В прошлом году (а кажется, уже лет 1о назад – столько мы пережили за эту весну и осень) подруга прислала книгу детективов — в основном, в своих переводах.
Повести и рассказы классика японского детективного жанра Эдогава Рампо. Тут у нас снова открылись театры, концертные и выставочные площадки, и моя жизнь обозревателя завертелась вихрем, не успевала читать даже необходимую литературу. Только урывками, совсем уже ночью, находила время для Рампо. Время не самое подходящее. От его мистических подробностей становилось жутко – порой закрывала книгу, не дочитав страничку. Но это было уже не то чтение, что 30 лет назад, когда я была совсем не подготовлена к такой литературе, воспринимала ее же, как европейские страшные сказки и «черные истории, где велико стремление «напугать» читателя.
Японцы − синтоисты, они знают, что духи бывают добрые и злые, принимают их как данность и мирно с ними уживаются. А в произведениях Эдогава Рампо — поклонника Эдгара По (он и псевдоним себе выбрал по созвучию имен) мистика сильно сгущена вначале, но порой разрешается вполне рационально в конце. «Если По – великий мистик, то Рампо – не менее великий мистификатор», — говорят знатоки.
Однако мистификации его чрезвычайно искусны и ловко сбивают с толку читателя. Обман «человека-кресла» раскрывается буквально в последних фразах. Письмо-признание, адресованное Ёсико, известной писательнице, написано со всей церемонностью начала прошлого века, являя собой перл эпистолярного жанра: «Прошу простить мою дерзость – я осмелился еще раз потревожить вас. Дело в том, что я давний поклонник вашего дарования. Мной представленное письмо — неуклюжая проба пера. Если вы любезно согласитесь прокомментировать рукопись, почту за высшее счастье». И очень напоминает японский кайдан история трагической любви в рассказе «Путешественник с картиной». Здесь и описание природы зловеще красивое: «Через плотную дымку, окутывающую похожее на трясину море смутно просвечивал кроваво-красный закат. И над этим мрачным покоем безмолвно скользил белый-белый парус».
Но кроме «демонической» роли бинокля, переселившего влюбленного к красавице на картину осиэ ( с объемным изображением из бумаги или ткани), ничего ужасного там нет. Куда страшнее метаморфозы героев в рассказах «Плод граната» и «Простая арифметика». На наших глазах жертва и преступник столько раз меняются местами, что запутывают нас окончательно. Утверждают, что у этого писателя всегда есть двойное, а то и тройное дно. «Эдогава Рампо − великий мастер интриги, в этом он превзошел самого По. Если последний удовлетворялся максимум двойной «перестановкой» героев, то Эдогаве Рампо этого недостаточно: он столько раз меняет местами гипотетических преступника и жертву, что финал оказывается полной неожиданностью для обескураженного читателя», — читаю на сайте detectivemethod.
Нахожу там и разбор других рассказов мастера, особенностей его стиля и творческого метода: «Романтическо-ирреальное у Эдогавы Рампо родилось не из западного готического романа, а из национального опыта средневековой литературы. В Японии традиция жанра «кайдан» уходит корнями в глубокую древность. На протяжении многих веков огромной популярностью пользовались (что было обусловлено характером народных верований) рассказы об оборотнях, привидениях, духах и прочих сверхъестественных явлениях. Жанр новеллы о чудесах полностью сложился в начале XVII века. Однако у Эдогавы Рампо волшебство носит прикладной характер. Оно не более чем средство художественного выражения, тонкий флер, приукрашивающий реальность».
Показан и путь писателя, от подражания любимому Эдгару и Конан Дойлю (хотел даже перевести его рассказы о Холмсе) к своей, собственной интонации, к своему герою, действующему, как Шерлок, как другие великие литературные детективы, − методом логики и интуиции.
С удовольствием прочитав подробный, превосходно написанный разбор, поискала автора и увидела имя… Галины Дуткиной. Она же составитель этого сборника — «Волшебные чары луны» для издательства «Азбука-классика» (Петербург). И автор большинства переводов в книге, ею мне подаренной.
Зарубежные романы и повести ценят за стиль и язык автора. Но кто стоит за ними, кто бережно донесёт мир писателя до нас, украсив его равнозначными аналогами? Только переводчик. За сонетами Шеспира навсегда теперь для нас Самуил Маршак, его блистательные переводы. Пастернак − за трагедиями Шекспира…
Многие произведения японских писателей я открыла именно благодаря прекрасным переводам Дуткиной. Недавно она стала лауреатом премии в номинации «Переводы художественной литературы» на Первом Международном литературном фестивале детской литературы им. А. Барто. Распахнула она мне и мир Эдогава Рампо – мастера номер один японского детектива. Те цитаты из рассказов, которые я приводила в тексте, даны в переводах Галины Борисовны Дуткиной.
«Обдумывая сюжет очередного рассказа, я имею обыкновение бесцельно бродить по улицам, и если в это время я нахожусь в Токио, то маршруты моих прогулок известны и неизменны: это, конечно же, парк Асакуса, Сад ста цветов, Императорский музей в Уэно, зоосад, паром на Сумидагаве…», — сообщает писатель в мистическом рассказе «Волшебные чары луны», да в такой доверительной манере, что кажется твоим хорошим знакомым. Так ведь и мои маршруты прогулок по Токио включали Асакуса, Сумидагаву (мы жили в гостинице над рекой), Уэно с его аллеями, фонтанами и Императорским музеем . И меня, припозднившуюся в парке, настигла черная южная ночь. И я, как герои сюжета, смотрела на луну, купающуюся в водах… правда, фонтана, а не пруда (пруд все время таинственно от меня скрывался). Луна сияла нереально близко, словно подвешенная на гвоздике и аккуратно разрезанная пополам большим кухонным ножом… И, точно очнувшись от морока, выходила я из мигом опустевшего парка, с опаской оглядываясь по сторонам.
А если б в эту минуту ко мне подошла не приветливая женщина почтенного возраста (любезно проводившая до метро), а любой из странненьких героев Рампо? Да хотя бы тот юноша из парка Уэно («лицо его с запавшими глазами и черной дырою рта было невыразимо зловещим»). Так я во все поверю: в человека-кресло, в заразительную манию «зеркальных убийств», в «дьявольские штуки» бинокля. А все натворил кудесник Рампо. С помощью Дуткиной, конечно.
Однажды у знаменитого японского философа спросили, не путают ли в его стране Эдгара По с Эдогава Рампо. Философ возмутился: «Что вы, Рампо куда популярней». Его фирменный почерк не спутаешь. Впрочем, как и одной из лучших переводчиц с японского.
Ирина Крайнова, пресс-секретарь Саратовского регионального отделения ОРЯ
Фото из Инета
