Подписание Портсмутского договора в 1905 году перекроило не только политическую карту Восточной Азии, но и внесло принципиальные изменения в международное положение. Создалась новая конфигурация, при которой вчерашние враги вынуждены были искать пути не просто к сотрудничеству, а даже к союзу. Вчерашние друзья с большим беспокойством изучали последствия только что закончившейся войны в Маньчжурии и были далеко от восторга по поводу победы их союзницы − Японии.
Россия очень болезненно переживала уроки позорного поражения и целиком погрязла в разворачивающемся революционном хаосе. Извечный вопрос «Кто виноват и что делать?» оставался без ответа.
Страна Восходящего солнца застыла в нерешительности, не зная, что делать дальше: строить новые агрессивные планы или осваивать захваченное? Но расчёты на компенсацию военных расходов за счёт репараций рухнули и впереди ожидали серьёзные финансово-экономические проблемы.
Единственно, что было ясно − это необходимость как можно быстрее восстанавливать двусторонние отношениях между Петербургом и Токио.
В этих условиях в российских коридорах власти возникла кандидатура Георгия Петровича Бахметева (1847-1928) на роль посла в Токио.
«Нью-Йорк таймс» назвала его «одним из лучших русских дипломатов». Он был представителем родовитой дворянской династии. Но, рассказывая о его семье, нам придётся вернуться немного вспять. Дело в том, что Бахметевы оказались очень тесно связаны с …Хитрово, а новый посол Георгий Петрович занял своё кресло через девять лет после того, как его освободил Михаил Александрович, который был мужем его двоюродной сестры!
Вкратце напомню ту увлекательную историю, которая была поведана в одной из предыдущих глав.
В молодости Софье Андреевне (все называли ёё Софа) Бахметевой вскружил голову товарищ её брата Юрия (1823-1845), с которым они вместе служили в лейб-гвардии Преображенском полку, 19-летний прапорщик князь Григорий Николаевич Вяземский (1823-1882) − будущий полковник, автор оперы «Княгиня Острожская». Но из-за противодействия матери, которая считала его выбор неравным, так и не женился на Бахметевой. А ведь страстно уверял в любви и обещал добиться согласия родителей на брак. В мае он даже сделал Софе официальное предложение, но вскоре отказался от своих обещаний, несмотря на то, что девушка ждала ребёнка. Мать князя предприняла решительные шаги, чтобы склонить на свою сторону мнение света и дошла даже до императора.
Братья Софы − Юрий и Николай − в 1843-45гг предприняли попытки вызвать князя на дуэль, но ветреный ловелас несколько лет уклонялся. В конце концов, гвардейский поручик Юрий Бахметев, вернувшийся в мае 1845 года с войны на Кавказе, специально заехал в Пензенскую губернию за братом Николаем, с которым они вместе поехали в Москву, чтобы добиться дуэли. Юрий был намерен стреляться до смертельного конца.
Поединок состоялся 15 мая 1845 г. в подмосковном леске недалеко от села Петровское-Разумовское, Со второй пропытки Юрий был убит выстрелом в грудь на глазах брата, который был его секундантом. Началось следствие, и все участники были арестованы.
После этой истории Софа уехала рожать в родовое имение − в село Смольково (ныне в Мордовии ), где жил ещё один брат Пётр (1826-?). Он не был военным и служил в канцелярии саранского уездного предводителя дворянства сначала писарем 1 класса, а потом губернским секретарём. Пётр Андреевич дал девочке своё имя, тем самым удочерив её.
В 1848 году у него родился сын, которого назвали в честь погибшего дяди Юрием. Его мать Елизавета Алексеевна (Нечаева) − первая супруга П.А. − скончалась во время родов. Так Софа стала «осиротевшей». Её «биологическая» мать вышла замуж за блестящего конногвардейца ротмистра (впоследствии полковника) Льва Фёдоровича Миллера (1820-1888) − друга погибшего брата. Князь женился на красавице графине Прасковье Толстой (1822-1867), но счастье в браке не нашёл, потому как супруга сошла с ума.
У Юрия вскоре родилась родная сестра, которую отец тоже назвал Софией. Объясняя своё решение, он сказал, что если Бог пошлёт ему двенадцать дочерей, он их всех назовёт Софиями. Но в дальнейшем такая решимость родителя не нашла своего подтверждения по простой причине: больше дочек не было.
Но превратности судьбы проявились в другом: «первая» София Петровна вышла замуж за поэта и дипломата − нашего старого знакомого Михаила Александровича Хитрово. Так вот, его мать и отец невесты, бросивший во время беременности её мать и убивший на дуэли её дядю были…единородными детьми князя Николая Григорьевича Вяземского от разных браков.
После окончания Оксфордского университета и службы с 1874 г. в российском МИД Ю.П.Бахметев стал 2−м секретарем в российской миссии в Вашингтоне.
Там он познакомился и женился на Мэри Бил (Mary Beale) − дочери Эдварда Фицджеральда Била (1822-1893), − прославленного генерала − героя войны с Мексикой, успешного дипломата − посла в Вене, преуспевающего коннозаводчика и предпринимателя.
После США Ю.Бахметева назначили во Францию, откуда он поехал в 1897 г. в Софию посланником. Когда в апреле 1901 года на одной из площадей Софии состоялась церемония закладки памятника «царю-освободителю» Александру II в связи с 30-летием Апрельского восстания, свергнувшего 500-летнее турецкое иго, после ее окончания демонстранты с факелами в руках двинулись к дому Бахметева, чтобы приветствовать его − представителя России.
25 октября 1905 года Г.П.Бахметев был принят царём, который объявил ему о назначении в Токио первым послом после восстановления дипломатических отношений.
После аудиенции у царя в январе нового 1906 года Бахметев вернулся в Болгарию, чтобы попрощаться и сдать дела. В Вене по пути в Софию он посетил Макино Нобуаки (1861-1949), японского посла в Австро-Венгрии, который был назначен на пост японского посланника в России и уже получил агреман. Об их беседе 12 января 1906 года Макино написал в телеграмме, отправленной в Токио.
«Перед отъездом меня принял царь, − сообщил мне Бахметев, − и поручил передать от него лично самые лучшие пожелания японскому императору. У него самые приятные воспоминания о радушном приеме и внимании, которое оказал ему император пятнадцать лет назад во время путешествия в Японию. «Нам нужно добиваться установления прочной дружбы, − сказал царь, − и чувств братства между двумя империями. В прошедшей войне успех был на стороне Японии, но неважно, кто победил или проиграл, главное − обе стороны воевали достойно, как на дуэли, каким бы ни был результат, обе стороны сохранили свое достоинство». От себя Бахметев добавил: «Не следует считать, что война может быть препятствием к восстановлению отношений дружбы. Несмотря на бывшие войны с Францией Россия сейчас ее союзник. В истории много примеров, когда враги быстро становились друзьями. На своем посту в Токио он будет добиваться этого, − заверил Бахметев.»
Российский посланник передал слова министра иностранных дел Ламсдорфа, адресованные Макино: «По приезде в Петербург будущего посланника ждет самый радушный прием».
Макино уже упаковывал чемоданы, чтобы ехать в Петербург, но внезапно от Комура пришло указание прибыть без промедления в Токио и его же сообщение, что средства на оплату дорожных расходов уже переведены .
О замене кандидатуры посланника Комура телеграфировал поверенному Японии в США Хиоки для передачи через госдепартамент США в Петербург. Вашингтон играл роль посредника в годы войны, и продолжал это делать до восстановления дипотношений. Хотя назначение уже состоялось и даже получено согласие Петербурга, «особые обстоятельства» требуют присутствия Макино в Токио, объяснял Комура. Он также просил передать в Петербург, что замена вызвана исключительно внутренними обстоятельствами, и новый посланник, кандидатура которого активно подыскивается, будет назначен в ближайшее же время.
Замена была действительно вызвана внутренними причинами. В эти дни шла перетряска всех министерств и ведомств. В частности, для Комура, как министра иностранных дел, эта телеграмма была последней. В тот день 7 января 1906 года он покинул свой пост. Не только он один, в отставку ушел весь кабинет во главе с премьер-министром Кацура (1848-1913) − кабинет, как его назвали, «военной победы и дипломатического поражения».
Новый кабинет министров возглавил Сайондзи Киммоти (1849-1940). В нем Макино прочили на пост министра образования. В МИД Японии началась волна новых назначений. Внешнеполитическое министерство в новом кабинете возглавил Като Такааки (1860-1926). И в первый же день выхода на работу, 8 января 1906 года он, прежде всего, решил вопрос о новом посланнике в Петербург. Кандидатура была определена раньше, и он просто выполнял уже принятое решение.
Телеграмма за его подписью ушла в Париж, японскому посланнику Мотоно (1862-1918).
В ней не было приказа − Като деликатно спрашивал, каким будет отношение Мотоно, если правительство направит его посланником в Россию, но добавил слова о важности этого поста: «предстоит заключить целый ряд соглашений и договоров, вытекающих из Портсмутского мирного договора». Ответ Мотоно последовал незамедлительно: «Готов выполнить Вашу просьбу».
В Петербурге он пробыл десять (!) лет и с его именем связан большой прогресс российско-японских отношений, которые приняли едва ли не союзнический характер. В 1916 г он вернётся в Токио и займёт пост министра иностранных дел. Именно в этом качестве он будет настаивать на интервенции в Сибирь после прихода к власти правительства Ленина.
Но это случится много позже. А пока что прибытие Г.П.Бахметева в Токио совпало по времени с началом в январе 1907 года интенсивных переговоров по заключению русско-японской конвенции.
19 января 1907 г. Мотоно сообщил в Токио о своей беседе с английским послом Артуром Никольсоном (1849-1928). Тот конфиденциально сообщил ему, что практически завершаются переговоры по заключению российско-английской конвенции. Однако возникла неожиданная проблема. Министр иностранных дел А.П.Извольский дал понять англичанам, что без прочного мира с их союзницей Японией, который гарантировал бы России безопасность ее границ на Дальнем Востоке, любое соглашение с Англией становится «бесполезным», и поэтому необходимо, чтобы его заключению предшествовало соглашение с Токио.
Следует отметить, что активным сторонником развития двусторонних отношений был тогда и министр иностранных дел Хаяси Тадасу (1850-1913), который говорил: «Если исходить из того, что самой насущной задачей японской внешней политики является «укрепление национальной мощи», необходимой «для сохранения мира на Дальнем Востоке», то следует «доброжелательно» и внимательно изучить предложение о таком соглашении, если оно поступит от России».
Вопросов для новой конвенции было достаточно, поскольку статьи Портсмутского мирного договора, сформулированные в самых общих чертах, требовали конкретизации. Это были вопросы торговли и рыболовства, стыковки железных дорог в Маньчжурии − КВЖД и ЮМЖД, наконец, самое важное − общеполитическое соглашение, чтобы обезопаситься от любых попыток реванша с обеих сторон
Так получилось, что основная часть переговоров проходила в Петербурге и основными участниками их были И.П.Извольский и И.Мотоно. Но, естественно, никак нельзя преуменьшать роль российского представительства в Токио и лично посла, которые, говоря современным языком, вносили свой вклад «он-лайн».
4 февраля Мотоно встретился с Извольским для обсуждения стыковки железных дорог. Это послужило началом переговоров для заключения конвенции, которые длились почти полгода. После этого в Токио полетела депеша, в которой сообщалось, что русский министр считает важным не только снять вопросы, оставшиеся после подписания мирного договора, но и заложить новый фундамент «истинной дружбы на вечные времена». Извольский очень хочет этого, и доказательством служило решение о досрочном выводе русских войск из Северной Маньчжурии. Поддержанное его коллегами по кабинету министров оно было одобрено царем. Несмотря на сопротивление русских шовинистов, курс России отныне в том, чтобы обеспечить себе мир и процветание, установив отношения дружбы с Японией на Востоке, и примирившись с Англией в Европе.
По сообщению Мотоно, Извольский был очень откровенен: «Если Япония гарантирует неприкосновенность русских территорий на Дальнем Востоке, а именно северной части Сахалина и всего тихоокеанского побережья, то и Россия не станет пытаться в будущем силой вернуть себе все, что Япония получила с помощью войны. Разумеется, такая договоренность должна быть оформлена юридически в виде особого соглашения».
11 марта Мотоно вручил Извольскому японский проект соглашения и две ноты − одну по поводу изменений в тексте соглашения, другую насчет мореходства по Сунгари. Русский министр быстро пробежал глазами все документы и заявил, что на первый взгляд нет возражений против японских дополнений и изменений, однако уже сейчас ясно, что определенные статьи японского варианта должны быть секретными. Из дальнейшего разговора стало более ясным, какие именно.
Он согласен с тем, как в японском варианте звучала тема Маньчжурии, но высказался за перевод ее в секретную часть. По его мнению, следовало также договориться насчет толкования Статьи 7 Портсмутского договора, которая обязывала обе стороны эксплуатировать «принадлежащие им в Маньчжурии железные дороги исключительно в целях коммерческих и промышленных, но никоим образом не в целях стратегических».
Дальнейший ход переговоров показал, что в обеих столицах созрели условия для установления добрососедских отношений, основанных на доверии. Конвенция зафиксировала статус-кво, сложившийся после войны и, по мнению К.Саркисова, определила сотрудничество двух стран как стратегию на перспективу. Это было начало пути к реальному союзу. В этом смысле конвенция стала важной вехой на этой дороге длиною в девять лет.
30 июля 1907 года И.Извольский и И. Мотоно подписали Конвенцию к общему удовлетворению обоих правительств. Однако, мнение японской общественности было совсем иным. По единодушному мнению, этот документ зафиксировал несоразмерно большие уступки, которые сделала Япония. Впоследствии министр Хаяси оправдывался тем, что Конвенция лишь обнажила те просчёты, которые были допущены в Портсмутском договоре. В Токио вспыхнули беспорядки. Описывая митинг протеста в парке Хибия в центре японской столицы, российская пресса писала: «Участники состоявшегося сегодня митинга протестовали против условий мирного договора, напали на редакцию правительственного органа „Кокумин“ и произвели буйство в других местах. Несколько человек ранено, несколько убито».
Естественно, пришлось перенести на осень торжества по случаю подписания Конвенции.
Они состоялись в здании российской миссии в Касумигасэки 6 октября 1907 года. Собралась политическая и военная элита страны: все три маршала − Ямагата, Ояма и Кацура, а также начальник Генерального Штаба императорского флота адмирал Того Хэйхатиро, три министра −Тэраути (армии), Сайто (флота) и Танака (Двора). Из гэнро был еще и Иноуэ Каору. Были оба заместителя министра иностранных дел − хорошо знакомый россиянам Ханабуса Ёситада и Тинда Сутэми. Последний пока еще малоизвестен, но будучи потом послом в США, он встретится с хозяином нынешнего приема Бахметевым, в ту пору российским послом в американской столице. [«Асахи»].
Правда, другой «кит» японских СМИ − газета «Иомиури» не без сарказма заметила: «Мы все собрались сегодня, чтобы отметить важное радостное событие, которое можно назвать историческим…» − звучало в тот вечер. Маршал Ямагата с бокалом в руке провозглашал тост, приветствуя присутствующих, среди которых по непонятной причине не было главных «виновников» торжества – премьер-министра Сайондзи и министра иностранных дел Хаяси».
Свою миссию посла в Токио Георгий Петрович нес недолго. В 1908 году он вернулся домой, а спустя три года, к большой радости супруги получил назначение послом в США. В истории отечественной дипломатической службы это был не первый и далеко не последний случай, когда руководитель представительства в Токио потом переезжает в Вашингтон.
Г.П.Бахметев пробыл послом в США с 1911 по 1917 годы. Главной заботой и главной заслугой его была деятельность, направленная на организацию снабжения русской армии. Он предлагал ещё в 1914 году создать в Вашингтоне Исполком для организации военных заказов в США. Однако до конца года ответа из Петербурга еще не получил. Ю.Бахметев же считал, что с этим надо торопиться, ибо в США потекли заказы из многих государств, не только воюющих и нейтральных. Размещение же российских заказов требовало знания рынка, различных отраслей промышленности, тем более, что ряд американских фирм предлагали льготные условия платежа.
Всё-таки ему удалось создать временную комиссию в Нью-Йорке, состоявшую из военного и торгового агентов, секретаря Генконсульства и морского атташе, для закупки различных товаров,. Но всё упиралось в нехватку финансовых средств, о чём посол регулярно информировал центр.
С течением времени, России удалось разместить заказы по артиллерийской части на заводе DuPont. О вышеуказанных заказах доносил штаб-офицер для поручений российского Главного артиллерийского управления. Более того, 31 марта 1915 г. он сообщил, что «американская химическая компания DuPont приняла заказ винтовочного пороха на 1916 год в количестве 5 млн английских фунтов».
Наряду с поисками предприятий, которые могли бы выполнить срочные заказы для русской армии и флота, правительство пыталось найти и закупать готовые партии винтовок, снарядов и другие виды вооружения и боеприпасов. Однако эти попытки не дали существенных результатов. Одной из причин заключалась в том, что все заказы шли не напрямую в США, а через Великобританию.
В это время поползли слухи о сепаратной сделке России с Германией. Последняя на сей счет начала дипломатическое зондирование. При этом Берлин использовал датского и шведского королей. Николай II получил три письма, в которых сообщалось, что Вильгельм II готов заключить мир.
В США на это отреагировали незамедлительно. Начальник артиллерии США генерал Уильям Крозье сообщил доверительно Ю.П. Бахметеву, что, если произойдет сговор с Германией, то русским нечего опасаться сокращения поставок военных материалов, напротив, он убежден, что производство американских заводов удвоится и России будет легче, чем теперь, получать орудия, снаряды и т.д.. Но посол понял, что это был блеф, о чём и предупредил центр.
В феврале 1917 года в России свершилась революция, и царь Николай П отрёкся от престола.
Впрочем, ни в одном документе, исходящем из вновь образованного министерства иностранных дел, даже после того как в сентябре 1917 г. Временное правительство провозгласило республику для «устранения внешней неопределённости русского государственного строя», термин «республика» по отношению к России нигде и никогда не употребляли. Все нововведение в наименовании правительства в официальных дипломатических актах заключалось в том, что вместо «Gouvernement Imperial» писали «Gouvernement Proviso-ire» и вообще слова «империя», «императорский» из всей как внутригосударственной, так и чисто дипломатической переписки исчезли в силу специального распоряжения Временного правительства, циркулярно сообщённого во все наши посольства и миссии за границей. Все официальные бланки с надписью «императорский» были уничтожены и заменены новыми (например, раньше наши посольства официально назывались «российские императорские посольства и миссии», теперь они стали просто российскими посольствами и миссиями, и так во всём).
Немного переждав, чтобы изучить создавшуюся обстановку, Ю.Бахметев направляет телеграмму Временному правительству, в которой сообщает, что он оставался на своём посту, поскольку считал это своим долгом по отношению к императору, который отрекся с условием, что Временное правительство незамедлительно созовет Учредительное собрание для решения вопроса о форме правления Россией. Считая, что получивший свободу народ призовёт обратно царя, он оставался на своём посту. Но теперь, когда Временное правительство выдумывает одну причину за другой, чтобы отсрочить созыв Учредительного собрания, готовя Россию к республиканскому правлению, он не желает участвовать впредь в этом обмане и подает в отставку.
Возможно, что именно это обстоятельство было истинной причиной для добровольной отставки. Но высказывалась и другая. Дело в том, что министром иностранных дел Временного правительства был назначен П.Н.Милюков (1859-1943) − либеральный политический деятель, историк и публицист, лидер Конституционно-демократической партии (кадетов).
В 1887 году он был профессором в Софийском университете, когда российским послом в Болгарии прибыл Г.П.Бахметев. Первое, что он сделал на новом месте − добился, чтобы болгарские власти выслали П.Милюкова, известного своими либеральными взглядами, Правительство Болгарии исполнило это с большим удовольствием. Вполне возможно, что посол в США вовсе не хотел убедиться, страдает ли вновь назначенный министр плохой памятью, и решил опередить его.
13 апреля 1917 Временное правительство под председательством князя Георгия Львова (1861-1925) уволило посла России в США Г.П.Бахметева по его собственному желанию. Самое забавное, что 25 апреля на освободившееся таким образом место посла был назначен… Бахметев (1880-1951)!!! Правда, Борис Александрович. По этому поводу было много шуток и догадок, дескать министр в такой форме рассчитался со своим былым гонителем.
Так или иначе, но возникла путаница, во избежание которой новому послу в фамилию добавили «Ь» и он стал именоваться Бахметьев. Не берусь утверждать, насколько лишняя буква облегчила японцам или американцам различать этих дипломатов, поскольку в их алфавитах (тем более в «катакане») отсутствует такая буква.
Вкратце представим нового российского посла в США.
Борис Александрович Бахметев родился в Тифлисе в 1880 г. по одним данным, 1 мая, по другим, 20 июля. Происхождение его не вполне понятно. 25 ноября 1892 г. он был усыновлен инженером и предпринимателем Александром Павловичем Бахметевым, который дал приемному сыну хорошее домашнее образование.
Юный Б.Бахметев отправился в Петербург, где поступил в Институт инженеров путей сообщения, один из ведущих технических вузов столицы. С 1902 по 1904 г. он стажировался за границей, готовился к преподавательской деятельности в Петербургском Политехническом институте, открытом в 1899 г. по инициативе С.Ю.Витте и испытывавшем потребность в высококвалифицированных кадрах.
Вернувшись в Россию, Б. А. Бахметьев стал профессором Политехнического института, и в 1911 г. он защитил докторскую диссертацию. Все складывалось вполне благополучно для молодого учёного: успешная карьера, удачная женитьба, но рамки преподавательской деятельности были для него тесными. Б. А. Бахметев создал частную инженерную компанию, выполнявшую заказы крупных фирм, принимал участие в разработке крупных проектов, имевших важное практическое и хозяйственное значение. Среди них строительство гидроэлектростанций на Днепре и Волхове, планы по ирригации и орошению Средней Азии.
С началом Первой мировой войны Б. А. Бахметев стал активным деятелем Международного Красного Креста, а затем − членом Военно-Промышленного комитета и Закупочной комиссии, которая занималась организацией поставок армейского снаряжения из США и Англии. Здесь нашли применение и его обширные технические познания, и несомненные организаторские способности.
В феврале 1917 г. к власти в стране пришло Временное правительство. Б. А. Бахметев сразу же заявил о своей поддержке его и в скором времени стал товарищем министра торговли и промышленности. В его ведении находились два департамента: коммерческого и технического образования, портов и торгового флота. Он был увлечен своей работой, позволявшей ему участвовать в решении крупных и перспективных задач, участвовать в выработке экономического курса страны.
Однако на этой должности он пробыл всего два месяца. Министр иностранных дел Временного правительства П. Н. Милюков во время одной из деловых встреч предложил Б. А. Бахметеву отправиться за океан и возглавить российское посольство. При этом учитывалось и знание языка, и то обстоятельство, что Бахметьев посещал США, и то, что он обладал несомненными деловыми качествами.
Вновь назначенный посол с учётом военного времени отправился в США через Японию, затем в Сиэтл и поездом через всю страну в Вашингтон.
Российский дипломат Д. И. Абрикосов, служивший в Токио, вспоминал: «Нам было интересно, что за дипломата посылает Временное правительство представлять себя за границу. Бахметев показал себя умным и блестящим человеком, но сильно отличался от наших представлений о русском дипломате». С некоторым недоумением он добавил: «Бахметева сопровождало около пятидесяти человек представителей различных министерств с женами, секретарями и даже друзьями секретарей. У всех было очень высокое жалование, невозможное в царской России».
20 июня 1917 г. Борис Александрович в сопровождении большой группы лиц добрался до места назначения, а в его фамилии появился «мягкий знак». Начало дипломатической карьеры Б.БахметЬева было вполне успешным. Он установил связи в правительственных и деловых кругах страны, выполнял поручения правительства, с неизменным успехом выступал в различных аудиториях, даже в Конгрессе США. В ноябре 1917 г. он находился в Мемфисе и выступал с очередной речью, направленной на пропаганду военных усилий России, расширение и укрепление российско-американских связей, формирование положительного образа демократической России. И в это время пришло известие о перевороте в Петрограде. Дипломат сразу же сделал недвусмысленное заявление о своем несогласии с новой российской властью и о том, что она не отражает дух и настроение народа страны.
Дипломатическая карьера Б. А. Бахметева завершилась в 1922 г., когда на Раппальской конференции Советской России удалось добиться международного признания. Средства массовой информации и Конгресс США оказывали все растущее давление на Белый дом, требуя отставки посла, уже в течение пяти лет представлявшего несуществующее правительство. 30 июня 1922 г. Б. А. Бахметьев оставил свой пост.
Но уход в отставку не стал для Б. А. Бахметева катастрофой, и в историю он вошёл отнюдь не благодаря своей деятельности в качестве посла России в США.
Вместе с семьей он перебрался в Нью-Йорк и вернулся к инженерной деятельности, создав компанию по проектированию гидравлических систем. Кроме того, он возглавил предприятие по производству спичек, оказавшееся успешным и приносившее существенный доход. Наконец, Бахметьев стал профессором Колумбийского университета, преподавал гидравлику. Он издал несколько значительных научных работ, стал членом многих научных объединений и получил престижные награды в области прикладных исследований. Человек незаурядных способностей и большой культуры, блестящий оратор и успешный дипломат, Б. А. Бахметьев проявил себя и в качестве решительного, удачливого предпринимателя, способного уловить дух времени, и выдающегося исследователя.
Однако особый интерес для нас представляет то обстоятельство, что он стал одним из самых видных деятелей российской эмиграции в Америке, и это случилось, прежде всего, благодаря той обширной и разносторонней поддержке, которую он оказывал многочисленным россиянам, как и тем, кто оказался за океаном, так и тем, кто остался в Европе.
Еще будучи послом, Б. А. Бахметев использовал свое влияние, чтобы помочь перебраться в США русским ученым В. К. Зворыкину, И. И. Сикорскому и О.Л.Струве. После окончания Гражданской войны поток беженцев в США увеличился. Многие из них нуждались в поддержке.
В 1936 г. Б. А. Бахметев создал свой Гуманитарный фонд, ставший в его руках главным инструментом оказания помощи нуждающимся, поддержки культурных и научных организаций русскоязычной эмиграции. Финансовую базу фонда составили поступления от доходов спичечного производства. Среди лиц, получивших поддержку фонда в первые же годы его существования, были писатели, историки, философы, общественные, политические и военные деятели: П. Б. Струве, Г. В. Вернадский, А.В.Флоровский, А. И. Юденич, А. Ф. Керенский, И. А. Бунин и Б. К. Зайцев. Финансовая поддержка фонда помогала существовать целому ряду эмигрантских организаций, таких, как Толстовский фонд, Русская академическая группа в США, Литфонд, Владимирская православная семинария, Ассоциация русских адвокатов.
Б. А. Бахметев не участвовал в политической жизни русской общины, держался в стороне от горячих дискуссий и наивных мечтаний о свержении в ближайшем будущем советского строя. Вместе с тем с высоты прожитых лет, богатого и разнообразного опыта ученого, профессора, предпринимателя и дипломата он полагал, что ему есть чем поделиться. Об этом свидетельствует надиктованная им машинопись воспоминаний объемом свыше шестисот страниц, сохранившаяся в его архиве.
Потребность в подведении итогов, стремление высказаться привели в 1942 г. к созданию в Нью-Йорке «Нового журнала», продолжающего выходить и в наши дни. Замысел его создания возник у М. А. Алданова и М. О. Цетлина при поддержке И. А. Бунина. Перед журналом с самого начала стояли две задачи: сохранение культурного наследия русской эмиграции как части русской культуры и сплочение русскоязычной диаспоры на основе принадлежности к русской культуре.
Железный занавес, разделивший Европу, лишил русскоязычную эмиграцию крупнейшего собрания документальных источников, связанных с историей Гражданской войны и Белого движения, российской культурой. Речь идет о Российском заграничном историческом архиве (РЗИА), созданном в Праге в 1923 г. и действовавшем до 1945 г., когда его основные фонды были переданы в дар Советскому Союзу чехословацким правительством. Обширные коллекции периодики, хранившиеся в архиве, не представили интереса для советских представителей. Они остались в Чехословакии и в наши дни находятся в Славянской библиотеке в Праге. Практически с момента создания РЗИА над формированием этих коллекций работал Л. Ф. Магеровский (1896-1996), ставший в дальнейшем одним из основателей и многолетним куратором Бахметьевского архива.
По иронии судьбы лидер кадетской партии, историк и публицист П. Н.Милюков в эмиграции стал одним из авторитетных политических деятелей, и его фонд вошёл в Бахметьевский архив. Он насчитывает более четырех тысяч единиц хранения, в том числе письма В. Д. Набокова, первого президента Чехословацкой республики Т. Г. Масарика, художника Н. К. Рериха, одного из основоположников сионистского движения В. Е. Жаботинского. Особый интерес представляют документы, связанные с деятельностью Третьей Государственной думы (1907 — 1912) и изданием газеты «Последние новости» в Париже (1921 — 1940), воспоминания и дневники П. Н. Милюкова периода Гражданской войны и эмиграции.
В Бахметьевском архиве хранится собрание Г. Н. фон Мекк (1861 — 1974). Это внучка Н. Ф. фон Мекк, имя которой осталось в русской истории рядом с именем П.И.Чайковского, и внучатая племянница композитора.
Большая часть собрания − это обширная автобиография Г. Н. фон Мекк (660 страниц), доведенная до конца Второй мировой войны. Ее отец был расстрелян в 1929 г в ГУЛАГе, она тоже была арестована и заключена в лагерь, затем последовала сибирская ссылка. После освобождения ей удалось перебраться в Англию, где она и закончила свои дни. Одна из первых женщин-автомобилисток в России, она признавалась, что у нее в жизни были две подлинные страсти: автомобили и музыка. В ее собрании хранятся осуществленные ею переводы на английский язык 681 письма П. И. Чайковского, которые были опубликованы в Англии.
Борис Бахметьев умер 21 июля 1951 года в Брукфилде, штат Коннектикут, от сердечного приступа. Его имя носит созданный им Фонд.
А какова же судьба Г.П.Бахметева, с которым мы расстались 13 апреля 1917 года после его увольнения с поста посла России в США. В 1920 году он вместе с супругой переехал во Францию, где и скончался в Париже 29 августа 1928 года.
Его заслуги на дипломатическом поприще были отмечены пятью орденами Российской империи и наградами двенадцати (!) стран, в том числе и японским орденом Восходящего солнца первой степени. Но Юрий Петрович остался в памяти не только известным русским дипломатом. Заядлые библиофилы и коллекционеры старинных изданий, возможно, знают небольшую книжечку, выпущенную в Санкт-Петербурге в типографии С.С.Стасюлевича (Васильевский остров д.2) в 1885 году. На её обложке напечатано «После заседания» Комедия в одном действии Г.П.Бахметева».
Будем откровенны: эта забавная «штучка» не поколебала славу гоголевского «Ревизора», вышедшего на полвека раньше, но шутливая история про двух пьяниц-чинуш выявила безусловно литературный талант автора.
А в заключение ещё об одном парадоксе истории.
10 февраля 2023 года по случаю Дня дипломатического работника сотрудники Российского посольства во Франции на столичном кладбище Батиньоль возложили цветы к могилам российских дипломатов Д.А.Нелидова, М.Н.Гирса, П.Н.Милюкова и Ю.П.Бахметьева. Так упокоились рядом Юрий Петрович и Павел Николаевич — непримиримые противники, любившие Россию и очень много для неё сделавшие.
