Мы попросили Ефимова Михаила Борисовича написать для сайта ОРЯ серию коротких эссе о его жизни и творческом пути, а также о Японии. Публикуем очередное эссе автора.
С ДНЁМ ПОБЕДЫ!
На днях в одной московской газете прочитал следующее:
«В сорок пятом году Сталину на дачу привезли большую карту Советского Союза. Вождь, вспоминал один из соратников, приколол её кнопками на стену:
− Посмотрим, что у нас получилось… На севере всё в порядке. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика − это исконно русские земли! − снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы − вместе, молдаване − вместе. На западе нормально.
Сталин перешёл к восточным границам:
− Что у нас здесь? …Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш! И Порт-Артур наш, и Дальний наш, и Китайско-Восточная железная дорога наша. Китай, Монголия − всё в порядке…
В его словах сквозило откровенное торжество. Наконец-то сквитались с японцами! И за первую неудачную войну начала века, и за интервенцию во время Гражданской». («Московский комсомолец» 12 августа 2020 г.)
С той поры прошло всего (или «уже»?) 75 лет. Взгляни сегодня на ту самую карту Иосиф Виссарионович, наверное, не поверил бы своим глазам. Мало, что удалось сохранить. Даже мирный договор между Японией и Россией так и отсутствует.
Три четверти века утекли с того дня, когда на линкоре «Миссури», стоявшем в Токийском заливе, был подписан акт о капитуляции Японии. Это был акт величайшей исторической справедливости. Дата 2 сентября 1945 года стала последним днём II мировой войны.
Думаю, что вряд ли кто-нибудь остался из тех, кто находился в тот день на борту «Миссури» и своими глазами видел хромого министра иностранных дел Сигэмицу в опереточном цилиндре и японских генералов в белых перчатках, вытянувшихся перед победителями, словно проштрафившиеся ученики. Сохранились лишь фото и сам прошнурованный текст этого документа, на котором стоят 9 подписей победителей, включая и генерал-лейтенанта Кузьмы Деревянко.
Следующей важной вехой в истории II мировой войны стало заключение мирного договора между частью стран антигитлеровской коалиции и Японией. Он был подписан в Сан-Франциско 8 сентября 1951 года и юридически прекратил состояние войны между подписавшими его странами, закрепил порядок выплаты репараций союзникам и компенсаций пострадавшим от японской агрессии. Представители Советского Союза, Чехословакии и Польши, участвовавшие в конференции, отказались его подписать. Глава советской делегации, первый заместитель министра иностранных дел СССР А.Громыко расценил договор как сепаратный мир и сделал упор на то, что на конференцию пригласили не представителей КНР, а Тайваня, и в тексте договора не закреплен суверенитет СССР над Южным Сахалином и Курильскими островами.
Правда, по условиям Сан-францисского мирного договора, Япония отказалась от «всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года».
Таковы были обстоятельства, в результате которых между СССР и Японией не был тогда заключён мирный договор. За прошедшее время были моменты, когда он мог бы быть подписан, но не срослось. Причины этого лежали по обе стороны стола переговоров. Главная же «закавыка» − пресловутый «территориальный вопрос».
В октябре 1956 года лидеры наших стран пришли к согласию и подписали Совместную декларацию, на основании которой были восстановлены дипломатические отношения и определена, как сейчас сказали бы, «дорожная карта», которая должна была привести к Мирному договору. Но не привела. По существу всё так и замерло у той черты.
Уже несколько поколений переговорщиков выучили наизусть 9-ю статью Совместной декларации, гласящую: «Союз Советских Социалистических Республик и Япония согласились на продолжение после восстановления нормальных дипломатических отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией переговоров о заключении мирного договора.
При этом Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».
Вот это многозначительное «однако» из второго абзаца стало неприступной преградой на пути к согласию. Больше шести десятков лет прошло уже после подписания Декларации, в течение которых в московском Кремле сменилось семь лидеров, а в резиденции премьер-министра в Нагата-тё − двадцать шесть! Если не все, так подавляющее большинство высших руководителей обеих стран так или иначе, касались вопроса заключения Мирного договора. Но безрезультатно.
Обе стороны за прошедшие годы перерыли, наверное, все имеющиеся архивы в поисках аргументов, но так и не смогли найти компромисс. Совершенно очевидно, что для этого необходимо было не только обоюдное желание, но главное − определённая политическая решимость. Сразу же оговорюсь, что сторонники и противники развития российско-японских отношений имеются и в Москве, и в Токио. Характерно, что и те, и другие выступают под знамёнами патриотизма, используя примерно одинаковую риторику. Особенно когда речь идёт о защите национальных интересов и целостности страны.
В 2013 году после очередной встречи президента В.Путина и премьера С.Абэ вновь промелькнула искра надежды на заключение пресловутого договора.
В те дни «Независимая газета», опубликовала комментарий авторитетного специалиста по российско-японским отношениям, в котором говорилось: «После более чем 10-летнего перерыва переговоры по мирному договору получают конкретный импульс к тому, чтобы вести дело к поиску взаимоприемлемого компромисса по проблеме территориального размежевания».
Далее автор выдвинул пять условий, которые могли бы, на его взгляд, обеспечить успех. Одно из них звучало так: «В-четвертых, важнейшее значение будет иметь комплексное улучшение двусторонних отношений, распространение, а в сущности − внедрение в сознание общественности двух стран того очевидного факта, что Россия и Япония не имеют серьезных противоречий и конфликтов в сфере национальных интересов в настоящее время и в перспективе. Снятие же последнего препятствия в виде территориального вопроса будет иметь значение исторической важности для построения отношений абсолютно нового типа между «вечными соседями».
Но искра надежды вскоре погасла, и всё вернулось на круге своя.
В последнее время, после принятия многочисленных поправок к Конституции России ситуация с заключением мирного договора ещё более осложнилась. Речь идёт о поправке, которую предложил великолепный актёр и режиссёр Владимир Машков. Он меня потряс в роли Давида Гоцмана в сериале «Ликвидация», и хотелось бы спросить его по поводу проявленной законотворческой инициативы: «Кудой вы, дорогой Владимир Львович?»
Вроде бы из Москвы в Токио полетел успокоительный сигнал, что переговоры могут быть продолжены на тему демаркации государственной границы между двумя странами. Что касается требований о возвращении так называемых «северных территорий», то об этом не может быть и речи.
Речистая мидовская дама дала ясно понять, что мы никому не позволим пересматривать итоги войны. Так что, на мой непосвященный взгляд, можно поставить крест на дальнейшей судьбе мирного договора. Дескать «Хрен вам!». Но по своему личному опыту могу сказать, что Япония никогда не откажется от своих притязаний, ни под каким соусом. Наши настойчивые призывы к дружбе, экономическому сотрудничеству и совместному освоению Дальнего Востока, как говорит современная молодёжь, «не катят».
Полагаю, что если и будет когда-либо подписан между нашими странами мирный договор, то только через несколько поколений. В конце концов прожили ведь без него почти уже век. Эта ситуация напоминает мне один случай, свидетелем которого я был.
Во время празднования 1000-летия Крещения Руси в 1988 году (мне тогда поручили руководить пресс-центром) я присутствовал в Загорске (ныне Сергиев Посад) на беседе митрополита Питирима с представителем Ватикана. Разговор зашёл о проблеме Униатской церкви в Западной Украине, по которой церковные иерархи не могли придти к согласию. Гость разочарованно спросил Питирима: «Так что ж получается, владыка, абсолютный тупик?» Митрополит улыбнулся, широко развёл руками и ответил: «Ну почему тупик? То, что человек не в состоянии решить, ещё не означает, что нет выхода. Всё в руках Божьих, которому всё подвластно». Так и проблема «северных территорий». Остаётся уповать только на Промысел Всевышнего. Это, конечно, шутка, но в ней есть не только доля шутки.
По существу мы возвращаемся к тем временам, когда у руля отечественной дипломатии стоял А.А.Громыко. Он возглавлял министерство иностранных дел с 1957 по 1985 гг. Как я слышал от сведущих людей, для которых мидовские коридоры были родными, это был, действительно, великий переговорщик и феноменальный талант, по своим масштабам и роли в истории стоявший в одном ряду с А.М.Горчаковым или Г.В.Чичериным.
Как известно, именно Андрей Андреевич ввёл в советско-японский диалог лаконичную фразу «в наших отношениях отсутствует территориальный вопрос». Эта формула родилась в ответ на заключенный в 1960 году между Японией и США т.н. «Договор безопасности», по которому на японской территории закреплялись американские военные базы. С тех пор на протяжении нескольких десятилетий мы твердо стояли на том, что нет ни «северных территорий», ни проблемы, с ними связанной. Помню, как каждый раз, когда в завершении помпезных встреч советской и японской общественности (так называли представителей демократических кругов, симпатизировавших Советскому Союзу и даже исподтишка подкармливаемых Москвой) приходилось оглашать заключительные итоги, чтобы придти к согласию представители обеих сторон сидели напролёт день и ночь. Поводом для раздоров была только одна фраза. Японцы настаивали на включение пункта о территориальной проблеме, а мы стояли насмерть, отрицая её наличие. В конце концов, приходили к какому-нибудь эвфемизму, который каждая сторона толковала по-своему. Это было между дружественными организациями! Об официальных переговорах я уж не говорю.
Было известно, что министр А.Громыко не любил Японию и старался избегать встреч со своими коллегами из Касумигасэки, где находился японский МИД. Такова была твёрдая позиция, имевшая свою основу и логику.
Мне лично казалось странным отрицать очевидный факт: ведь территориальная проблема реально существовала, коль скоро японцы требовали вернуть им острова, а мы не собирались этого делать. Но официальная точка зрения была иной.
После начала горбачёвской «перестройки» многое изменилось, в том числе и в области внешней политики. Все последующие советские лидеры не скрывали своего желания заключить мирный договор с Японией и рассматривали Декларацию 1956 года, как хорошую стартовую площадку.
Дальше всех продвинулся президент В.Путин, выразивший намерение достичь компромисса или, используя терминологию любимого им дзюдо, «хикивакэ». Это был серьёзный шаг вперёд. Нужно признать, что этому способствовало и то обстоятельство, что его партнером по переговорам стал премьер-министр Синдзо Абэ, который на могиле своих предков поклялся добиться заключения мирного договора.
На моей памяти такого не говорил ни один японский премьер. Теперь, после неожиданного и скоропалительного ухода Синдзо Абэ со своего высокого поста, совершенно очевидно, что клятва останется неисполненной. Хотел бы быть плохим предсказателем, но, извините, слабо верю в то, что в ближайшие годы кому-нибудь из его преемников удастся поставить свою подпись под этим документом.
Зато с полной уверенностью скажу, что больше всего возрадуются новой отсрочке заключения мирного договора в так ненавидимом у нас «вашингтонском обкоме». Там это будет принято, как бальзам на больную душу. Ведь развитие российско-японских отношений, поднятие их до уровня партнёрских (что предусматривает достижение исторического компромисса) позволило бы создать новый существенный фактор в современной геополитике.
В конце концов, никто ещё не оспорил постулат, что дипломатия − это искусство возможного. Большого ума не надо, чтобы разругаться с соседями и запереть себя в изоляции. История нашей страны даёт много примеров того, как даже в самых трудных условиях советские политические лидеры, отстаивая национальные интересы, искали пути к компромиссам и шли даже на соглашения с Дьяволом, не говоря уж о позорном Брестском мире. В этом и состоит искусство дипломатии.
Так или иначе, но отныне 3 сентября объявлено Днём победы над Японией. Напомню, что в 1945 году И.Сталин подписал указ о праздновании этого исторического события именно в этот день, а 2 сентября отмечалось, как окончание II мировой войны. Это продолжалось всего два года, после чего 3-е сентября сначала стало рабочим днём, а потом упоминание праздника победы вообще исчезло из советского календаря.
Сегодня эта историческая несправедливость устранена, хотя на 3-е число приходится также чёрная дата трагедии Беслана, в которой от рук террористов погибло несколько сот человек, преимущественно школьников. Естественно, что оба эти события очень различаются по своему звучанию. Но позволю себе высказать крамольную мысль, что пора уже отмечать наши военные виктории не блеском парадов и мишурой попсовых концертов, а всенародным воздаянием памяти павшим и серьёзной материальной помощью ветеранам (не продуктовыми наборами, а денежными переводами по крайней мере, с пятью нулями!).
И в заключение: поднимая тосты за НАШУ Победу, не забывайте, что последняя точка в разгроме милитаристской Японии ещё не поставлена, пока не подписан мирный договор.
С праздником, дорогие читатели!
