Мы попросили Ефимова Михаила Борисовича написать для сайта ОРЯ серию коротких эссе о его жизни и творческом пути, а также о Японии. Публикуем очередное эссе автора.
ПАРТИЗАН, МИНИСТР, ПОСОЛ
Он прожил долгую и беспокойную жизнь.
Родился в 1912 году на территории нынешней Белоруссии в бедной крестьянской семье. Отец после Октябрьской революции вступил в отряд красногвардейцев и погиб в годы Гражданской войны под Оршей. Мать одна воспитывала сына и дочь. После 8-го класса оставил школу и поступил электромехаником на фабрику имени Клары Цеткин. В 19 лет, ещё не закончив техникума, устроился на работу уполномоченным витебской филармонии, а потом даже стал директором картинной галереи в Бресте.
Так начиналась трудовая биография Петра Андреевича Абрасимова − будущего видного государственного и партийного деятеля, фронтовика и посла СССР, занимавшего этот высокий пост пять раз в четырёх странах.
Начало Второй мировой войны в 1939 году застаёт его в Польше, где он находился в составе отдельной танковой бригады под командованием комбрига С.Кривошеина. 22 сентября того же года Пётр Абрасимов своими глазами наблюдал церемонию, в которой немецкий генерал Г.Гудериан передавал представителю советского командования символические ключи от города Бреста, и участвовал в историческом совместном параде частей Красной армии и Вермахта, которым завершился раздел Польши между фашистской Германией и Советским Союзом. Впоследствии этот факт очень неохотно вспоминали отечественные историографы, равно как и «Протоколы Молотова и Риббентропа».
После демобилизации Абрасимов поступает на заочное отделение в Белгосуниверситет и одновременно работает начальником отдела искусств Брестского облисполкома, совмещая этот пост с должностью директора местного драматического театра.
С первых дней Великой Отечественной войны П.Абрасимов на фронте. Это не журналистский штамп. Утром 22 июня 1941 года он находился в командировке в районе Пинска и стал свидетелем высадки немецкого десанта. В завязавшейся рукопашной схватке Пётр Андреевич убил одного парашютиста булыжником, а остальных с товарищами связали и отвезли в штаб. В октябре 1941-го года получает в бою тяжёлое ранение, но, не долечившись, сбегает на передовую. Снова ранение, и после выхода из госпиталя его направляют комиссаром в действующую армию. Совершенно случайно по дороге на фронт он встречает своего старого знакомого П.К.Пономаренко (1902-1984), которого незадолго до этого назначили начальником Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего. П.Абрасимов соглашается перейти под его начало и активно включается в работу штаба. Он лично участвует в разработке операции по ликвидации гитлеровского гауляйтера в Белоруссии Вильгельма Кубе в 1943 году. Вскоре его назначают командиром Особого белорусского сбора под городом Муромом. Туда по решению Государственного Комитета Обороны (высшего органа власти в годы Великой Отечественной войны) с фронта отзывается две тысячи белорусов. Это подразделение очень активно действовало в тылу немцев на территории республики.
Войну П.А.Абрасимов закончил в составе 1-го Белорусского фронта, участвовавшего в штурме Берлина. Его ратные подвиги были отмечены пятью боевыми орденами.
Первые десять послевоенных лет Пётр Андреевич активно участвует в восстановлении Белоруссии сначала в качестве заместителя председателя республиканского правительства, а вскоре секретаря ЦК компартии Белоруссии.
В 1957 году, неожиданно для многих, П.Абрасимова переводят на дипломатическую работу и направляют сначала советником-посланником в Китай, а потом послом в Польшу. В 1961-м году – новый поворот: его назначают первым секретарём Смоленского обкома КПСС. Именно в этот период неугомонный Н.С.Хрущёв решил разделить партию на сельскохозяйственные и промышленные обкомы. Абрасимов выступил решительным противником этой реформы. Не удивительно, что через некоторое время его … посылают послом в ГДР.
Не буду напоминать, что происходило в 60-е годы в центре Европы и, в частности, вокруг границ Германской Демократической Республики. Достаточно упомянуть только строительство пресловутой «Берлинской стены», которая отгородила Западную часть города и, по существу, поставила весь мир на грань Ш мировой войны. Вскоре начались драматические события в соседней Чехословакии, в ходе которых советскими штыками и танками была раздавлена «Пражская весна». Можно удивляться стойкости и выдержке советского посла, который продержался на этом посту восемь (!) лет и успешно пережил все происходившие перипетии.
В 1971 году П.А.Абрасимов практически прямо с Унтер-ден-Линден, где в трёхстах метрах от Бранденбургских ворот находится здание советского посольства в Берлине, переезжает на бульвар Ланн в Париж и вручает президенту Франции Жоржу Помпиду верительные грамоты посла СССР.
С этой поры биография Петра Андреевича отмечена «охотой к перемене мест», которая не всегда соответствовала его личным желаниям. После нескольких обращений в Центр его в 1973 году возвращают в Москву и назначают заведующим отделом ЦК КПСС загранкадров и загранвыездов. Сейчас даже трудно себе представить масштабы и размах деятельности этой структурной единицы в аппарате правящей (и единственной!) партии. В условиях «железного занавеса» и полной самоизоляции страны от внешнего мира любые передвижения любого советского человека за рубежи социалистической родины должны были быть санкционированы Инстанцией (под этим популярным эвфемизмом подразумевался ЦК КПСС). Шла ли речь о туристической поездке заводского коллектива в «братскую» Болгарию, гастролях Большого балета в США, журналистской командировке в «горячую точку» или поездке академика на научную конференцию – на всё должно было быть разрешение ведомства, которым руководил П.А.Абрасимов.
В 1975 году принимается редкое в истории дипломатии, по крайней мере, российской, решение − назначить его вновь (!) послом в ГДР. Я не помню такого прецедента, чтобы, во-первых, кто-нибудь был дважды послом в одной и той же стране, а, во-вторых, за ним сохранилась должность заведующего Отделом ЦК КПСС!
В Берлине новый/старый посол снова пробыл почти восемь лет и вернулся на родину с орденом «Звезды дружбы народов», которым в ГДР награждали очень знатных и именитых персон. Например, эту награду получали нобелевский лауреат первый темнокожий президент ЮАР Нельсон Мандела, Броз Тито, Фидель Кастро, главнокомандующий вооружёнными силами стран Варшавского договора маршал Советского Союза В.Г.Куликов и другие видные политические деятели.
Любопытно, что новым местом работы Петра Андреевича стал пост председателя Государственного комитета по иностранному туризму – организации специально для него созданной! Символично, что окна кабинета П.Абрасимова смотрели прямо на Кремль.
Наслаждаться столь красивым видом ему суждено было не долго. Спустя два года он добился нового назначения – снова послом, но на этот раз в Японию.
Мне довелось стать невольным свидетелем «пересменки», которая состоялась в конце февраля 1985 года в токийском районе Мамиана («Барсучья нора»), где и поныне располагается многоэтажный комплекс советского посольства.
То было неспокойное время, которое разные злопыхатели ехидно, но небезосновательно называли «эпохой больших похорон». Действительно, вот уже на протяжении нескольких лет из Москвы регулярно доносились траурные марши и залпы похоронных салютов. Вслед за Л.И.Брежневым вскоре ушёл в мир иной его сменщик Ю.В.Андропов, а новый лидер К.У.Черненко с момента своего восхождения на Олимп явно дышал на ладан. Всё это, естественно, создавало среди советских людей атмосферу неопределённости и беспокойства. Понятно, что коллектив соотечественников, работавших на Японских островах, не был исключением.
Мне как представителю информационного агентства «Новости» (АПН), помимо чисто корреспондентской работы приходилось по долгу службы заниматься также выпуском двухнедельного иллюстрированного журнала на японском языке и разного рода литературы на местной полиграфической базе. Много времени уходило на постоянные контакты с местной прессой. Огромную помощь я постоянно получал от нашего посла В.Я.Павлова.
Это был очень яркий, оригинальный, доброжелательный человек, начисто лишённый всяких признаков фанаберии, весьма характерной для лиц его круга. Путь в послы для Владимира Яковлевича был прост и довольно банален: строитель-железнодорожник, институт, комсомол, партийная работа, 2-й секретарь столичного горкома КПСС. Следует напомнить, что пост 1-го секретаря тогда занимал член политбюро ЦК КПСС В.В.Гришин, который по определению был слишком важен, чтобы окунаться в повседневные заботы о жизни многомиллионного мегаполиса. Шесть лет В.Я.Павлов по существу стоял у штурвала, не зная отпусков и выходных дней, пока его не послали послом в Венгрию. Там он пробыл целых 11 лет(!) – небывалый срок для руководителя дипломатической миссии в стране, которая входила в число наиболее близких и стратегически очень важных для Москвы. Возможно, сидел бы он в Будапеште ещё дольше, но ему удалось уговорить руководство сменить своё место пребывания. Так В.Павлов заменил в Токио самого Д.Полянского – недавнего опального члена политбюро ЦК КПСС.
Надо отдать должное Владимиру Яковлевичу, который очень быстро освоился в совершенно новой для него стране с очень необычными традициями, да к тому же исторически накопившей весьма тяжёлый груз недоверия и неразрешённых проблем в отношениях со своим ближайшим дальневосточным соседом – Советским Союзом. Для моей работы особенно важным было то, что посол активно шёл на контакты с японскими журналистами и порой приезжал вечерами в бюро АПН, где мы организовывали неформальные встречи с бывшими японскими корреспондентами в Москве. Надолго запомнился мне нелицеприятный разговор с В.Я.Павловым, который обругал меня за слишком развязный тон моей статьи о прошедшем съезде правящей партии Японии («Не стыдно тебе самому так писать, будто забыл о говорильнях, которые неделями проходили на съездах в Москве!»). Мог бы ещё привести много примеров того, с каким тактом и уважением относился посол к Японии и японцам, а также насколько внимательно вникал в нашу журналистскую работу.
У нас установились с ним очень добрые, я бы сказал, даже доверительные отношения. И вот однажды он сказал мне, что его собираются менять.
Это было несколько неожиданно, так как Владимир Яковлевич пробыл в Токио всего три года – не так уж долго по посольским меркам. Странно было другое – руководство потребовало, чтобы он освободил место как можно быстрее. Павлов объяснил, что существует определённая процедура, которая предполагает целый ряд прощальных визитов, включая посещение императора, главы кабинета, руководства министерства иностранных дел, видных фигур японского истеблишмента, и что согласование всего этого по протоколу требует определённого времени.
Москва в резкой форме сообщила, что посол должен уложиться в двухнедельный срок и ни в коем случае не затягивать свой отъезд. Всё это выглядело весьма унизительно не только в отношении самого В.Павлова, но и наплевательски по отношению к существующему в стране его пребывания дипломатическому протоколу.
Но всё объяснялось очень просто: новый назначенец прекрасно понимал, что дни главы советского государства были сочтены, и, если он не успеет вручить императору верительные грамоты, подписанные К.У.Черненко, то его командировка в Японию вряд ли осуществится.
Вот и получилось, что отъезд посла В.Я.Павлова больше напоминал беспорядочное бегство перед появлением грозного противника. Вопреки всем канонам протокола, предполагавшим примерно двухнедельную паузу между посольской «пересменкой», П.А.Абрасимов прибыл в Токио уже на второй день. Кстати говоря, примерно через неделю на Красной площади в Москве прогремел прощальный залп по случаю кончины советского лидера.
Странности и неожиданности в привычной жизни коллектива посольства начались сразу же после прибытия нового руководителя. Лично мне бросилась в глаза чёрная мраморная доска при входе в здание советского представительства, которую видимо новый посол привёз с собой. На ней золотыми буквами были выбиты фамилии всех послевоенных глав дипломатической миссии в Японии и годы их пребывания:
И.Ф.Тевосян 1956-1958
Н.Т.Федоренко 1958-1962
В.М.Виноградов 1962-1967
О.А.Трояновский 1967-1976
Д.С.Полянский 1976-1982
В.Я.Павлов 1982-1985
П.А.Абрасимов 1985-
Дальше – больше.
Новый посол объявил, что отныне всеми вопросами, касающимися повседневной жизни коллектива − дисциплины, порядка, делопроизводства, а также контактами с официальными властями будет заниматься Имярек (фамилию этого человека, к сожалению, не сохранил в памяти), который отныне становится вторым после Чрезвычайного и Полномочного посла лицом в посольстве, хотя формально числился техническим работником. Он же и будет сопровождать П.Абрасимова в императорский дворец для вручения верительных грамот.
Все посольские «гуру» всячески пытались втолковать Пётру Андреевичу, что он в праве как угодно распределять обязанности среди своих сотрудников, но присутствовать на церемонии у императора Японии разрешено только определенному кругу официальных лиц – советнику-посланнику, военным атташе и переводчику. Пришлось с этим смириться.
Но то, что не удалось навязать японцам, с успехом внедрялось в самом посольстве. Для меня наступили трудные дни.
Когда я пришёл к Петру Андреевичу, как обычно, согласовать несколько вопросов издательской деятельности (некоторые материалы мы выпускали под грифом посольства), новая секретарша (она приехала вместе с шефом) холодно сообщила, что все оперативные вопросы решает Имярек, а для встречи с послом надо предварительно изложить на бумаге суть вопроса. В зависимости от его серьёзности ответ можно ожидать в течение 2-3 недель. Я понял, что отныне у нас воцаряются бюрократические порядки, присущие партийным органам. К тому же новый посол видимо не мог избавиться от комплекса всемогущего наместника, каковым чувствовал себя в «подведомственной» ему ГДР.
Новый стиль ощущался во всём. Судя по некоторым признакам, П.А.Абрасимов находился в то время не в лучшей физической форме. С первых же дней его пребывания были специально приобретены разные массажные аппараты, и над ним часами «работали» специалисты. Порой и это не помогало. На ежедневной утренней летучке, в которой принимали участие только советники, Пётр Андреевич мог два или даже три раза просить одного и того же сотрудника выступить с информацией, например, о ходе ирано-иракской войны. Посольские остряки шутили, что эта сцена очень напоминала выступление начальника транспортного цеха в известной юмореске Жванецкого.
Однажды произошёл такой случай. Один из японских сотрудников бюро АПН (всего их было около сорока) по нашему представлению был награждён советским орденом Дружбы народов. Посол объявил, что награду вручит лично, и дал указание подготовить соответствующую церемонию по образу и подобию, как это устраивалось в Кремле.
В назначенный день и час в мраморном холле посольства собралось человек 15-20, преимущественно сотрудников, журналистов и редких японских гостей. По внутреннему радио раздался бой кремлёвских курантов, и появился П.А.Абрасимов в сопровождении переводчика. Высокий, поджарый, седой – он выглядел очень импозантно. Подойдя к микрофону, посол зачитал указ о награждении и под звуки последовавшего бравурного марша прикрепил орден к пиджаку уже весьма пожилого и невысокого роста Такахаси-сана, который был явно обескуражен всем происходящим. Затем появилась миловидная супруга посольского повара, исполнявшая функции официантки в соответствующей белой наколке, с большим подносом. На нём стояло два бокала с шампанским – для «тостующего» и «тостуемого».
Между ними и состоялась короткая протокольная беседа. Понятно, на русском языке, поскольку Такахаси-сан владел им абсолютно свободно. Проблема была в другом − как оказалось, оба участника беседы имели проблемы со слухом, и поэтому вопросы и ответы не всегда совпадали. По окончании церемонии посол величественно пожал руку награждённому и удалился.
Здесь следует добавить, что это мероприятие происходило в то время, когда в Москве разворачивалась антиалкогольная кампания, и пьянству был объявлен решительный бой. В нашем посольстве даже на дипломатических приёмах стали подавать только воду и соки, что вызывало явное непонимание у гостей. В этом контексте появление пусть даже только двух бокалов с шампанским было определённой смелостью. Впрочем, это было редким исключением. Посол очень строго выполнял все указания Москвы.
Вспоминается такой случай. В Японию прибыла делегация, в состав которой входил космонавт Валерий Рюмин. Как обычно, в посольстве был организован приём. Большого роста (Валерий Викторович признался, что в своё время упросил медсестру «занизить» ему рост, чтобы попасть в отряд космонавтов), могучего телосложения он выделялся на фоне присутствовавших японцев. Посол стоял рядом и, когда официантка обносила гостей пельменями, порекомендовал гостю попробовать изделия собственного производства. Рюмин широко улыбнулся и сказал: «Товарищ посол, я сибиряк и привык кушать пельмени только под водку. Так что извините». Посол понимающе развёл руками и не стал настаивать.
Но время брало своё, и постепенно Пётр Андреевич стал привыкать к японской действительности. Допуск к нему был облегчён, и полномочия Имярека кардинально урезаны. Примерно через год пришло время моего возвращения домой, и я был приятно удивлён, когда на прощальной беседе посол вручил мне свою книгу «300 метров от Бранденбургских ворот» с такой надписью: «М.Б.Ефимову на добрую память о совместной работе в Японии. С уважением П.Абрасимов. Апрель 1986 г. Токио».
Свои воспоминания о многолетней работе в ГДР автор закончил пафосными словами: «Отдавая сегодня дань прошлому — принесенным жертвам, величайшей силе духа и беспримерного подвига тех, кто добыл «одну на всех победу», помня о нашем героическом прошлом, увековечивая его в памятниках, мы, и это естественно, обращаемся к будущему.
«Построенный в боях социализм» − вот тот памятник, который воздвигнут народами СССР и ГДР, твердой поступью идущих в едином строю к единой цели. Так пусть же из года в год крепнет наша дружба, наш интернациональный союз во имя торжества коммунизма». Этот текст был подписан к печати в сентябре 1983 года.
Пётр Андреевич, естественно, не мог, как и все мы, представить, что пройдёт всего восемь лет (!), как исчезнет и «памятник», и твёрдая поступь вместе с дружбой и интернациональным союзом. Не ведал он и о том, что не пройдёт и месяца после нашей встречи, как сам он покинет японскую столицу.
Его отозвали в Москву и отправили на пенсию: началась перестройка, и старые кадры больше не были востребованы. В Токио приехал один из самых талантливых представителей «новой волны» − кадровый мидовец, великолепный знаток Японии – Н.Н.Соловьёв. На следующий год мне посчастливилось навестить своего старого друга Николая Николаевича. От его предшественника не осталось не только мраморной доски, но даже воспоминаний. Они прошли как тяжёлый сон.
А сам П.А.Абрасимов прожил на пенсии тихо и спокойно ещё долго. Перечень полученных им наград не может не впечатлить: четыре ордена Ленина, Орден Красного Знамени, Орден Октябрьской революции, два ордена Отечественной войны 2-й степени, Орден Трудового Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, Герой ГДР , Орден Карла Маркса (ГДР), Орден «Крест Грюнвальда» (Польша), Орден «Золотых Звёзд» (ГДР) и двадцать медалей.
П.А. Абрасимов скончался в Москве в 2009 году в возрасте 97 лет.
Sic transit gloria mundi…
