Продолжаем публикацию глав из книги К. Саркисова «Россия и Япония. Сто лет отношений». Глава IV, эпизод 14. Попытки вовлечь Японию в войну в Европе
Спустя недели после начала войны в 20-х числах августа 1914 года в боях против германских войск французские и британские войска понесли потери и ушли на позиции за Марной. Перед этим войска Гинденбурга, нарушив нейтралитет Бельгии, быстро продвигались в сторону франко-бельгийской границы. Они заняли Льеж и заставили бельгийскую армию отступить к Антверпену. Франция оказалась в тяжелом положении и нуждалась в срочной помощи.
31 августа 1914 года в разговоре с Палеологом, послом Франции в русской столице, Мотоно узнал и в сверхсекретной телеграмме сообщал, что в этот день послов Франции и Англии вызвал к себе Сазонов. Война в Европе приобретает все большие масштабы, и он хотел бы поговорить об обращении к Японии с просьбой направить на помощь свои войска. После того, как оба посла согласились с ним, Сазонов заявил, что в тот же день отправит телеграмму в Лондон Бенкендорфу с поручением встретиться с Греем и предложить начать переговоры с Японией о возможности присылки на европейский фронт трех армейских корпусов.
Оба посла обещали направить соответствующие телеграммы в свои столицы. После разговора с российским министром Бьюкенен посетил Мотоно. Сазонов «очень хочет», чтобы Япония направила свои войска на европейский фронт. Как к этому отнесется японское правительство? − спрашивал английский посол.
Реакция Мотоно, как и следовало ожидать, была крайне осторожной. «Просьба Англии о помощи в войне ограничивалась регионом Дальнего Востока, и как ему представляется, японское правительство, скорее всего, не сможет решать вопрос о посылке войск так далеко от своих границ». Телеграмма Като из Токио подтверждала это: японское правительство не может всерьез рассматривать вопрос о посылке войск, да и Лондон вряд ли официально обратится с такой просьбой. При встрече с Сазоновым следует сказать ему об этом [ДВПЯ].
Разговор с самим Сазоновым 3 сентября 1914 года прояснил ситуацию. О посылке трех армейских корпусов на Западный фронт Лондон просил не Японию, а Россию. Но Россия к этому времени сама несла ощутимые потери, и русский министр посоветовал англичанам обратиться за помощью к Японии, считая, что ее согласие во всех отношениях было бы большим плюсом для стран Антанты. Об этом, собственно, он и говорил 31 августа послам, а 1 сентября доложил об этом царю. Теперь он ждал ответа из Лондона, надеясь, что Англия использует свои союзнические отношения, чтобы убедить Токио [ДВПЯ].
Но реакции из Лондона все не было, а если бы и была, то вряд ли была бы положительной. Пытаясь в тот момент не допустить сухопутной операции Японии в Китае, Грей не мог просить ее о посылке войск в Европу. Поэтому на встрече с Иноуэ в тот же день, 3 сентября 1914 года, опережая японского посла, Грей заявил, что он и без слов Иноуэ понимает, что у Японии нет возможности сделать то, о чем ее могли бы попросить [ДВПЯ].
Японская политическая элита на тот момент была едина в решении не ввязываться в войну в Европе, которая не сулила никаких прямых выгод, а напротив, грозила стать серьезным испытанием. После очередного разговора с английским послом в Петербурге Мотоно рекомендовал своему правительству все же пойти на посылку некоторого количества войск в Европу, чтобы иметь как можно больше прав при определении мирового порядка после войны. Ответ Като был жестким. − Это абсолютно исключено, и Мотоно должно быть хорошо известно, что японская армия, защищает безопасность своей страны и служит своему народу, а народ не согласится с использованием вооруженных сил для иных целей. Японское правительство не может заставить свой народ дать свое согласие.
Пафосное заявление Като не согласовывалось с логикой, в том числе и его собственной политики «движения на континент» или континентальной экспансии, если, конечно, все войны Японии в соседних странах до этого момента и после не оправдывать защитой безопасности своей страны.
«Проповедь» Като была адресована Мотоно, который хорошо знал ей цену − в этом духе следовало разъяснять японскую позицию в случае, если Бьюкенен снова спросит о ней [ДВПЯ]. Но Бьюкенен больше не возвращался к этой теме.
Через два месяца к этой теме вернулся сам Грей. Это было в те дни ноября первого года войны, когда потери стран Антанты уже исчислялись десятками тысяч убитых, раненых и плененных. На Западном фронте после сражений при Монсе, Ле-Като, кровопролитного Марнского сражения и взаимных попыток охватить фланги противника («бегство к морю») сложился хрупкий баланс «окопной войны», а на юге возник новый Южный фронт (2 ноября Россия объявила войну Турции, корабли которой вместе с германскими накануне обстреляли Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск), после чего и Англия 5 ноября объявила Турции войну. Теперь масштабы ее резко расширились за счет операций в Египте и Месопотамии.
В ноте, адресованной Като 2 ноября 1914 года, Грей писал, что прежде ему были понятны мотивы отказа Японии послать войска в Европу. Но настал момент, когда Токио должен понять, что «решительно все зависит от исхода войны в Европе» и постараться пересмотреть свою прежнюю позицию. Тем более что успешно завершающаяся операция в Циндао позволяет это сделать. Что же касается финансовых расходов, то английское правительство будет готово взять их на себя [ДВПЯ].
Но Токио оставался непоколебимым в своем решении не участвовать в войне в Европе. Избегая, однако, прямого и недвусмысленного отказа своей союзнице в ее просьбе направить войска в Европу, Като на встрече с Грином (7 ноября) стал даже обсуждать условия, на которых Англия готова была взять на себя расходы по направлению японских войск в Европу [ДВПЯ].
Разъяснения из Лондона пришли в тот же день:
- Японские войска могли бы участвовать в военных операциях во Франции, Бельгии и Германии на тех же условиях, что и английские экспедиционные части;
- Их количество должно быть достаточным, чтобы обеспечить успех сражений с противником;
- Англия готова взять на себя все финансовое бремя, за исключением выплат компенсаций раненым и пособий семьям погибших. Покрытие этих расходов вряд ли возможно, но и в этом отношении Лондон обещает сделать все, что в его силах [ДВПЯ].
Ровно неделя потребовалась японскому правительству, чтобы обосновать свой отказ от участия в европейской войне. 14 ноября Като передал Грину меморандум.
Японская армия создана на основе всеобщей воинской повинности и ее единственной задачей является защита своей страны. Поэтому отправка далеко от национальных границ противоречит фундаментальным принципам организации японской армии, подчеркивалось в документе.
Довод, по которому Токио отказывался посылать войска в Европу, мог показаться малоубедительным − был прецедент посылки войск в Корею, затем в Китай для подавлении восстания ихэтуаней в Китае, да и война с Россией велась не на японской территории. Но не случайно в письме была оговорка о «посылке войск далеко от национальных границ», которую Като конкретизировал.
Для того чтобы японские войска действовали успешно в войне таких масштабов и интенсивности, их количество должно быть не менее 10 армейских корпусов. Мобилизация и отправка столь большого количества войск практически обескровит национальную оборону. Кроме того, для их доставки к фронту потребуются транспортные средства водоизмещением около двух миллионов тонн, не говоря уже о материальном обеспечении, тыловых службах, необходимых для такого количества войск. Чтобы решиться на это, необходима мощная поддержка общественного мнения Японии, на что рассчитывать в нынешних условиях не приходится [ДВПЯ].
Неделя потребовалась и Грею, чтобы среагировать на японский отказ.
Английское правительство очень сожалеет, что возникли «непреодолимые» препятствия, но оно понимает мотивы японского правительства, считая их реальными, и ценит добрую волю, с какой оно отнеслось к предложению направить свои войска в Европу [ДВПЯ].
В отличие от Англии Россия не обращалась к Японии с аналогичной просьбой. Заполучить японские дивизии на своих фронтах жаждали в первую очередь французы. Но лишь у англичан была зацепка − союзный договор.
У России его не было. Она только двигалась по пути к союзу. Но в войне с дисциплинированной и хорошо вооруженной германской армией был соблазн иметь на своей стороне не уступающую ей и даже превосходящую в некотором отношении японскую армию. В одном из донесений Сазонову Малевский отмечал «озабоченность» японской печати тем, что союзные отношения с Японией российское общественное мнение связывает с ее обязательством отправить свои войска на помощь российским [МОЭИ].
Подал свой голос старый знакомый − Алексей Николаевич Куропаткин, которому в это время было уже под семьдесят. «Если откажутся дать ружья, то не пришлют ли по Сибирской дороге армию из 5–7 дивизий? Войска отличные и крайне самолюбивые», советовал он военному министру Поливанову, исходя из собственного опыта [Поливанов].
Английский посол Бьюкенен вспоминал о своей прощальной аудиенции у Николая II. Это было 18 октября 1916 г. в могилевской ставке. «…Я сказал, что его величество вскоре будет принимать в прощальной аудиенции японского посла по случаю его назначения министром иностранных дел в Токио. Виконт Мотоно очень хорошо расположен по отношению к России, и его величество может с успехом использовать его могущественное влияние для помощи России. Япония уже снабдила русскую армию оружием и амуницией, и в настоящее время как раз, возможно, что ее можно было бы побудить послать контингент войск на русский фронт, если бы ей была предложена существенная компенсация. Одобряя эту мысль в принципе, император спросил, не могу ли я сделать каких-нибудь указаний на характер компенсации. Я ответил, что я не могу сделать определенного предположения, но что я, скорее, делаю вывод из одного замечания, сделанного виконтом Мотоно в одном из наших недавних разговоров, что для его правительства была бы весьма приемлема уступка русской, т. е. северной, половины Сахалина. Император сразу же сказал, что об этом нечего и говорить, так как он не может уступить ни одной пяди русской территории. Я отважился напомнить его величеству знаменитое изречение Генриха IV: «Париж стоит обедни», но без успеха. Когда я увидел, что императору не совсем по себе, я не пытался продолжать разговора [Бьюкенен].
Спустя менее 7 лет в мае 1923. не столь щепетильным как царь было Политбюро РКП (б). На зондаж советского представителя на переговорах в Токио оно телеграфировало: «Сообщить т. Иоффе, что Политбюро не возражает против дальнейшего ведения переговоров в направлении продажи о. Сахалина, причем сумму в миллиард считать минимальной, это предложение должно быть вначале сделан от. Иоффе с тем, чтобы он имел возможность запросить свое правительство. Сумма должна быть внесена или вся, или в размере 9/10 ее наличными, причем на эти суммы не могут быть обращены никакие расчеты между Японией и Россией» [Московский комсомолец, 1992, 31 июля; Коммерсант, 10 сентября 2012г.-http://kommersant.ru/doc/2005801]
За посылку японских войск на европейский театр войны активно выступали французы. В течение начального периода войны натиск войск противника был наиболее сильным здесь на Западном фронте, и к концу 1914 года значительная территория Бельгии и частично Франция оказалась под его оккупацией. Опровергая малейшее сомнение в своей конечной победе, печать и политические круги страны стали активно обращать свой взор на Восток в сторону Японии, которая только что успешно завершила операцию в Циндао.
Возможность появления на французском и бельгийском фронтах армии, с которой всего лишь десять лет назад она сама воевала, вызывала большой интерес в России. В конце декабря 1914 года, когда в Европе уже начался новый 1915 год, материал на эту тему появился в одной из русских газет. Япония уже внесла свой вклад в войну, позволив России направить на европейский фронт часть военных подразделений, дислоцированных на Дальнем Востоке, отмечала газета и добавляла, что необычайную активность проявляет Франция, которая считает это недостаточным [Новое Время].
С комментариями излагалась статья французского геополитика Андрэ Шерадама, известного своими статьями по германскому милитаризму. И без японцев победа в Европе обеспечена… Вопрос лишь, − как долго война продлится и каких человеческих и материальных жертв она потребует… «Армия микадо» должна принять полнокровное участие в войне, направив в Европу 800 тыс. чел., и это не должно быть подкреплением к уже действующим фронтам. Японские войска сформируют свой собственный фронт с тем, чтобы занять южно-германские государства и отсюда угрожать Берлину. Половина этой армии может быть доставлено морским путем вокруг Азии и через Суэцкий канал в Будапешт, Вену и Баварию. Другая − по великому сибирскому пути на Москву, Львов и далее на тот же фронт. Участие в войне японской армии позволит сократить срок войны на три месяца, что уменьшит расходы союзников на 9 миллиардов. Автор полагал, что Япония «охотно согласится» на это предложение, учитывая стойкие антигерманские настроения в японском обществе, связанные с «войной в Маньчжурии» [лишение Японии Порт-Артура − «законного трофея» в войне с Китаем]... Что же касается расового момента − участия азиатов в войне европейцев, то и в этом нет ничего удивительного. Индусы, марроканцы и сенегальцы уже участвуют в войне, а «рыцарскому японскому народу» сам бог велел. Участие в войне уменьшит противоречия Японии с США в районе Тихого океана. Уменьшится поток японских эмигрантов в Америку, а американские торговцы смогут захватить здесь значительную часть германских рынков. Можно предположить, что потери японцев при этом составят около 15 процентов в живой силе, будут и другие жертвы и лишения. Но все это может быть компенсировано. Англия и Франция могли бы дать Японии «миллиардную ссуду», экспедиционные расходы будут покрыты за счет германской контрибуции после ее поражения в войне. Наконец, союзники смогут договориться между собой о «некоторых уступках в своих владениях и сферах влияния», заключал автор [Новое Время].
Этот геополитические рассуждения могли только отпугнуть японцев от предложений Франции. Тем более, что военная ситуация вокруг нее становилась все более критической. В самом бедственном положении оказалась Бельгия. Большая часть ее территории была оккупирована германскими войсками. И это, несмотря на «беззаветную самоотверженность бельгийских войск и ее короля-рыцаря» [Новое Время].
Высокий дух бельгийского народа и его монарха был отмечен и в Японии. В подарок бельгийскому королю Альберту I был послан самурайский меч 16 века. «Оправа ножен и рукоятки сделана из золота чудной работы. Клинок был изготовлен в 1577 году знаменитым кузнецом в провинции Бидзэн в Западной Японии» [Новое Время].
Союзники пытались помочь Бельгии, но их собственное положение на фронтах если и было лучше, то не намного. В этих условиях Альберт I обратился с просьбой к Франции, а затем и к Англии уговорить японцев прислать на германо-бельгийский фронт регулярные войска. Судя по всему, к этим усилиям присоединилась и Россия. Во всяком случае, со ссылкой на высокопоставленного английского дипломата сообщалось о готовности «великих держав тройственного согласия» в случае положительного ответа из Токио оказать японскому правительству содействие в транспортировке и снабжении японских войск. В качестве поощрения − обещание «укрепление дружественных уз» с тройственной коалицией и значительных выгод, «когда придет время окончательно распределять германское наследство на Дальнем Востоке» [Новое Время].
Вскоре в российской прессе появляется и более развернутая концепция японского участия в европейской войне. «Японская армия в Европе: не кажется ли это вымыслом? − задается вопросом ее автор. …Появление на германо-бельгийской границе нескольких корпусов японской армии, несомненно, сократило бы дни испытания Бельгии». Автор взывал к благородству и священному долгу перед смертельной опасностью «чужого владычества», которое грозит цивилизованным народам, к которым, естественно, относится и народ Японии. «В этой великой борьбе за величайшие нематериальные блага соединились теперь все страны Европы, наделенные небом благородством духа… Почему бы в этом великом историческом подвиге не принять участие народу Дальнего Востока? Возвышенные побуждения в данном случае не противоречат материальным интересам Японии, а напротив − обеспечивают их на далекое будущее».
И на всякий случай он упоминает и о «материальных благах», которые ждут японцев в случае их согласия. В «крестовом походе против Германии» Япония может рассчитывать на: «более тесное сближение с Англией, возможный союз с Россией, упрочение японского влияния в Китае, может быть приобретение большей части тихоокеанских владений Германии и особые преимущества во французском Индокитае».
Германские колонии в Океании: Германская Новая Гвинея, Земля кайзера Вильгельма, архипелаг Бисмарка, остров Бугенвиль и другие северные Соломоновы острова − после войны мандат на управление ими был передан Австралии, ныне − Папуа — Новая Гвинея. Науру попала в совместное управление Англии, Австралии и Новой Зеландии. Последней досталось и Германское Самоа. Япония выиграла территориально, расширив свои морские пределы существенно на юг. Ей помимо вожделенного Шаньдунского полуострова (концессия Цзяо-Чжоу, включая порт Циндао и железную дорогу) достался мандат на управление Каролинскими (включая о. Палау), Марианскими и Маршалловыми островами. До последних от Токио было более 4 тыс. км.
Перечень «лакомых кусочков» не был плодом воображения журналиста, а составлялся с подачи «осведомленного источника». Поэтому он с уверенностью назвал страну, которая могла бы взять на себя огромные финансовые расходы в случае осуществления этого грандиозного плана: «Япония богата духом, но скудна денежными средствами». Но ей не стоит беспокоиться. Издержки по транспортировке японских войск возьмет на себя Англия. А русская дипломатия готова пропустить часть японского отряда через свою территорию до Архангельска, откуда их можно было бы доставить в Англию, а затем на германо-бельгийскую границу [Новое Время].
Жорж Клемансо, активный сторонник войны с Германией до победного конца и будущий премьер-министр Франции (1917 г.), приведший ее к победе, в январе 1915 года в своей газете «Скованный человек» рассуждал о посылке на польский фронт через Россию 150-тысячной японской армии. Войска могли бы быть переброшены через Транссибирскую магистраль, и все расходы окупились за счет сокращения сроков войны, утверждал он. «Когда будет принято окончательное решение о посылке японцев, Кайзер и его фавориты поймут, что роковой час пробил» [New York Times].
Позднее в мае 1915 года, бывший министр иностранных дел Франции Стефан Пишон, с особым энтузиазмом призывал европейцев не медлить ни минуты и поскорее затянуть японскую армию, по крайней мере, на южный фланг войны. Доказывая, что Япония вполне может быть надежным союзником в Европе, где у нее нет территориальных амбиций, он цитировал слова японского императора, который якобы заявлял, что его страна принимает участие в войне только для того, что положить конец «милитаризму немцев и прогнившему варварству турок» (New York Times: 02.05.1915).
Одной из очевидных целей войны для России было овладение Константинополем и проливами. В российском МИД строили предположения, что, может быть, Япония согласится послать войска к Дарданеллам. В силу географической удаленности здесь у Токио не могло быть никаких собственных амбиций [Gottlieb].
Тем не менее, Сазонов понимал, насколько попытка вовлечь японцев в войну в Европе несбыточна. Через Извольского, посла в Париже, он просил французов не поднимать вопрос, негативный ответ на который очевиден. «Французский посол [в России] сообщил, что г. Делькассе [министр иностранных дел] предполагает вновь поставить вопрос о посылке японских войск на европейский театр войны. Я ответил, что как из заявлений японских министров, так и из сообщений нашего посла в Токио, очевидно, что японское правительство не согласно посылать свою армию в Европу. Возбуждая этот вопрос, мы, конечно, встретим новый отказ… Я убедительно просил поэтому французского посла не поднимать этого вопроса. Благоволите в том же смысле высказаться перед г. Делькассе. Сазонов» [МОЭИ].
Извольский встретился с французским министром. Но тот его заверил, что французское правительство заинтересовано, прежде всего, в японских поставках оружия России и понимает, что вопрос о посылке японских войск в Европу может только помешать этому.
Нежелание ввязываться в войну в регионе за пределами Дальнего Востока было настолько сильным, что поначалу такой же отказ и почти с теми же аргументами последовал и на просьбу английского адмиралтейства направить японскую эскадру в район Дарданелл для блокирования выхода турецкого и германского флота из Средиземного моря [ДВПЯ].
***
Только через два года это решение было пересмотрено и японские корабли приняли участие в морских операциях в Средиземном море. Сюда для вспомогательных целей (конвоирование транспортных судов и пр.) была направлена специальная эскадра в составе четырех крейсеров и четырех эсминцев под командованием адмирала Огури Кодзабуро [Нихон кайгун].
Критика в адрес Японии, что она воспользовалась плодами победы над Германией, достигнутой в Европе без ее участия, и прибрала к своим руках германские территории в Азии и в Тихом океане, довольно устойчива и до сих пор. Но есть и другие мнения. «…Вызывают удивление высказывания многих английских и американских историков, которые сравнивают действия Японии в годы войны с поведением шакала, который крадет куски добычи у льва, никак не помогая тому в охоте, отмечается в одном из последних исследований истории войны. Документы же говорят об обратном. В ходе Первой мировой войны Япония напрягла свои военно-морские ресурсы до предела. Действия японских кораблей на Средиземном море значительно помогли союзникам в самые мрачные дни 1917 года. Что же касается районов вне пределов Средиземноморья, то можно утверждать, что Великобритания без японской помощи потеряла бы контроль над Тихим и Индийским океаном. Были бы отрезаны от военных действий в Европе и на Ближнем Востоке две ее территории на Дальнем Востоке, Австралия и Новая Зеландия. Другие ее колонии от Адена и Индии до Сингапура и Гонконга оказались бы под угрозой. Несмотря на эту помощь, Япония − союзница Англии, которой в 1914 году в лучшем случае не доверяли и подозревали, вышла из войны страной, которую боялись и не любили ее прежние «друзья» (Saxon: 62+).
