Продолжаем публиковать на сайте ОРЯ отрывки из книги известного специалиста по истории Японии, доктора исторических наук Амира Александровича Хисамутдинова «Токио — Иокогама: русские страницы»
Век живи – век учись = 習うは一生 narauwa isshou (русская и японская поговорки)
ОБРАЗОВАНИЕ
Большие проблемы испытывали русские эмигранты с воспитанием детей. Поскольку взрослым приходилось работать в поте лица, дети большей частью были предоставлены сами себе. В некоторых семьях за ними просили присмотреть знакомых или соседей, но зачастую дети становились настоящими беспризорными. Русских школ почти не существовало, к тому же эмигранты предпочитали отдавать детей в иностранные школы, где те могли выучить иностранные языки. Особенно это касалось девочек. Русские мечтали о том, чтобы их дочери, получив соответствующее образование, вышли замуж за иностранцев.
«С сожалением должен отметить, – писал один эмигрант, – что не все озабочены тем, чтобы их дети не забыли русский язык. Много детей отдано в иностранные школы, а многие просто предоставлены сами себе. Этим родителям нужно подумать о своих детях: в Россию вернемся через 2–3 года, может быть, через пять лет, но вернемся! Что скажут нам наши дети, о будущем которых мы не подумали? Не будет ли для них жизнь – тяжелой драмой из-за незнания своего родного языка? Знаете ли вы, родители, что русский человек, почти единственный, не поддающийся ассимиляции… Рано или поздно голос крови заговорит – потянет на Родину. Так вот, вы должны подумать об этом, дать возможность вашим детям сейчас же слиться со своей Родиной, как только их нога ступит на Русскую землю. Не делайте из них чуждых пришельцев, не знающих или забывающих свой родной язык!»[1]
И все же многие русские, лишившиеся родины, прилагали все силы, чтобы и в изгнании создать для себя и своих детей привычную обстановку, которая могла бы удержать от ассимиляции, от растворения без остатка в море чуждого народа и чуждой культуры, позволить сберечь свои национальные ценности, прежде всего русский язык, русскую школу. На помощь русским эмигрантам пришла православная церковь, которая помогла и с открытием школы в Токио. Первое время ее содержало Свято-Никольское православное братство. Заведовала школой и преподавала в ней русский язык и общеобразовательные предметы М.А. Балыкова, уроки японского языка вел И.А. Сенума, окончивший Киевскую духовную академию, английского – С. Мартэн. Ученики, дети 11–13 лет, распределялись на два класса, но обучение велось по индивидуальной программе. При школе имелся детский сад и площадка и пансион для иногородних.
У Русской школы в Токио случались очень тяжелые моменты, когда ее существование ставилось под удар, но выручали отзывчивость и сплоченность педагогического персонала и всех тех, кому была дорога школа. Особенно трудно школе пришлось в 1932 г., когда на ее материальном положении отразилась общемировая депрессия, затронувшая и Японию. В результате школа лишилась бесплатно предоставленного ей помещения. Положение казалось безвыходным. Осенью, когда нужно было возобновлять занятия после летних каникул, руководители школы стали лицом к лицу с необходимостью школу закрыть. Ее удалось отстоять благодаря усилиям Объединенного комитета отдела Союза “За Веру, Царя и Отечество” и Свято-Никольского братства в Японии. 19 октября было освящено новое помещение школы, много лучше прежнего: светлое, чистое и просторное[2].
Собирая средства на содержание школы, Свято-Никольское православное братство время от времени устраивало благотворительные вечера, которые поддерживала и местная общественность. «Приветствуя стремления Братства, – писала газета, – мы искренне желаем скорейшего выполнения намеченных мероприятий. Наших русских и японских читателей призываем к содействию и просим всех посетить устраиваемый братством концерт. Не надо забывать, что дети – цветы жизни. Русские дети, в вихре революционных событий, временно утеряли свою Родину, но они должны сохранить свою национальность, должны получить национальное воспитание и образование. Мы обязаны помочь им в этом. В этом залог дружбы между японским и русским народами»[3]. Большую помощь школе оказывало и Русское общество эмигрантов в Японии.
С увеличением численности учащихся школа постепенно стала семиклассной. Директором ее был бывший генерал-майор П.П. Петров, учителями работали Богданов и Павлов. Всего в школе учились в это время 22 человека. Для мальчиков были введены занятия по переплетному делу, с девочками занимались рукоделием. Русские дети уже с 3–4 лет прекрасно говорили по-японски, та как вращались в кругу японских сверстников, и программа обучения большое внимание уделяла преподаванию японского языка, в основном письменности. Изучался и английский язык, поскольку по окончании школы ее выпускники в большинстве случаев продолжали образование в иностранных школах, и предварительная подготовка была им необходима.
Выпускные акты, всякого рода школьные спектакли и празднества привлекали массу публики, не только русской, но и иностранной. «29 апреля с небывалым успехом прошел пасхальный детский праздник-спектакль, – писала пресса. – Дети очаровали гостей искусством своей игры, пением и танцами. Костюмы, сшитые специально для этого случая госпожой Дурневой, особенно в пасхальной пьесе “В плену у зайчиков”, были оригинальны и остроумны. Очень удачна была и декорация, писаная учителем Павловым. Неподражаемо хорошо прошла ниппонская детская сказка в лицах “Момотаро-сан”, игранная на ниппонском языке. Материальные результаты этого спектакля также очень хороши»[5].
Русские эмигранты внесли больший вклад в обучение японцев русскому языку[6]. В различных учебных заведениях преподавали Вера Ананьина, Марк Разнощиков, Николай Воронцов и другие[7]. Известными педагогами считались Д.Н. Рухманов, Р. Унгерн-Штернберг и др. Они оставили после себя множество благодарных учеников. Одно из ведущих мест среди них занимает японовед Николай Александрович Невский, о котором написано немало[8]. Правда, большого интереса к России простые японцы не проявляли, а если он и был, то не шел ни в какое сравнение с трудностями изучения русского языка. Его преподавали в основном в военных учебных заведениях: от кадетского корпуса до Академии Генерального штаба. Даже брат императора принц Чичибу овладел русским языком настолько, что мог читать русских классиков и знакомиться новостями[9].
Почетное место в списке русских преподавателей занимают Алексей Алексеевич Вановский и Гали Григорьевна Подставина. Вановский окончил 3-й Московский кадетский корпус (1893), учился в Московском техническом училище. За политическую деятельность несколько раз арестовывали. Он подпоручиком участвовал в Первой мировой войны, затем служил в Хабаровске (1916). В 1918 г. по болезни 44-летний Вановский отправился в Японию, где и остался[10]. Он много лет преподавал русский язык и литературу в университете Васэда, интересовался философией, религией и японскими литературными памятниками[11].
Г.Г. Подставина, дочь известного профессора-корееведа Г.В. Подставина, окончив Владивостокскую гимназию, училась на историко-филологическом факультете Дальневосточного университета, пока вместе с родителями не уехала в Харбин. Там она преподавала в Харбинской (Деповской) школе (1923–30) и институте «Харбин-Гакуин» (1930–45)[12], а в 1955 г. уехала навсегда в Японию, став лектором в Институте «София». «Я сразу же стала писать учебники для своих уроков [13], – вспоминала Подставина, – и постепенно выработался объем знаний, необходимый для каждого курса. 10 лет мудрого руководства русским отделением интеллигентного, умного, образованного и очень уважаемого г. Пиовезана сделало то, что о нашем маленьком отделении стали узнавать в Токио и говорить о нем…»[14].
Много лет в Японии преподавал серб Душан Н. Тодорович, окончивший физико-математический факультет СПб университета. Он был профессором русского языка в Русско-японском институте в Харбине, затем в Высшем институте иностранных языков в Токио (1909–40), а также в Императорском военном училище сухопутных войск Японии. Русские преподаватели Д.Н. Тодорович и Бек-Булат-Смирницкий ставили со своими студентами спектакли, о которых писали: «Русские спектакли ставятся раз в год в особо торжественной обстановке и заслужили себе известность по всей стране»[15]. Участник Первой мировой и Гражданской войн, офицер С.Н. Смирницкий жил в Японии с 1919 г. Он преподавал в Токийской колониальной школе иностранных языков и в Токийском колониальном университете, затем в Высшей коммерческой школе в Отару. В соавторстве с японским коллегой он опубликовал словарь[16].
Другой участник Первой мировой и Гражданской войн, Геннадий Иванович Магницкий, выпускник юридического факультета Казанского университета, уехавший в Японию в 1919 г., преподавал русский язык в Академии Генерального штаба и Университете Васэда (1922–24), в 1923 г. 42-летним эмигрировал в США, где выступал с лекциями[17].
Военный инженер, полковник Владимир Александрович Реймерс до эмиграции преподавал в Интендантской академии в Петрограде. Уехав во время Гражданской войны в Японию, он продолжил заниматься преподавательской деятельностью, опубликовав несколько учебников и словарей.
Оставил после себя хорошую память и Александр Павлович Мичурин, выпускник юридического факультета Томского университета. Как и многим эмигрантам, ему пришлось участвовать в Первой мировой и Гражданской войнах. Поселившись сначала в Харбине, он заведовал начальной школой[18], а в Японии преподавал русский язык в Институте иностранных языков в Токио (1941–56). Все они – и Тодорович, и Мичурин, и Магницкий, и Реймерс, опубликовали немало научных и учебно-методических работ[19].
[1] Друг детей. Русская школа в Токио // Синтоа Цусин. — Токио, 1930. — 23 февр. — С. 8.
[2] Аргус. Русская школа в Токио // Рубеж. – 1932. — № 50 (10 дек.). – С. 19, ил., портр.
[3] Деятельность русских эмигрантских объединений в Японии // Синтоа Цусин. — 1930. — 13 апр. — С. 11–12.
[4] Оргинский Г. [Чертков Г.И.] Русские в Токио — со своей школой // Рубеж. — 1936. — 28 март. — С. 14.
[5] Оргинский Г. Русская школа в Токио // Рубеж. – 1938. — № 22 (28 мая). – С. 5, ил.
[6] Ямасита М. История преподавания русского языка в Японии // Вестник Азиатско-Тихоокеанской ассоциации преподавателей Русского языка и литература. – Владивосток, 2010. — № 1. – С. 46–49; См. также: Японцы и русский язык. История преподавания русского языка в Японии. М., 2000
[7] Петрова Е. За высшим образованием в Ниппон: Представители 24-х национальностей обучаются там в специальных институтах // Рубеж. – 1942. — № 13 (28 марта). – С. 5 – 6, ил.; См. также: П.Т. Высшее образование – для всех: Число иностранных студентов в Ниппоне с каждым днем растет // Рубеж. – 1942. — № 8 (21 февр.) – С. 5, ил.
[8] Громковская Л.Л., Кычанов Е.И. Николай Александрович Невский. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1978. — 216 с.: портр. и др.
[9] Муратов В.П. Русские в Японии // Новая заря. – 1934. – 12 июня.
[10] Зернов Н. Русские писатели эмиграции, 1921–1972. — Boston (Mass.): G.K. & Co., 1973. — С. 25; Кожевникова И. Вановский Александр Алексеевич // // Русское зарубежье. — С. 131 – 133; Кожевникова Ирина П. Ванновский и Япония // Acta Slavica IAponca. Tomus XIII. 1995. Sapporo: The Slavic Reseаrch Center, Hokkaido University, 1995. — С. 149 — 166: библигр. работ А.А.Ванновского; Тэкинами Х. «Затворник района Юнокава в Хакодатэ – Ванновский А.А. Хакодатэ и Россия»: Исторические связи. — Хакодате, 2004. – С. 79 – 82.
[11] Вановский А.А. Японский богатырь: (Новелла); Зеркало судьбы: (Сон Татьяны) // На Востоке: Непериод. сб., посвящ. вопр. культуры народов Востока. — Токио: Изд. кн. магазина «Тайсиудоо», июнь 1935. — Вып. 1. — С. 5 — 12; 164 — 220; [Некролог М.П.Григорьева] // Вост. обозрение. — 1943. — Июль-сент. (№ 6). — С. 185 — 194; The Path of Jesus from Judaism to Christianity as conceived by Shaekespeare. — Tokyo, 1962.; Третий завет и апокалипсис: Новые данные о жизни, личности и учении Спасителя мира. – Токио: Изд. Сабуро Шимано, 1965. — 101 с., [2] прил.: ил.
[12] ГАПК. Ф. 117. Оп. 1. Д. 4250. 5 л.
[13]Текст лекций по русскому языку / лектор Г.Г. Подставина出版者 東京 : 国立大学哈爾浜学院同窓会事務局 — 出版年 1984. 形 態 46 p. Использованы лекции автора в «Харбин гагуин», 1933-1934.
[14] Подставина Г. Воспоминания о моей жизни. — Б.г., б.м. — С. 776.
[15] Луганов К. «Живой трупп» и «Ревизор» в исполнении ниппонцев, но на русском языке // Рубеж. – 1936. — № 29 (11 июля). – С. 7, ил.
[16] Смирницкий С.Н. Ниппоно-русский и русско-ниппонский разговорный словарь. – Харбин, 1938. – 339 с. – В соавт. с Исида. – Карман. изд.
[17] Старый друг. На смерть Г.И. Магницкого: (Некролог) // Рус. жизнь. – 1952. – 29 мая.
[18] ГАХК. Ф. 830. Оп. 3. Д. 31350; ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 39.
[19] Тодорович Д.Н. Японско-русская торговля. – Харбин, 1916. – xx, 32 с., табл.; Его же. Заметки из практики преподавания русского языка японцам. – Харбин: Изд. Рус. –яп. ин-та, 1935 (?). – 11 с.; Мичурин А.П. По белу свету: Пособие по географии для начал. шк. — Харбин, 1928. — 52 с.; Его же. Северная Маньчжурия: Пособие для сред. учеб. заведений. — 1-е изд. — Харбин: Типолитогр. П.С.Сафарьянца, 1920. — 44 с. – То же. – 2-е изд. — 1930. — 97 с.: ил.; Его же. Великая Маньчжурская империя: Пособие для шк. — Харбин: Изд-во БРЭМа, 1935. — 37 с.; Его же. Токио в годы войны: Воспоминания и впечатления // Вост. обозрение. — 1943. — С. 94 – 111; 3500 новых слов и сокращений / Сост. А.П.Мичурин; Пер. Д. Сато; Ред. С.Игета. – Токио: Наука, 1955. – 96 с.; Реймерс В.А. Русско-японский словарь грамматических названий: Буква «В». – Токио: Б.и., 1921. – 25 с.; Магницкий Г.И. Свободный год (Дзию но итинэн) / Пер. Накамура Хакуё и Канэда Цунэнсабуро. – Токио: Нихон хёронося сюппанбу, 1922. – 352 с.
