«Жить только для момента,
обращать внимание на красоту луны,
снега, цветущих слив и кленовых листьев… –
вот что мы называем укиё, – писал Асаи Рёи об образах
«проходящего мира». Рёи — японский буддийский священник, поэт и писатель, переводчик. Крупнейший представитель японской народной новеллы эпохи позднего феодализма — периода Эдо. Кроме прочих произведений он написал книгу «Укиё моногатари» – «Повесть о зыбком мире», как она переводится.
Автор сравнивает понятия бренного мира и мира изменчивого, зыбкого, соединенных в одном слове – укиё. Новая выставка Саратовского художественного музея им. Радищева, открывшаяся в зале графики исторического здания, посвящена и укиё-э, классической японской гравюре. Она так и называется: «Картины изменчивого мира» (гравюра укиё-э, керамика и эмали Японии, книжные издания из собрания Радищевского музея)».
Укиё-э – целое художественное направление в японском искусстве с середины XVII до конца XIX века. Изящная и вместе с тем простая, прихотливая по линии, гармоничная по цвету, японская гравюра сильно повлияла на многих и многих художников первой величины как в Европе, так и в России. Победное шествие искусства Японии по миру выразилось и в рождении, не без его влияния, модерна. Впервые со всей отчетливостью я поняла это, рассматривая чашу на экспозиции XVIII века. Образец стиля Арита (Имари), с волнистым краем и растительным узором. Как же она напоминает символику модерна с ее «спиральками волн»! Япония, закрытая для нас на несколько столетий, «открывшись» всего лишь в позапрошлом веке, сумела поразить воображение европейцев. И своими изумительными гравюрами, и декоративно-прикладными вещами.
Что касается гравюр укиё-э из богатейшего собрания музея, о них подробно − и поэтично написали четыре его сотрудницы, устроившие эту выставку: Анна Довгаленко , Наталья Фёдорова , Виктория Петрова, Алена Ашиткова: « Гравюра укиё-э, основанная на принципах живописности, включала в себя элементы каллиграфии, часто дополнялась поэтическими текстами. Она исполнялась в ксилографической технике и в течение своего двухсотлетнего развития сохраняла единый стиль и способ печатания…
В отличие от ранних гравюр на дереве, вмещающих в себя буддийское понятие высшей неземной реальности, укиё-э была призвана изображать мир многообразных земных радостей и мимолетной, ускользающей жизни. Вечно волнующийся океан явлений природы, легкое порхание бабочки, кратковременное цветение сакуры и проходящая красота женщины − все эти «картины изменчивого мира» воплотила в себе гравюра укиё-э. В поэтическом представлении земного бытия непременно улавливалось напоминание о бренности и недолговечности всего прекрасного».
А еще – «красоту луны, снега, цветущих слив и кленовых листьев», – пишет Асаи Рёи. Да это просто перечисление «праздников любования», так свойственных тонкой эстетичной японской душе. В своих гравюрах художники любовались и утонченной женской красотой, и метаморфозами актера, и поединками доблестных самураев…
В нашем собрании оказалась работа Цукиока Ёситоси , которого называли «последним великим мастером укиё-э». Героические, исторические, мистические сюжеты, повседневная городская жизнь… Триптих художника «Снег в Ёсино» (серия «Снег, луна, цветы с доблестными воинами») приковывает к себе экспрессией и динамикой. Хлопьями повалил снег, подняли мечи отважные самураи. Как же нам не хватает такого крупного, белого, вольно летящего снега, чтобы «мело, мело по всей земле, во все пределы»…
По залу меня водили три чудесные женщины – авторы выставки. Сотрудница музейной библиотеки показала изумительный фолиант о японском искусстве − переизданный с полным повторением всех деталей книги, вплоть до кожаных петелек и костяных застежек. Алена Ашиткова (отдел хранения) рассказывала о неповторимых японских эмалях (и эти сокровища имеются в нашем музейном собрании, создававшемся под эгидой русского императора). «На выставке экспонируются предметы, сделанные в технике киото-сиппо с плотным фоновым узором из проволоки, удерживающей эмаль на поверхности изделия… Украшением экспозиции являются парные вазы с изображением воробьёв, сидящих на ветках цветущей сакуры. Они исполнены в особых техниках перегородчатой эмали…Поразительным изобретением японских эмальеров была техника «эмаль на керамической основе» – тодзитай-сиппо, при которой металлические перегородки наносились на изделия из фаянса или фарфора». Голубая чаша с крышечкой и рельефным бутоном лотоса выполнена как раз в такой технике в Сето (1880-е годы). Секрет изготовления утрачен!
Искусствовед Анна Довгаленко, по моей просьбе называла предметы искусства, поступившие от самого Алексея Боголюбова – художника-мариниста, внука Радищева и основателя музея. Ибо костяк нашего музейного собрания – его бесценный дар. Многие гравюры выдающихся японских мастеров, высокая напольная ваза красно-синих тонов (тоже Арита) поступили в музей от Алексея Петровича. Японский фарфор возникает куда позже китайского, но быстро развивается и скоро занимает прочное место на европейском рынке. Любопытно: у нас в эти большие вазы ставили не цветочные композиции, а использовали под керосиновые лампы… И эта, изумительного цвета ночи тарелка, похожая на бархат, затканный шелком, тоже боголюбовская…
Привлекают внимание и тондо в витрине, с красавицами под зонтами, окрестными горами, хрупкими мостками над бурными реками (удивительный ракурс изображения – мостик будто направлен прямо на нас). Поступили в музей относительно недавно. Жительница Энгельса рассказала, как в полуразрушенном доме они нашли чемодан со старыми открытками, фотографиями и салфетками с гравюрами. Сотрудницы музея провели исследование и пришли к заключению, что никакие это не салфетки, а заготовки для японских круглых нескладывающихся вееров утива.. Выполнены в технике цветной ксилографии – тоже укиё-э! Утива были невероятно изящны в этой удивительной стране, где красота возведена в ранг всеобщего любования.
Я не назвала и десятой доли всех японских богатств Радищевского музея. Не первая эта выставка искусства Страны Восходящего Солнца и, надеюсь, не последняя. Я же, провожая уходящий в историю Год Мыши, с легким сердцем могу повторить вслед за великим Басё:
Луна или утренний снег…
Любуясь прекрасным, я жил, как хотел.
Вот так и кончаю год.
Ирина Крайнова, пресс-секретарь Регионального Саратовского отделения ОРЯ
