И.В. Крайнова
Узнав, когда в московском театре «АпАРТЕ» покажут спектакль «Журавль», я засобиралась в столицу.
…начали с тануки
Спектакль идет редко, в нем занята японская актриса Томоми Орита. Много слышала об этом поэтичном зрелище со щемящими нотками света и печали. Ведь там не только звучит неповторимый голос бамбуковой флейты сяхукати, но и грациозно танцует, поет тоненьким голоском, любит, тоскует, радуется своей любви изящная как статуэтка Цуру – героиня японских легенд.
Заранее заказала и экскурсию по экспозиции искусства Японии в музее Востока. Была там всего раз, пытаясь объять необъятное – осмотреть всю экспозицию. Теперь разумно остановилась только на Японии. А поскольку нынче в России Год Японии, то в Москве много чего происходит. Незадолго до моего приезда открылись сразу две выставки, посвященные Стране восходящего солнца. А тут и мои дети, не сговариваясь, пригласили пообедать именно в японском ресторанчике, где большие круглые камни за стеклами витрины, перегородки между столиками из широкого бамбука, и даже такая милая подробность, как мелкие камешки-подставки для палочек хаси… Все выглядело так по-японски. Как тут было не заказать блюдо с названием тануки когасэ, отсылающее в богатый мир мифологии страны. Тануки – традиционные японские звери-оборотни, но без негатива, они символизируют счастье и благополучие. Тануки (енотовидные собаки) обычно изображаются этакими добрячками с брюшком. И роллы с опаленным лососем, угрем и мягким сыром были очень даже симпатичны. Так началась моя «японская неделя».
На другой день я отправилась на Красную площадь – японская экспозиция открылась в Историческом музее. Выставка «Очарование Японии» из собрания музея и коллекции А.Г. Егорова содержит более 100 образцов декоративно–прикладного искусства XVII–XX вв., причем почти все экспонируется впервые. Для экспозиции отобрали лучшие образцы изделий художественных ремесел японских мастеров, которые в 1873 году восторгали европейцев на Всемирной выставке в Вене. Настоящим раритетом считается внушительных размеров лаковый сундук Корнелиса ван дер Лейна XVII века со сценами японских классических произведений. Принадлежал генерал-губернатору голландской Ост-Индии. В мире только несколько подобных вещей. Например, сундук кардинала Мазарини в музее Виктории и Альберта в Лондоне.
Японская коллекция музея представлена изделиями из фарфора и резной кости второй половины XIX века из частных собраний П.И Щукина и А.П. Бахрушина.
Чудесны, конечно, миниатюрные нэцкэ (высотой в 4–5 см), изображающие людей, животных, мифических существ. Их крепили к поясам-оби как брелки на шнурках – как «противовес» емкостям для ношения мелких предметов сагэмоно, которые крепились к другому концу шнура, продетого под пояс, например, коробочкам инро (карманов для вещей на кимоно не было).
Восхищают и окимоно — скульптурки для украшения интерьера, выполненные в манере японского «реализма». Мастера создавали целые сюжеты, ажурно вырезая кость, словно тонкую бумагу. Динамична, полна экспрессии сценка поединка…
Ее прокомментировала новая знакомая – девушка-волонтер из музея Востока Наташа Бакина: «Это Омори Хикосити, вассал сёгуна Асикага Такаудзи. Он переходил реку, встретил красавицу, которая попросила перенести ее на ту сторону. Посадил ее на плечи, нес-нес, глянул в воду, а там отражение ведьмы. Самурай не растерялся, скинул ее и зарубил на месте».
Искусство создания цветных эмалей японские мастера тоже довели до совершенства. На выставке они очень красивы. Глаз не оторвать от элегантной черной вазы с белыми, словно трепещущими лепестками хризантемы и бледно-зелеными листьями. В основе ее – медный сплав, ковка, эмаль перегородчатая, поливная, живописная.
…продолжили с сиси
День 7 марта был полностью японским. Сначала – экскурсии в музее Востока. К популярному японскому празднику Хина мацури (Праздник девочек) там открылась выставка «Праздник кукол».
Как пишут кураторы выставки, «особое искусство создания этих кукол, впитавшее в себя методы и приемы буддийской скульптуры, театральных масок, классической японской гравюры, делают их гораздо ближе к произведениям декоративно-прикладного искусства, чем к народному творчеству». Празднику более тысячи лет, предполагают, что он возник из мистического обряда пускания по реке бумажных кукол (нагаси-бина) и «сакральных игр в «дочки-матери», где дети переносили в свою игру церемонии и особенности придворного быта». Теперь это общенациональный праздник, в каждой семье, где есть девочка, устраивают кукольную выставку на ступенчатой подставке хинадан.
Шесть ступенек насчитывает лестница с роскошно одетыми куклами императорского двора на выставке «Праздник кукол». Отдельно за стеклами витрин – куклы, отнесенные к разделу укиё-нингё, они служили украшением дома не только на Хина мацури. Легендарные герои, популярные актеры, изящные танцовщицы, тигры, львы…
Упрощенная фигурка льва помещена и первой ступеньке хинадан. Как считают ученые, этот мифический зверь, скорей всего, пришел, в Японию из Китая через Корею, в VII- VIII веке нашей эры. Японский карасиси (собака-лев) сочетает элементы корейской кома-ину (собака) и китайского сиси (лев).
Гид в Музее Востока Наташа Бакина оказалась специалистом по кимоно. И помогла, наконец, разрешить спор, возникший еще на выставке «Самураи и красавицы» в Саратове. Лев или дракон с длинным зеленым хвостом нарисован на женском кимоно из коллекции Марины Голомидовой? Все же это собака-лев карасиси, защитник от злых духов. Хвост как бы распушен и кажется длинным.
…а закончили с цуру
Экскурсия по японский экспозиции рассчитана часа на полтора, но Наталья, увлеченная не меньше меня, подогретая вопросами и подлинным интересом, водила аж два с половиной часа. Я услышала немало интересного – о проникновении буддизма на Японские острова, о синтоизме, дзэн буддизме и «природоцентризме» мира, где человек стремится достичь гармонии, слиться с природой, будь то дерево или камень. О чисто японской культуре полутонов («луна, которая не за облаками, вульгарна»). О невероятной сложности церемониала чайной церемонии, в которой может быть использовано до трехсот чашек. О бумаге, которой устилали дорогу сёгуна к чайному домику. О «сосне, которую задевают плечом ». Сосны росли около садовой дорожки и цепляли за рукав; по легенде, проходящий к домику сёгун Асикага задел сосну, это был знак к смирению, как призыв: «Оставь мирское за пределами чайного сада, не спеши, выбрось все лишнее и ступай дальше в медитативном упоении». Теперь в саду нарочно сажают выступающие на дорожку деревья…
Самым редким экспонатам давались любопытные объяснения. Вот ширма с обезьянами конца XVII века: монохромная, лишенная декоративности. Одна из трактовок сюжета: обезьянки ассоциируются с земной суетой, что мешает нам увидеть истину. А она совсем рядом – луна дана в виде отражения, лунолики и сами обезьянки. Вот еще один раритет: средневековый деревянный Будда Амида. Дерево, резьба, лак, позолота. Или уникальная, сложнейшая инкрустация по бивню мамонта – техника утеряна.
…Кофейник и тазик для бритья выполнены по заказу европейцев и как бы не в японской эстетике (фарфор, металл, рельеф, роспись, позолота). Но изящно всё…Скульптура добродушного Дарумы – того самого монаха, который превратится потом в «фигурку желаний». Женское кимоно с очень своеобразным рисунком: ловля рыбы при помощи бакланов.
Не преминула Наталья рассказать о самом пышном экспонате коллекции — белом орле на фоне ширмы с бушующим морем. Подарок японского императора на коронацию последнего российского. Орел виртуозно собран более чем из полутора тысячи деталей, вырезанных из слоновой кости. Ни одна из них не повторяет другую!
…Завершился наш японский день в театре АпАРТе, где ожила одна из многочисленных легенд о женщине-журавле. Режиссер Елена Озерцова, большая поклонница страны духов, сплела прихотливый узор из сказаний и легенд о журавле, что превратился в прекрасную девушку и поселился в бедной хижине.
В Японии существует множество произведений о цуру-журавле, все они грустны и заканчиваются приблизительно так: «Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль. Курлычет, кружится над домами. Тяжело так летит»…
Надо ли говорить, что по пути в Саратов я читала изысканнейшую японскую прозу с тонким ароматом в самом названии – «Узорчатая парча» Тэру Миямото. Долго искала эту одну из самых японских книг. Мне повезло, я нашла ее в Москве. Еще один перевод названия – «Многоцветный ковер осенней листвы». Переписка двоих, еще довольно молодых людей, когда-то связанных узами брака, расставшихся из-за трагического происшествия. Огонь былого чувства еще тлеет под догорающими угольками очага, но уже не в силах вспыхнуть вновь и лишь слабо светится розовыми прожилками под пепельно-серым покровом разводящих их в разные стороны печалей жизни. Миямото – одни из самых ярких представителей «новой японский прозы». Его книги оставляют чудесное послевкусие.
Так, и не путешествуя на другой конец света, можно устроить себе «маленькую Японию». Погрузившись в ее литературу, поэзию, музыку, театр, пластическое искусство. В мир ее духов, символов, прелестной, неповторимой красоты.
Автор: Крайнова Ирина Викторовна
Фото с сайтов музеев и И. Крайновой
Саратовское отделение Общества «Россия-Япония»
