Очередная публикация нашего постоянного автора Михаила Ефимова из серии «Фото из альбома»
ЭТО СЛУЧИЛОСЬ РОВНО 55 ЛЕТ НАЗАД
1963 год. Позади уже больше десяти лет, как я получил красный диплом, в котором значилось, что обладатель сего документа является «страноведом (Япония)». Но побывать там мне не удавалось. Мелькнула было надежда, что удастся устроиться переводчиком нашей делегации, выезжавшей в Токио на международный конгресс металлургов. Но когда мне поручили перевести на японский язык доклад руководителя, я во время понял, что это не мой случай
Я откровенно завидовал своему товарищу из нашей группы, когда его пригласил к себе переводчиком сам Борис Эдер — знаменитый дрессировщик львов. Это были чуть ли не первые гастроли в Японию «Большого цирка», которые прошли с триумфом. Мой товарищ за три месяца объездил всю страну и рассказывал много интересного о своём путешествии. Правда, эта поездка едва не закончилась для него, едва начавшись. На премьерном представлении в Токио царь зверей оставил на манеже огромную кучу. Б.А.Эдер подозвал моего коллегу и на повышенных тонах потребовал, чтобы тот сделал всё, чтобы ликвидировать конфуз. Саше (так звали моего товарища) не удалось объяснить обслуге, что от неё требуется, и тогда на все кулисы раздался настоящий рык (нет, не льва, а руководителя гастролей!): «Немедленно иди на арену и сам убирай это говно! Иначе завтра я отправлю тебя домой!»
Видимо возникший конфликт удалось погасить, ибо Саша вернулся домой вместе со всем коллективом, включая хищников и дрессировщиков.
Но я отвлёкся.
Так, шло время, а я всё ждал, когда и мне выпадет шанс своими глазами увидеть гору Фудзи и пройтись по Гиндзе.
И вот он настал! Честно говоря, до сих пор не знаю, кто назвал мою фамилию в Спорткомитете СССР, куда меня пригласили, чтобы заполнить анкету для поездки в Японию. В начале 1963 года там проводился Чемпионат мира по скоростному бегу на коньках, для участия в котором выезжала мужская и женская сборные команды страны.
Как человек, интересующийся спортом, я хорошо знал фамилии наших чемпионов. В то время эти девушки и ребята гремели на всю страну, они были очень популярны и купались в славе. Олимпийские чемпионы и чемпионы мира Евгений Гришин, Борис Шилков, супруги Стенины, Эдуард Матусевич − они были всеобщими любимчиками, не сходили с газетных полос, и выпускались даже почтовые марки с их портретами. Незадолго до этих событий пресса поведала такую историю: на чемпионате мира, который проходил в Москве, наш замечательный стайер Косичкин обогнал доселе непобедимого скандинава и стал чемпионом. Восторженные болельщики подхватили его на финише и на руках вместе с коньками внесли в правительственную ложу, где сидел Л.И.Брежнев. Тот спросил Виктора, что он хочет за свою победу. Не растерявшись, триумфатор попросил благословения руководителя партии и государства на брак с девушкой из Чехословакии. Вскоре Косичкин полетел в Прагу за невестой. Вот такие были времена!
Но особой славой и всенародной любовью пользовалась Инга Артамонова. Высокая, яркая, красивая, интеллигентная − она буквально ворвалась в конькобежный спорт, завоёвывая самые высокие звания и титулы, устанавливая фантастические рекорды. Был момент, когда ей принадлежали почти все высшие мировые достижения. В её квартире висело четыре (!) лавровых венка, которые она получила как абсолютная чемпионка мира.
Вот в такой великолепной компании я впервые в жизни полетел в Японию. Я уже рассказывал об этом довольно утомительном путешествии, поскольку тогда не было прямого сообщения между Москвой и Токио. За долгие часы полёта я познакомился со многими членами команды. Они делились своими воспоминаниями и расспрашивали меня о Японии, о её культуре и традициях. Особенно я подружился с врачом команды Савелием Мышаловым, который впоследствии «променял» коньки на футбольный мяч и многие годы работал с командами мастеров «Локомотив» и «Динамо». А тогда, пока мы летели над облаками, он посвящал меня в сложный мир взаимоотношений, существовавший в сборной команде ярких индивидуальностей, которые по определению были конкурентами.
Я узнал, например, что у И.Артамоновой намечался серьёзный роман со шведским гражданином. Это стало известно весьма авторитетной и компетентной организации, которая предостерегла спортсменку от легкомысленных шагов. Вскоре общество «Динамо», цвета которого она защищала, предоставило ей комнату в новом доме в районе Фрунзенской набережной (москвичи знают, что это очень хороший район). Видимо это составляло нехитрый план, поскольку вторую комнату в небольшой квартире предоставили другому динамовцу-конькобежцу Геннадию Воронину. Через некоторое время молодые соседи решили построить единую семью. Так Инга поменяла свою фамилию и сохранила подобающее ей место в сборной команде.
После тёплой встречи в раскисшем от зимних дождей Токио и краткого пребывания в столице наша делегация отправилась для акклиматизации в Хаконэ − знаменитый Национальный парк неподалёку от Токио. Там хозяева чемпионата решили устроить небольшой тренировочный сбор, в котором приняли участие спортсмены нескольких стран.
Так получилось, что в свободное время по просьбе Инги я ходил с ней по сувенирным лавочкам и помогал ей. В результате между нами установились тёплые дружеские отношения.
Чемпионат мира проходил в Каруидзаве − известном высокогорном курорте. Как говорится, это был не наш день. У мужчин победителем стал только спринтер Гришин. Не знаю, по какой причине, но на ледовой дорожке тогда доминировали шведы и норвежцы. У наших что-то не ладилось. Зато подлинным триумфатором у женщин стала не титулованная Инга, а её подруга по команде Лида Скобликова, прозванная «Уральской молнией». Она выиграла ВСЕ (!) четыре дистанции и соответственно стала абсолютной чемпионкой.
Естественно, что домой участники прошедшего чемпионата возвращались в разном настроении. Обратный путь показался особенно долгим и утомительным. Этому во многом способствовало, мягко говоря, поведение руководителя нашей делегации. Это был довольно взбалмошный субъект, которого накануне отъезда в Японию перевели из Киева в Москву и назначили первым заместителем председателя Спорткомитете. Его фанаберия порой принимала просто уродливые формы. Нечто подобное случилось и на обратном пути.
Мы летели на «Боинге» компании «Эр Франс». Подлетая к Сайгону, столице Южного Вьетнама, где шла в те годы кровопролитная война и по существу командовали американцы, ко мне подошёл стюард и сказал, что командир корабля просит советскую команду для её же безопасности не покидать во время часовой стоянки борт. Чтобы справиться с жарой и сделать ожидание более комфортным, капитан хочет угостить всех членов делегации французским шампанским.
Я перевёл нашему главе весь разговор. Вдруг он покрылся красными пятнами и заорал на меня: «Пойди и скажи ему, что советская делегация рассматривает этот шаг, как дискриминацию (дескать, все пассажиры могут пройти в здание аэропорта, а мы нет?) и будем протестовать. Что касается шампанского, то нам их подачки не нужны!».
В моём обратном переводе это звучало несколько мягче, но по красной физиономии русского начальника стюард понял, что предложение капитана решительно отвергнуто.
В результате этого демарша вся наша делегация просидела в раскаленном от жары салоне «Боинга», поскольку нас никуда не выпустили. Война, однако! Понятно, что о шампанском «Мадам Клико» и разговора не было! Оно фигурировало только в шутках, которыми обменивались члены делегации.
После возвращения в Москву наши добрые отношения с И.Ворониной продолжились. Она подружилась с Ирой и принимала участие в физическом воспитании десятилетнего Андрюши. В частности, устроила его в секцию плавания в «Лужники», что явно пошло ему на пользу. Мы довольно часто общались, ходили в гости друг к другу. Правда, её супруг Гена казался нам несколько странным, будучи, как говорится, «другой группы крови». В конце года Инга опять заболела, слегла в больницу и давняя мечта об олимпийских медалях пошла опять прахом.
Летом следующего, 1964-го года Инга сказала, что выезжает вместе со сборной командой на тренировочный сбор в Палангу (Литва), и предложила нам тоже поехать отдохнуть на берегу Балтийского моря. Мы согласились, и она даже поехала в нашей «Волге».
Если не считать одного дорожного «ЧП» (на мокрой трассе мою машину раскрутило и она чудом не перевернулась!) всё путешествие и пребывание оставили у всех очень приятные воспоминания. Это можно наблюдать и на прилагаемых фото.
В 1965 году мы поздравляли И.Воронину с очередным лавровым венком чемпионки мира и золотыми медалями. Казалось бы, всё налаживается в её спортивной карьере, хоть иногда просачивались какие-то слухи о проблемах в личной жизни.
В конце года я попросил её дать интервью для журнала «Советский Союз сегодня», который АПН выпускал в Японии. В принципе она согласилась, но попросила вернуться к этому вопросу сразу же после нового года.
Я позвонил ей 3-го января и попросил назвать время нашей встречи. Инга ответила, что ей будет удобно на следующий день, но она живёт сейчас у мамы на улице Петровка и завтра сама мне позвонит.
Не дождавшись звонка, утром набрал её старый номер. Подошёл Геннадий. Он сказал, что сейчас едет к ней и передаст мою просьбу о звонке. Спустя пару часов радио передавало дневные известия и сообщило о трагической гибели известной спортсменки Инги Ворониной.
Как стало потом известно, Геннадий приехал на Петровку, ему долго не открывали дверь, потом Инга вышла к нему на лестничную клетку. Разговор пошёл на повышенных тонах, и он всадил ей в сердце нож. Вернее, маленький сувенирный ножик для разрезания писем, который она привезла из Японии. Смерть наступила мгновенно. Ей было чуть больше 28 лет.
И.Артамонову (не хочется говорить о ней, называя фамилию мужа-убийцы!) хоронила вся Москва. Тысячи и тысячи людей шли в тот зимний день на стадион «Динамо», где стоял гроб с её телом.
Уголовное дело об убийстве завели сразу же по горячим следам. Меня тоже вызывали на Петровку 38 к известному «важняку», который расспрашивал об атмосфере в семье Ворониных, о чертах характера Инги и Геннадия и о разных деталях их взаимоотношений.
Я не знаю, что стало главным мотивом, побудившим убийцу схватить нож — тупая ревность, кондовая зависть или затаённая обида на весь мир? А впрочем, какое это всё имеет значение?!
Г.Воронин получил десять лет, но просидел половину.
Вот такая грустная история произошла ровно 55 лет тому назад, в первые новогодние дни.
