспоминала: «Перед полетом отец зашел в больницу к знакомому летчику-испытателю, у которого обнаружили рак. Его жена потом рассказала маме о состоявшемся между ними разговоре. Отец признался больному: «Процентов на девяносто полет будет неудачным»,
«Союз-1» с В.Комаровым на борту стартовал в соответствии с утверждённой программой 23 апреля в 3.35. Спустя 540 секунд корабль отделился и вышел на орбиту искусственного спутника Земли.
Проблемы начались сразу же − не смогла расправиться одна из панелей солнечной батареи. Она помешала открыться дублирующей антенне телеметрической системы и козырьку, защищающему солнечно-звездный датчик от выхлопов двигателей. Ни солнечная, ни звездная ориентация оказались невозможны.
До десяти утра Госкомиссия определялась с дальнейшими действиями. В итоге было решено посадить корабль. К этому моменту Комаров совершал только пятый виток, сажать же планировалось на семнадцатом. Но посадка сорвалась — корабль вблизи экватора ушел от ориентированного направления.
«Мы лихорадочно согласовываем с Госкомиссией вариант посадки на 18-м витке. Чувствуем, что не успеваем, − вспоминал потом в книге «Ракеты и люди» Борис Черток, один из ближайших соратников Королева. − Там, на другом конце линии ЗАС, снова идут споры.
Сеанс связи на 17-м витке закончился, а мы никаких новых указаний Комарову так и не успели передать.
Наконец выработан очевидно единственно возможный вариант. Он был в резерве, но теперь становится основным. Предлагаем ручную ориентацию на светлой стороне «по-самолетному», затем перед входом в тень передать управление гироскопам. Это изделие фирмы Виктора Кузнецова нас еще никогда не подводило. После выхода из тени проверить и, если потребуется, подправить ориентацию вручную и выдать все положенные команды в расчетные времена для посадки на 19-м витке».
Попытки вернуть Комарова на Землю продолжались несколько часов. Корабль вращался в пространстве, Владимир не мог сориентироваться и предпринять какие-либо действия. Благодаря немалому опыту космонавт, переведший «Союз 1» в ручной режим управления, в конце концов, смог запустить процесс торможения и начать посадку.
Все задействованные в операции вздохнули спокойно. Казалось, что самое страшное позади. Даже сам Комаров доложил в центр управления полетами, что чувствует себя нормально и находится в кресле катапульты, пристегнутый ремнями. Это были последние слова космонавта. Поначалу посадка шла нормально. По расчетам баллистиков, спускаемый аппарат должен был приземлиться в 6.24 в 65 км к востоку от Орска (Оренбургская область).
Б.Черток писал: «Доклада с места посадки мы ни от кого не дождались. Госкомиссии теперь мы не нужны. Даже Гагарин не мог выяснить по сложной системе связи ВВС, как прошла посадка». Лишь через несколько часов Гагарин получил срочный вызов на связь. Ему сообщили, что приземление прошло ненормально, и велели срочно вылететь в Орск….Прибыв на место приземления спускаемого аппарата, поисковая группа увидела чудовищную картину. Сплющенный, на полметра вошедший в землю аппарат был объят пламенем, а вокруг суетились местные жители, пытаясь забросать огонь землей. Сбить пламя удалось только огнетушителями».
Причиной крушения оказался нераскрывшийся парашют. Основной не смог до конца выйти и раскрыться, а запасной запутался в его стропах.
По официальной версии комиссии, расследовавшей причины крушения, это произошло из-за резких перепадов давления: стакан с парашютом деформировался и защемил основной парашют.
На следующий после полета Комарова день был запланирован запуск «Союза-2» с тремя космонавтами на борту. Предполагалось, что двое из них через открытый космос переберутся в корабль Комарова, а затем оба корабля пойдут на посадку. Стало ясно, что нужно отменять старт «Союза-2».
Если бы не проблемы с раскрытием батареи, второй запуск бы состоялся и погибли бы четверо космонавтов, а не один: конструкция обоих кораблей была идентична и ошибки в проектировании были допущены одинаковые.
Уже в 2000-х годах Черток говорил журналистам: «То, что случилось с Комаровым, − это наша ошибка, разработчиков систем. Мы пустили его слишком рано. Недоработали «Союз»… Гибель Комарова на совести конструкторов».
Похороны состоялись на следующий день, 25 апреля. Останки кремировали, а урну с прахом установили в нишу Кремлевской стены. Жене было выдано свидетельство о смерти, в котором в графе «причина» было указано: «обширные ожоги тела», а местом гибели значился подмосковный город Щелково.
По словам дочери, «У мамы от возмущения срывался голос: «Какое Щелково? Какие ожоги тела, если от тела ничего не осталось?» Она показала это свидетельство Гагарину. Он побледнел, пошел «наверх» разбираться… Вскоре маме принесли другой документ, где уже значилось: «трагически погиб при завершении испытательного полета на космическом корабле «Союз-1». Семья космонавта в качестве компенсации получила квартиру в Москве и до развала СССР − ежемесячные выплаты. Самого же Комарова посмертно наградили второй «Золотой звездой» героя. Он стал первым космонавтом, кто был удостоен этого звания посмертно.
На месте гибели Королёва в июне 1967 года 13-я ракетная Оренбургская Красноказарменная дивизия установила обелиск в его честь. Сейчас там находится небольшой мемориальный парк. Обелиск спустя 20 лет был заменен на другой, более скромный, увенчанный бюстом. Мемориальная табличка гласит: «Родина − отважному сыну летчику-космонавту СССР Владимиру Комарову на месте его гибели».
Итак, наше знакомство продлилось всего пару месяцев, но у меня осталось на душе горькое чувство, которое бывает после гибели близкого товарища. А в памяти сохранился образ обаятельного, интеллигентного, доброго и, безусловно, очень смелого человека. Бесконечно жаль от сознания, что этой жертвы могло бы и не быть, а принесена она была не на алтарь покорения вселенной, а в угоду тупой бюрократической системы.
