Путешествие в Страну восходящего солнца с легендарным яхтенным капитаном Леонидом Лысенко в июле 2019 года, прежде всего, – источник новых знаний: его морские походы под парусами всегда историко-географические.
Четвёртые сутки мы в Нагасаки.
Парк Мира, хранящий следы атомной атаки, Атомный музей, вместивший всю наготу неведомого миру страшного горя, русские сектора Иностранного кладбища – это вчера. Вчера же с помощью местных жителей отыскали типографию, где народоволец Борис Оржих, преследуемый беглец из России, редактировал в 1906-1907 годах русскоязычную газету «Воля» – для тысяч военнопленных Цусимского сражения и порт-артурских боёв.
Поиски сведений о жизни и деятельности Оржиха в Японии – главная цель нашей интернациональной чилийско-канадско-российской компании. Белых пятен хоть и немного, открываются они с трудом. Но выпала удача! – в пытливых поисках «белых» крох натолкнулись на клад фотографий Владивостока начала ХХ века, откуда и начался эмигрантский путь Оржиха. Новых сведений о народовольце старая фотолетопись не принесла, но приоткрыла ценную страничку истории Владивостока.
Накануне Дня фотографа
Правнучка Оржиха Мария, приехавшая из Чили вместе с двумя другими потомками, канадцами Игорем и Перлой, привезла сканы фотографий из архива прадеда и его семьи. На них – имя мастера: «Тамемаса». Снимки сделаны в Нагасаки в период с 1905-го по 1910 год, когда там, скрывшись от преследований, проживал Борис Оржих. Правнуки изучают историю своего рода. По ходу решили выяснить, где находилось фотоателье мастера, что известно о нём самом? Мы, приморцы, профессор Морского государственного университета имени адмирала Г.И. Невельского, почётный член Русского географического общества Леонид Лысенко, сотрудник Приморской краевой публичной библиотеки имени М. Горького Елена Гулуева и я, журналист, помогаем им в поисках.
Нагасакские краеведы из Общества японо-российской дружбы повели нас в фотосалон Ямагучи Тэцунори, в городской район Дэйкидайкучё. Японские друзья знали: его прадед Ямагучи Дэндзабуро в те же годы работал фотографом во Владивостоке, а с 1920-х – в Нагасаки. Знали, что Ямагучи-правнук хранит фотоархив прадеда, что есть у него нужные справочники, воспоминания, статьи современных исследователей. Госпожа Кимура Хироко, член Общества, встречалась с Ямагучи Тэцунори прежде. Знакома она с японоведами Зоей Моргун и Амиром Хисамутдиновым, профессорами Дальневосточного федерального университета, знатоками пребывания русских в Японии, японцев в России. Моргун написала книгу «Японская мозаика Владивостока (1860-1937)». Кимура-сан была на презентации японского издания этой книги в Нагасаки. Хисамутдинов в одной из своих книг – «Русский Нагасаки, или Последний причал в Инасе» – также упоминает Ямагучи Дэндзабуро.
На необычном для нас – «руль» спереди, «руль» сзади – городском трамвае, редком для современной Японии транспорте, мы добрались до улицы Дэйкидайкумачи. Фотоателье Ямагучи Тэцунори – на первом этаже жилого дома под номером 38.
Свидетельства праэпохи
Ямагучи-сан встретил дружески.
Господин Канаяма Сакаэ, председатель Нагасакского отделения Общества японо-российской дружбы, изложил цель нашего посещения. Не прошло пяти минут – перед нами открытая книга.
– Вот, – указывает Ямагучи-сан на небольшой овальный, в ряду других, портрет. Чуть приподнятое лицо, полуопущенный задумчивый взгляд, коротко подстриженные усы. – Это Тамемаса Торадзо. Его снимки. Фамильный фотосалон в 1894 году открыл, в Японии это в порядке вещей. Но салона давно уже нет.
Узнав, что капитан нашей яхты Леонид Лысенко и библиотекарь Елена Гулуева живут во Владивостоке, Ямагучи-сан тут же принёс из смежного кабинета несколько картонных коробок. Мы обомлели, приоткрыв выцветшие, потёртые альбомы и папки с фотографиями вековой давности.
– Смотрите! Смотрите! – взволнованно призывает, склонившись к пожелтевшим снимкам, Елена, – Это же старый Владивосток!
Наш город – молодой, кипучий, в смуглых и светлых лицах, с парусниками, крейсерами и китайскими джонками «юли-юли», с пушками, пулемётами, броневиками и танками, с колоннами войск интервентов под японскими и американскими флагами, с береговой артиллерийской батареей, с отрядами красноармейцев и демонстрантов – наш «старый» Владивосток обрушивается на нас грандиозной лавиной бурной молодости!
Но разве не известно его молодое лицо по «вечным свидетельствам» искусных фотомастеров рубежа 19-20 веков? – Владимира Ланина, Карла Шульца, Фёдора Подзорова, японцев Наито Тасио, Ясуда Сикити… Их снимки – в музеях, альбомах, книгах: общество, культура, война, природа… Да только и эти, притаившиеся за морем военно-революционные мгновения другими объективами не схвачены!
Что там гостям, Елене да мне? Самому Леониду Лысенко, редкому знатоку Русского зарубежья, Владивосток Ямагучи Дэндзабуро – приятный сюрприз.
Глаза разбежались…
Альбомов – с ходу не пересмотреть.
Часть фотографий наклеена. Вряд ли, чтоб на обратной стороне были надписи, но заглянуть туда тянет.
Минул час, другой – не оторваться. Мария поглядывает в свой ноутбук, сверяет лица. Бориса Оржиха в альбомах нет. В мемуарной книге народника Николая Русселя, тоже эмигранта, – есть. У Зои Моргун – вскользь. У Амира Хисамутдинова – полстранички текста. Но зато в его книге – рисунок японского художника: Николай Резанов, дипломат, посланник Александра I – во время пребывания в Нагасаки в 1804-1805 годах. «Тем временем мне принесли портрет Николая Резанова, наклеенный на тончайшую рисовую бумагу. Свёрнутый в рулон, он хранится в деревянном пенале. Меня поразило, насколько скрупулёзно, с мельчайшими деталями, японский художник нарисовал парадную форму камергера», – пишет автор, посетив Нагасакскую префектуральную библиотеку.
Руссель поместил в книгу портрет Бориса Оржиха и краткий рассказ о нём – вместе издавали «Волю», занимались революционной пропагандой среди военнопленных соотечественников. Помогал им известный японский писатель Фтабатэй Симэй, тоже бывавший во Владивостоке.
В руках Ямагучи Тэцунори снимок – три человека: взрослые и подросток.
– Кто они?
– Мой прадедушка, его младший сын Тэрунори и его сын, имени не помню. Во Владивостоке снято. А вот на этой фотографии – дедушка Ямагучи Дэнсиро, старший сын прадедушки, с женой. Тоже во Владивостоке.
– А когда Ямагучи Дэндзабуро во Владивостоке начал работать?
– Фотографом – в 1905 году. Но приехал раньше. Я составил список: пять поколений фотографов в роду. Вот он. Прадедушка – первый, основатель нашего дела. В 1923-м в Нагасаки вернулся.
На одном из снимков – здание фотоателье: Владивосток, Северный проспект, 27 (ныне Проспект Острякова), отделение головной конторы. Сама она находилась, по-видимому, на 1-й Портовой, 12 (Светланская 119), «в доме Жарикова», как указано в «Промысловом свидетельстве на промышленное предприятие восьмого разряда», выданном японскому подданному Ямагучи Дэндзабуро Владивостокской городской управой. На улице Миссионерской, 5 (Лазо), за углом городской управы, теперешнего Ростелекома, было открыто ещё отделение. Этот адрес – на визитной карточке. Рекламу Ямагучи размещала и газета «Урадзио ниппо», издаваемая в 1917-1922 годах Обществом японцев, проживающих во Владивостоке, и её русскоязычный вариант «Владиво-ниппо».
Но это не всё. Нашлась фотография с домом военного генерал-губернатора П.Ф. Унтербергера. В нём в мае 1891 года после посещения Японии – через Нагасаки – останавливался цесаревич Николай Александрович. Перед домом – щит на высоком штоке: «Фотография Ямагучи», стрелка направляет через дорогу, на Миссионерскую, 5. Старые справочники указывают: были ещё отделения в Безымянном переулке на станции Океанской и на улице Китайской, 19 (Океанский проспект).
Василий Жариков – купец второй гильдии, общественный деятель. На 1-й Портовой, 12 построил доходный дом. В 1912 году его купил город для школы. Власти разместили в нём и городскую библиотеку, переселив её из Общественного кабинета-читальни, из здания управы. В фонде уже находились тома и периодические издания, всего около тысячи, подаренные Борисом Оржихом горожанам в 1900 году. Долгое время этот дом занимала краевая библиотека. Теперь брошен.
Название ателье – «Ямагучи» – только на портретных снимках, тех, что делались по индивидуальным заказам. Казак с солдатом. Чьё-то семейство. Портрет молодой женщины в потускневшей рамке большого формата. «Она из нашего рода, – поясняет правнук, – но я не знаю кто: ни фамилии, ни имени». Благополучно морскую дорогу из Владивостока портрет не перенёс: угол стекла отколот. На исторических фотографиях маркировки нет. Кое-какие стали японскими открытками.
Кроме ежегодных промысловых свидетельств, сохранился окладной лист на уплату дополнительного промыслового налога, выданный в 1922 году плательщику Ямагучи Дэнсиро. Он родился в 1893 году, ещё в Японии, и уже помогал отцу. Двое младших сыновей, Дэнкичи (1902, Хабаровка) и Тэрунори (1908), а также сын Дэнсиро Кётэру (1914) родились в России. На окладном листе номер дома по Северному проспекту указан неверно – «26». Видимо, по этому поводу адресный стол 4-го Милицейского отделения сделал на листе отметку о том, что Ямагучи Дэнсиро по этому адресу не значится. За полгода до этого Ямагучи-младший обратился с заявлением во Владивостокское казначейство по поводу уплаты дополнительного промыслового налога в сумме 16 рублей золотом за 1920 год. В связи с окончательной победой революционных сил, дело шло к отъезду из СССР, «хвосты» зачищались, документы приводились в надлежащий порядок.
Член Общества изучения Амурского края Борис Оржих и фотограф Ямагучи Дэндзабуро друг друга не знали, но дом на Светланской, 119 хранит устремления обоих. Один заботился о просветительстве простого народа, даря книги, о городском облике: «…Я желал бы устроить в окрестностях Владивостока образцовый садовый питомник для Уссурийского края…», смотрел в будущее, другой в будущее переносил людей и время. И вот – память…
Годы творят музей
Фотоателье «Ямагучи» оставалось в «доме Жарикова» и после его продажи, доказательством тому «Промысловые свидетельства», хранящиеся у правнука.
Потомки Ямагучи Дэндзабуро бережно хранят не только его внушительный фотоархив, но и «рабочие инструменты» – несколько старых фотокамер. Мобильная профессия изрядно поизносила их, но «птичка» готова вылететь хоть сейчас. Камеры я не снял, но они есть на снимке, сделанном во время посещения Зоей Моргун Нагасаки, и на фото с Дэнсиро, с недавней пометкой: «Камера сохранилась».
Работает Ямагучи Тэцунори не один. Так же, как его прадед, дед и отец, передаёт секреты фотомастерства своему сыну Кадзуя. Пока мои спутники пересматривали альбомы, я попросил Кадзуя рассказать о старом нагасакском фотоателье.
– Это недалеко.
– Вот бы глянуть…
– Сейчас нет времени идти, но могу показать… – открыл компьютерную папку, полистал: – Вот.
Серый фасад двухэтажного домика с плоской кровлей рельефно выделяется из ряда сцепленных между собой таких же низеньких зданий – обычное явление на скученных восточных кварталах. Верхний этаж – жильё. Внизу – фотоателье. В двух его обрамлённых пилястрами окнах – рекламные портреты. У входа – мотоцикл. Только вот барельефное название салона над окнами читается справа налево, будто в пику левостороннему движению транспорта. Во время атомной бомбардировки 9 августа 1945 года здание уцелело, но в 1972-м снесено, на его месте построено новое.
На фотографиях портреты и военных, и гражданских японских подданных: мужчин, женщин, детей. В те годы во Владивостоке их проживало до пяти тысяч. Трудно теперь узнать, кто они, скорее всего – невозможно. Но я всё же связался, уже из России, с переводчицей Лилией Балабановой, россиянкой, проживающей в Нагасаки, попросил помочь. Она встретилась с Ямагучи Тэцунори, кое-что прояснилось.
Помог мне и Исихара Кимимичи, литератор, приехавший из Японии в гости на Новый год. Он прояснил писание «справа налево»: «Тоже можно, особенно раньше». Но на Дэйкидайкумачи, 38 – по-новому, слева направо: «Ямагучи сясин кан». В пяти иероглифах кроется более глубокий смысл, нежели просто «Фотография Ямагучи»: фотографический дом, магазин, музей.
Прямых сведений о Борисе Оржихе в салоне Ямагучи мы не получили, но предстала частичка Отечества, бурлящего, разноликого, то белого, то красного – наша прошлая жизнь, бережно – для нас сказочно – хранимая «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве», порой незнакомая нам самим.
Прощаясь, Ямагучи-сан угостил зелёным чаем. Окончив «церемонию», мы поспешили в 300-летний торговый, а теперь и сувенирный дом «Эдзаки и Ко», облюбованный прошлым русским людом. Уже знали: в нём – фотопортрет наследника русского престола с автографом: подарок цесаревича Николая Александровича, сделанный во время визита в Японию в 1891 году хозяину Эдзаки Эйдзо.
Неисчерпаема история…
Валерий МАЛИНОВСКИЙ
Фото автора и из архива ЯМАГУЧИ Тэцунори
Опубликовано в 22.02.2020 в приморской краевой газете «Утро России»
