Михаил Галузин рассказал о ходе российско-японских переговоров по заключению мирного договора
Москва. 13 февраля. INTERFAX.RU — Посол России в Японии Михаил Галузин в интервью «Интерфаксу» рассказал о ходе российско-японских переговоров по заключению мирного договора, о том, что следует сделать, чтобы их ускорить, о состоянии и перспективах двусторонних отношений
— Михаил Юрьевич, согласно недавним опросам, почти 90% японцев не верят, что территориальный вопрос с РФ будет решен при нынешнем премьер-министре Японии Синдзо Абэ, срок которого истекает в 2021 году. Эксперты также говорят, что если не удастся подписать мирный договор при Абэ, который привнес в решение этой задачи личностный фактор, поклявшись на могиле отца, то окно возможностей для урегулирования этой проблемы закроется на долгие годы. Как вы относитесь к таким суждениям?
— Я оцениваю такие суждения как суждения некоторой части японского экспертного сообщества. Как дипломат и как посол свою задачу вижу в том, чтобы реализовывать договоренности лидеров наших стран — президента России Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ — о поступательном развитии российско-японских отношений, включая договоренность, достигнутую в Сингапуре в ноябре 2018 г. «на полях» Восточного экономического саммита о дальнейшей интенсификации переговоров по мирному договору на основе совместной советско-японской декларации 1956 года. Тем более, что в последние годы, прежде всего благодаря диалогу и тем решениям, которые приняли руководители наших стран, отношения между Россией и Японией находятся в стадии активного подъема и имеют еще больший потенциал для дальнейшего поступательного продвижения.
Хотел бы просто в порядке иллюстрации отметить доверительный политический диалог на высшем уровне, расширение наших экономических связей, включая товарооборот, который за 11 месяцев прошлого года вырос на 15%, что составляет порядка $20 млрд.
Хотел бы отметить также углубленный диалог по проблематике обеспечения безопасности, в первую очередь, диалог секретарей Советов безопасности двух стран, диалог в формате 2+2 министров иностранных дел и обороны, взаимодействие по линии наших военных ведомств, пограничных войск, — то есть в сфере безопасности мы очень активно работаем. То есть российско-японские отношения развиваются поступательно, но потенциал их дальнейшего развития намного-намного превышает те достижения, которые достигнуты.
— Вы упомянули контакты в формате «два плюс два», которые проходили в прошлом году в Москве. Какие-то сроки новых контактов в этом формате есть или пока все только на стадии проработки?
— Нет, этот вопрос пока находится в стадии согласования. Как посол я, конечно же, надеюсь, что такие контакты получат продолжение на регулярной основе, как, собственно, они и идут. Ведь в прошлом году в Москве мы проводили такой диалог, а в позапрошлом — в Токио.
Так что регулярность уже задана. Это очень позитивный фактор, способствующий, в частности, укреплению взаимного доверия, равно как и поставленные на очень прочную основу обмены по военной линии между нашими странами.
— Считает ли российская сторона нужным спешить с решением проблемы мирного договора и территориального вопроса?
— Конечно, было бы неплохо, если бы ускорение шло достаточно быстрыми темпами, но для этого нужно на взаимной основе прилагать очень серьезные усилия. Масштаб же задач, которые перед нами стоят, все-таки достаточно серьезен. Я полагал бы, что — и это, собственно говоря, точка зрения российской стороны, для создания новой атмосферы российско-японских отношений, в которой легче бы было искать ответы на сложные вопросы и выходить на взаимоприемлемые решения, которые бы устроили народы наших стран и были бы ими поддержаны, так вот, для создания такой атмосферы предстоит еще пройти серьезный путь. И треков здесь несколько.
Прежде всего, речь идет о том, что мы ожидаем, что Япония, как и все другие члены международного сообщества, признает в полном объеме итоги Второй мировой войны, включая суверенитет России над Южными Курилами: те самые итоги войны, которые зафиксированы в Уставе ООН как не подлежащие пересмотру.
Есть и такая важная тема как снятие российских озабоченностей в сфере безопасности, поскольку очевидные вызовы для нашей безопасности проистекают из американо-японского военно-политического союза, функционирующего, как известно, у наших дальневосточных границ, и имеющего глобальное измерение.
Наконец, как я уже отметил выше, очень много предстоит сделать для дальнейшего поступательного развития наших торгово-экономических, научно-технологических, образовательных, культурных, гуманитарных связей. То есть всего того, что составляет живую ткань межгосударственных отношений, межстрановых отношений. Так что впереди есть достаточно много работы. Конечно, хотелось бы сделать ее быстрее. Но не все от нас зависит.
— Вы уже затронули тему американской ПРО. Ранее Москва заявляла, что размещение в Японии американской ПРО сильно затруднит переговоры по мирному договору и потребует от российской стороны принятия ответных мер военно-технического характера. Остается ли эта позиция в силе, и будут ли Южные Курилы задействованы в военном ответе?
— Что касается военного ответа, то я рекомендовал бы вам обратиться к нашим военным экспертам. Я не могу рассуждать профессионально на такие темы. А, что касается политического аспекта, то хотел бы, прежде всего, сказать, что вопрос создания в Японии части азиатского сегмента американской глобальной ПРО — это только один из компонентов темы вызовов безопасности России, проистекающих из американо-японского союза. Проблема не только в этом, хотя и в этом тоже.
Соответственно, наша точка зрения относительно, скажем так, негативного воздействия подобного сотрудничества Японии и США на атмосферу российско-японских отношений — излагалась уже неоднократно и остается в силе.
— Нужен ли в принципе мирный договор с учетом того, что декларация 1956 года положила конец состоянию войны между двумя странами и открыла путь к установлению дипломатических отношений? В свое время предлагалось заключить с Японией Договор о дружбе и сотрудничестве и начать переговоры о демаркации и делимитации границ между двумя странами. Эта идея умерла?
— Что касается совместной Декларации 1956 года, то, да, вы правы, этот документ прекратил состояние войны между Россией и Японией, восстановил мир, добрососедские и дружественные отношения между двумя странами. И эта же Декларация содержит положение о том, что стороны продолжат переговоры по заключению мирного договора.
Соответственно, в свете положений той самой Декларации, о которой вы упомянули, мы и продолжаем переговоры с Японией по мирному договору. Но я готов согласиться с тезисом о том, что, поскольку жизнь не стоит на месте, и наши отношения с Японией сегодня — это развитые отношения двух стран-соседей, двух крупных величин в международных отношениях, конечно, они сегодня отличаются по своему содержанию, качеству, уровню от тех, которые существовали на момент прекращения состояния войны. И, на мой взгляд, конечно же, будущий мирный договор должен отражать эту тенденцию и определять долгосрочный вектор развития российско-японских отношений на путях формирования и укрепления подлинного партнерства и добрососедства.
— Через некоторое время после визита в Москву премьер-министр Японии заявил, что позиция Японии остается неизменной, и она будет добиваться суверенитета над всеми четырьмя островами Южной Курильской гряды. Не является ли это свидетельством некоторого ужесточения первоначальной позиции С.Абэ, согласившегося ранее на решение проблемы на основе Декларации 1956 года, предусматривавшей передачу Токио наименьшего острова Шикотан и гряды необитаемых островов Хабомаи?
— Я еще раз подчеркиваю, что японская сторона никогда, по крайней мере, до сих пор, не дезавуировала сингапурские договоренности, которые сводятся к тому, чтобы выстраивать и ускорить переговоры по мирному договору на основе совместной Декларации СССР и Японии 1956 года. Я исхожу из того, что эта договоренность остается в силе, и российская дипломатия сегодня работает над тем, чтобы эту договоренность реализовывать.
А Декларация, помимо прочего, как известно, предусматривает, что между сторонами восстанавливаются добрососедские и дружественные отношения. Поэтому, так сказать, при всем позитивном нашем восприятии тех поступательных тенденций, которые благодаря усилиям обеих сторон сегодня так заметны в наших отношениях, мы, тем не менее, не можем не говорить о том, что, скажем, участие Японии в инициированных Соединенными Штатами так называемых санкциях против России не отвечает положениям Декларации 1956 года о дружбе и добрососедстве.
— Некоторые эксперты считают, что Абэ, посещая Россию и поддерживая частые контакты с российским руководством, нарушает солидарность с США и Западом и фактически выходит из санкционного режима в отношении РФ. Так ли это, на ваш взгляд?
— Если я услышу официальное заявление о выходе Японии из санкций, я буду первым, кто для «Интерфакса» это прокомментирует. Пока я заявлений о выходе Японии из санкций не слышал. Вообще же мы имеем дело с Японией как с суверенным независимым государством, принимающим самостоятельные решения, а уж вопросы отношений Японии с США и другими странами так называемой «семерки» — это дело самой Японии, и я как посол не считаю себя вправе эти вопросы комментировать.
Могу лишь добавить, что дело снятия санкций — это задача тех, кто их вводил. Россия не ставит этот вопрос в контактах с теми странами, которые, видимо, все-таки не устояв под американским давлением, к таким санкциям присоединились. Это их дело. Мы лишь констатируем, что санкции наносят ущерб далеко не только тем, на кого они направлены, а и тем, кто их вводил. Поэтому тем, кто их вводил, надо задуматься, хотят они нести дальше потери или нет.
Что касается отношений с Японией, то мы их развиваем в той мере, в какой это удобно и выгодно обеим сторонам. В целом в отношениях картина у нас сегодня позитивная. Конечно, мы можем сделать гораздо больше — я уже выше вам говорил о том, что у нас огромный неиспользованный потенциал, и использованию этого потенциала санкции, конечно, не помогают.
— Картина позитивная, но президент РФ Владимир Путин говорил, что Россия и Япония еще далеки от партнерских отношений. Что Токио надо сделать для того, чтобы мы относились к Японии как к партнеру?
— Совершенно верно, и выход на подлинное партнерство нам ещё только предстоит. Я не хотел бы диктовать Японии, что им нужно делать — это независимое государство, которое, я так полагаю, знает, что ему делать. Я лишь могу сказать, что мы видим такое движение к российско-японскому партнерству через признание нашими японскими партнерами итогов Второй мировой войны, через снятие озабоченностей в сфере безопасности, через широкое сотрудничество на международной арене, в решении актуальных международных проблем.
Здесь у нас есть тоже хорошие наработки на антинаркотическом и антитеррористическом треках. Мы с японскими партнерами прилагаем совместные усилия по усилению потенциала антинаркотических служб Афганистана и ряда стран Центральной Азии — это очень продуктивная и результативная совместная работа. Я считаю, что и мы, и японская сторона, и Афганистан имеют все основания испытывать удовлетворение. Эта работа идет в сотрудничестве с управлением ООН по наркотикам и преступности. Это важный международный большой проект.
Но можно сделать больше, и мы рассчитываем на поддержку со стороны наших японских партнеров по таким важным российским инициативам, как ответственное поведение государств в киберпространстве, как предотвращение гонки вооружений в космосе, как борьба с героизацией нацизма. Здесь пока еще у нас есть резервы в плане того, чтобы Япония нас поддержала.
И, наконец, как я уже упоминал, неотъемлемая, на наш взгляд, составляющая движения к партнерству — это налаживание более масштабных, более глубоких связей в области экономики, науки, технологий, образовании, культуры и спорта, гуманитарных связей, туристических обменов, где мы поставили цель на ближайшие годы — довести их до 400 тыс. человек. А для этого, на мой взгляд, нужна, конечно же, серьезная либерализация визовых режимов — за что мы так же ратуем в контактах с нашими японскими партнерами.
— Москва в качестве непреложного предварительного условия для продолжения диалога по мирному договору выдвигает требование признания российского суверенитета над всеми четырьмя островами Южной Курильской гряды. Но означает ли это, что российский суверенитет — это величина постоянная, или все же в ходе переговоров Россия может поступиться суверенитетом в пользу Японии, по меньшей мере, над двумя островами, упомянутыми в декларации?
— Россия не выдвигает предварительных условий.
Когда мы говорим о необходимости признания Японией итогов Второй мировой войны, мы имеем в виду, что таковое признание — это непреложный фактор современной международной жизни, это неотъемлемая часть современных международных отношений, поскольку итоги войны закреплены в международном праве, прежде всего в Уставе ООН, и не подлежат пересмотру. Это не есть какой-то ультиматум кому бы то ни было, вот в данном случае японской стороне. Это всего лишь абсолютно логичное и естественное признание существующих реальностей. Об этом идет речь.
А что касается суверенитета России над островами, то эта тема, равно как и тема передачи островов, на переговорах с Японией не обсуждается.
— Есть ли подвижки в поиске компромисса по правовому режиму совместной хозяйственной деятельности на Южных Курилах?
— Диалог идет, и надеюсь, что он выведет на позитивные результаты. Вы знаете, что стороны сформулировали уже общее видение относительно того, в каких сферах они могли бы развивать совместную хозяйственную деятельность на южных Курильских островах. Это и туризм, это и ветроэнергетика, и утилизация отходов, и тепличное выведение овощей и фруктов, это и разведение морских живых ресурсов, морепродуктов, рыборазведение.
В то же время мы исходим из того, что, по большому счету, действующее российское законодательство предоставляет иностранным предпринимателям все возможности для эффективной бизнес-деятельности в любой точке российской территории. А тем более, если речь идет о Курилах, то это еще и льготы, вытекающие из статуса земель как территории опережающего развития.
Японии очень хорошо известно, что в последние годы Россия добилась существенного прогресса в улучшении инвестиционного климата, что проявилось в продвижении нашей страны на 31-е место — только в прошлом году на 4 позиции, — с 35-го на 31-е место в рейтинге Doing Business, формируемом Всемирным банком. Так что я очень рассчитываю, что наши японские партнеры все-таки обратят на это внимание.
