Очередная публикация нашего постоянного автора Михаила Ефимова из серии «Фото из альбома»
В КАДРЕ – ТОКИЙСКАЯ ОЛИМПИАДА
С чем только не сравнивали обрушившуюся на наш бренный мир пандемию! То с чумой, то с самой большой афёрой в истории цивилизации, то с Божьей карой! Самое страшное другое − никто не знает, откуда она пришла и когда оставит нас в покое.
В данном конкретном случае мне хочется сравнить нашествие ковида с мировой войной. У меня есть на это веское основание. Вот оно.
После того, как усилиями барона Пьера де Кубертена удалось на заре прошлого века восстановить Олимпийские игры, они стали проводиться каждый високосный год. И только 3 (три!) раза спортсмены со всего мира не имели возможности соревноваться под олимпийским флагом. Так не смогли состояться УI, ХП и ХШ Игры, ибо в те годы наша планета была охвачена огнём мировых войн.
В июле нынешнего года Олимпиаду должен был принять Токио. Но впервые за всю современную историю этих крупнейших международных спортивных соревнований их пришлось перенести на следующий год. Причина? Коронавирус!
Мне посчастливилось быть участником ХУШ Олимпийских игр, которые впервые проводились в Азии, в столице Японии. Я приехал в Токио в составе сборной команды СССР в качестве переводчика. У меня была такая же форма, как у всех советских спортсменов, и я жил вместе со всеми в Олимпийской деревне, которая размещалась в старых американских казармах в районе Сибуя («Washington Heights”).
С большим интересом (и не скрою − с волнением) я разглядываю сейчас старые фото, которым уже более полувека и которые напоминают мне о тех незабываемых днях.
На верхнем фото я сижу на Олимпийском стадионе в момент церемонии открытия Игр. Всё было замечательно! Но буквально за пару дней до этого момента я вместе со всеми соотечественниками пережил серьёзный шок.
Рано утром меня разбудил дежурный и сказал, что у дверей нашего корпуса стоит толпа японских корреспондентов, которые что-то кричат. Он разобрал только одно слово «Фурусутёфу». Я со сна тоже не сразу сообразил, что весь мир облетела новость о «перевороте» в Кремле и неожиданном желании премьера Н.С.Хрущёва уйти на пенсию. В связи с этим японская пресса просит руководство советской команды прокомментировать это сообщение.
Мне пришлось будить руководство в лице председателя Спорткомитета (тогдашнее министерство спорта) и ответственного представителя ЦК КПСС. Понятно, что для них эта новость была тоже полной неожиданностью (до последнего момента сам Никита Сергеевич ещё не знал о своём «желании» уйти на покой). Моё начальство, понятно, отказалось встречаться с прессой и единодушно дало мне указание выкручивался, как могу. Что я и сделал.
Тогда японские журналисты стали отлавливать наших ребят, делавших перед домом утреннюю зарядку. Мне запомнился ответ одного боксёра, имитировавшего «бой с тенью». По ходу нанесения быстрых ударов он сказал: «А чего такого? Ведь переход Никиты Сергеевича на пенсию вряд ли отразится на наших выступлениях!» Он оказался прав: решения Октябрьского пленума ЦК КПСС не отразились на спортивных результатах Олимпиады.
Это собрание команды штангистов. Крайний справа стоит наш популярнейший спортивный комментатор Ник. Озеров (его изречение «Такой хоккей нам не нужен!» стало поистине народным). Рядом с ним примостился переводчик, хотя в данной ситуации он явно лишний. В первом ряду (в светлом костюме) задумчиво сидит Юрий Власов, а слева, стоя, что-то разглядывает Леонид Жаботинский.
А у меня до сих пор перед глазами их схватка на помосте, если не ошибаюсь, в «Будокане».
Лично мне было очень жалко Юрия Власова, хоть золотая медаль по штанге в супертяжелом весе досталась нашей команде. Власов олицетворял собой настоящего спортсмена – интеллектуала, любителя словесности, всесторонне эрудированного человека. Ему очень шёл титул «самого сильного человека планеты», да и внешне он соответствовал высшим критериям мужской красоты и силы. Его основными соперниками были американец Шемански и наш соотечественник Леонид Жаботинский. Оба они представляли собой бесформенную груду мышц и жира. После того, как янки не взял очередной вес, судьба медали решалась в очном поединке двух советских тяжелоатлетов. Олимпийский чемпион Рима, знаменосец и капитан советской команды Власов перед последним упражнением (тогда их было три) – толчок – имел преимущество в пять килограммов. Он последовательно поднимал над собой 205 и 210 кг. Этот вес Жаботинский пропустил и попросил установить на штанге сразу 217.5 кг, что на 2 килограмма больше мирового рекорда Власова. Он вышел на помост, долго готовился, кряхтел, но с грохотом бросил штангу, не сумев поднять её даже на грудь. Власов, казалось бы, такой опытный боец, принял этот самодеятельный спектакль за чистую монету. Он слишком беспечно подошёл к снаряду, попытался поднять его, но не удержал над головой. У Жаботинского оставалась ещё одна попытка, которую он использовал безукоризненно. Рекордный вес – над головой, и золотая медаль – на груди.
Власов настолько был расстроен, что попросил руководство делегации отправить его домой на следующее же утро. Но вмешалась неумолимая бухгалтерия: дескать, он получил командировочные за два оставшихся дня, и пусть сначала вернёт деньги в кассу, а потом уже едет, когда хочет. Для справки: суточные составляли около десяти долларов, которые Власов потратил. Всемирно известный атлет, поистине гордость нашего спорта, я уж не говорю, что он в сложной борьбе завоевал серебряную олимпийскую медаль, вынужден был унижаться и просить спортивных чиновников пойти ему навстречу. Не помню, чем всё закончилось, но лишний раз убедился, что мы любим чтить только триумфаторов и плюём на неудачников. Даже если вчера они были нашими кумирами.
А вот наши наши девушки-красавицы, замечательные гимнастки-чемпионки во главе с Ларисой Латыниной (третья справа). До недавнего времени она была самой титулованной спортсменкой в мире (9 золотых, 5 серебряных и 4 бронзовые олимпийские медали). В Токио Лариса в последний раз поднялась на олимпийский помост и сошла с него непобеждённой чемпионкой.
Это фото сделано после окончания Олимпиады в опустевшей Деревне. Мой непосредственный шеф зампредседателя Спорткомитета Г.М.Рогульский (второй слева) сказал, что нам нужно устроить небольшой фуршет для очень важного полицейского начальника. Поскольку в городе такую встречу трудно сохранить в тайне, а в нашем посольстве он не хочет показываться, встреча состоится в Олимпийской деревне. Для солидности был приглашён сотрудник советского представительства В.Кузиков (крайний справа). Мне только запомнилось, как наш японский гость с большим аппетитом поедал чёрную икру из спецзапасов Олимпийской команды, запивая её «Столичной» (из тех же запасов). Судя по фото и представитель японских правоохранительных органов и принимающая сторона остались довольны.
Мне пришлось задержаться в Токио на пару недель и домой я возвращался не воздушным, а морским транспортом. Поздней осенью Японское море было очень неспокойно, и нас изрядно болтало. В моей каюте был ещё один пассажир − будущий чемпион мира по гимнастике Миша Воронин. Его совсем укачало, и он, бедняга, даже не мог ходить в ресторан. Я нашёл в себе силы и с некоторыми оставшимися членами олимпийской команды поднялся на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Каково же было моё удивление, когда я увидел на палубе этих двоих японцев. Об одном из них (он стоит в центре) нужно рассказать более подробно.
Его звали Сига Ёсио. Это довольно известная фигура в истории японской компартии. С довоенных времён он входил в состав высшего руководства, подвергался репрессиям, сидел в тюрьмах, испытал самые изуверские пытки, а после войны по мандату КПЯ стал депутатом парламента. За свою многолетнюю историю (партия возникла в 1922 году) она пережила много внутренних катаклизмов и расколов, но Ё.Сига всегда находился в рядах наиболее последовательных сторонников революционного марксизма и пользовался большим авторитетом среди японских коммунистов.
Но вот 5 августа 1963 году в Москве руководители СССР, США и Великобритании подписали Договор о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Вне всякого сомнения, – это был один из самых здравых шагов, который сделали навстречу друг другу ядерные державы в самый разгар «холодной» войны. Но этот шаг был по-разному оценен в мире. Так, например, не только многие левацкие организации, но даже руководство компартий некоторых капиталистических стран усмотрели в Московском договоре капитуляцию социалистического лагеря. Среди критиков СССР и КПСС оказались также обитатели токийского района Ёёги, где находится и по сей день штаб КПЯ.
Это моментально вызвало сильное раздражение на Старой площади в Москве. Для борьбы с руководством японской компартии в ход было пущено старое и давно испытанное оружие – попытка расколоть партию и изолировать наиболее активных критиков советского курса. Тем более, что перед глазами был богатый опыт Пекина, который активно практиковал создание во многих странах «параллельных» компартий.
На роль создателя «пятой колонны» в Москве избрали как раз Ё.Сига. После острейших идеологических баталий и внутрипартийных дискуссий ему удалось создать группу «Нихон-но коэ» («Голос Японии»), которая осудила недавних товарищей по партии и горячо поддержала советскую миролюбивую политику. Естественно, что отношения между КПЯ и КПСС оказались по существу разорванными.
И хотя группа «Нихон-но коэ» явно была малочисленной и не могла серьезно представлять всю партию, газета «Правда» публиковала панегирики по её адресу, часто цитировала выступления её лидеров и принятые ею документы. Таким образом, у мало искушенного читателя создавалось впечатление о планетарной поддержке «курса Москвы» на мир и мирное сосуществование.
Для укрепления группы Ё.Сига ЦК КПСС предпринимал разные меры, в том числе пропагандистского и финансового характера. Так, например, в период Токийской Олимпиады многие именитые советские спортсмены, особенно завоевавшие высшие награды, по директиве сверху принимали участие в целом ряде мероприятий, которые проводил «Голос Японии». Наши ребята выступали на благотворительных собраниях в пользу жертв бомбардировки Хиросимы, делились впечатлениями об Играх с избирателями в округе, где баллотировался Сига и т.д.
Но вскоре стало очевидным, что все надежды с помощью Ё.Сига «поставить на место» КПЯ не оправдались. Как всегда бывает в таких случаях, Старая площадь стала пытаться замириться с Ёёги, и уже в начале 1968 года в Токио отправилась представительная делегация во главе с членом политбюро ЦК КПСС М.А.Сусловым и кандидатом в члены политбюро секретарём ЦК КПСС Б.Н.Пономарёвым. Японцы выставили несколько унизительных для нас условий, в том числе, и демонстративный отказ от группы Ё.Сига. Предстоял ещё долгий путь к примирению между КПСС и КПЯ.
Короче говоря, Москва по существу отказалась от «Нихон-но коэ» и его создателя. Но это произошло несколько позже, а тогда Сига Ёсио спешил вместе с нами в Москву, где его ждала помпезная встреча.
От порта Находка нам ещё предстояло всю ночь ехать поездом до Хабаровска, а потом совершить многочасовой перелёт, так что все пассажиры теплохода могли прибыть в столицу только поздно вечером 7-го ноября. Поскольку японского гостя ждали в то утро на Красной площади, его встретили у трапа и повезли на аэродром. Как пел Высоцкий, по этому случаю был «открыт закрытый порт Владивосток», и Ё. Сига с коллегами полетел прямо в столицу. Только таким неординарным путём он смог к началу октябрьского парада оказаться у стен Кремля. Как видно, при желании мы можем достойно встретить друзей. Жаль только, что дружба бывает короткой.
Спустя четыре года мне самому пришлось играть в непростые «игры» с группой Сига. Слава Богу, для меня лично это закончилось благополучно. А могло бы быть иначе. Но это уже другая история.
