Черная страница Второй мировой: перемещение в лагеря 120 тыс. японцев стало самой масштабной депортацией в истории Америки
В глазах одних современников это выглядело как воздаяние за атаку императорской Японии на Перл-Харбор. Другие приветствовали депортацию как шаг в направлении «белой Америки». И лишь немногие — в их числе губернатор Колорадо — были открыто против. 80 лет назад, 19 февраля 1942 года, президент США Франклин Рузвельт подписал чрезвычайный указ №9066, расширивший полномочия военного министра. Тот наделялся правом менять географию страны, выделяя на ее территории зоны боевых действий, статус которых допускал принудительное переселение гражданских лиц. В марте-апреле 1942 года эта возможность реализовалась. В страхе перед возможной атакой японского флота выходцев из Страны восходящего солнца как потенциально неблагонадежных выселили из штатов Калифорния, Орегон, Вашингтон, Аляска. Временно перемещенных ждали военные бараки, запрет на передвижение, проверки лояльности, нищета. Когда в 1945 году японцы получили возможность вернуться, часто оказывалось, что их дома уже заняты.
Америка становится подозрительной
Интернирование (это слово обозначает взятие под стражу граждан иностранной воюющей державы либо приравненных к ним) затронуло приблизительно 120 тыс. японцев. По мрачной иронии около двух третей задержанных имели американский паспорт. У оставшейся трети за плечами была длительная история пребывания в Америке: в Новый Свет они перебрались до 1924 года. Этот рубеж разделил жизнь японской общины на до и после: тогда США по сути поставили под запрет любую миграцию из Азии, но отказались натурализовать тех, кто уже приехал. Исключение делалось только для детей, родившихся в Америке, так что к 1942 году японская община в США подошла распавшейся на части: «старики», говорившие по-японски, вели жизнь, близкую к традиционной. Их дети — нисей — перешли на английский и ощущали себя американцами, хотя некоторые (кибей) предпочли образование на родине. Как выяснилось позже, это различие ни на что не влияло: за всеми ними американское правительство вело негласное наблюдение.
Военные действия, развернутые Японией в Маньчжурии в 1931 году, подстегнули страх американцев. С этого времени спецслужбы начали составлять списки неблагонадежных японцев, подлежавших задержанию в случае резкого обострения отношений. С 1936 года во внутренней документации упоминались концлагеря: по приказу президента Рузвельта именно туда следовало переместить подозрительных. С 1939 года к планированию подключилось ФБР. Над Custodial Detention Index — полным списком нелояльных — американцы трудились в то же время, когда японцы разрабатывали атаку на Перл-Харбор.
Война начинается
Этот вероломный удар бывшей родины, усиленный впечатлением от произошедшего вслед за тем «инцидента в Ниихау», сыграл роковую роль в жизни японской общины. В день нападения на Перл-Харбор — 7 декабря 1941 года — его участник пилот Сигэнори Нисикаити совершил экстренную посадку на одном из Гавайских островов, который его командование считало необитаемым. На деле жители у острова были, но, отрезанные от коммуникаций, они не знали о начавшейся между США и Японией войне. К удивлению Сигэнори, среди местных нашлись и японцы. Когда правда о Перл-Харборе вскрылась и пилота задержали, движимые солидарностью, они освободили его силой, чтобы помочь бежать.
Новость об инциденте на Ниихау облетела Америку. В этом событии видели подтверждение давних страхов — доказательство нелояльности американских японцев, многие из которых даже не имели гражданства, и необходимости укрепить берег: заменить их на тихоокеанском побережье патриотически настроенными гражданами США.
Спустя десятилетия очевидно: основания затаить обиду на США у американских японцев имелись. Но какие выводы из этого следовали? Над тем же вопросом ломали голову и в Белом доме. В 1941 году по приказу президента Франклина Рузвельта две комиссии исследовали настроения японской общины и пришли к одному выводу. Первая, возглавленная Кёртисом Мансоном, сообщила властям, что, вопреки повсеместным подозрениям, у Америки «нет японской проблемы». Вторая, закончившая работу 7 ноября 1941 года, была даже более категорична: лояльность японцев ее участники оценили как «изумительную и даже экстраординарную». Ознакомленный с выводами социологов Рузвельт предпочел их проигнорировать. На этом настаивали военные — вскоре после Перл-Харбора они ожидали массированной атаки императорского флота Японии на американское побережье и призывали действовать.
В свое оправдание Рузвельт мог бы сослаться на давление Конгресса. 13 февраля 1942 года парламентарии из профильного подкомитета призвали Белый дом эвакуировать японцев со стратегически значимых территорий, выходящих к Тихому океану. 16 февраля президент поручил военному министру Генри Стимсону подготовить ответ конгрессменам. Им стало выдвижение на авансцену генерала Джона Девитта, известного своими непримиримыми антияпонскими настроениями. Под его руководством началось спешное переселение десятков тысяч человек — сначала во временные лагеря, затем в постоянные, а позже в зависимости от выявленной при опросах лояльности — в места заключения различных типов. Отношение к происходящему Девитт формулировал прямолинейно, ведь политической корректности тогда еще не существовало: «Япошка — всегда япошка», есть у него американский паспорт или нет.
Почему японцы?
В наши дни привычный в США подход — исследование расистской подоплеки в действиях Девитта. Помимо выходцев из Страны восходящего солнца подозрительность у властей США вызывали итальянцы и немцы, и все же их общины даже близко не подверглись столь оглушительному разгрому. Именно переселение японцев сопровождалось неблаговидной кампанией в СМИ, пример которой дает колонка газеты Los Angeles Times: «Змея все равно змея, и неважно, где именно она отложила яйцо. Так и американец японского происхождения, родившийся у японских родителей, вскормленный на японских традициях, живущий в перенесенной к нам японской атмосфере, невзирая на случайно имеющееся у него гражданство, практически неизбежно и лишь с редчайшими исключениями вырастает японцем, а не американцем. Поэтому хоть считать их всех потенциальными врагами и может причинить несправедливость небольшому числу людей, я не могу не прийти к выводу, что такое обращение с каждым из них и со всеми в целом необходимо, пока продолжается война».
Так же убежденно высказывался и Девитт. Выступая перед Конгрессом в 1943-м, он объявил, что задействовал бы все законные способы, чтобы избежать возвращения японцев в свои дома после войны. Нет ничего удивительного в том, что, когда в том же году федеральный судья из Орегона объявил задержание американских японцев незаконным, Девитт счел за лучшее игнорировать его решение. На стороне генерала находились белые фермеры Калифорнии, объединявшиеся в антияпонские общества еще до Первой мировой. В азиатских переселенцах они видели конкурентов, а мысли свои формулировали прямо: японцы выращивают то же самое, что и мы, разве это не доказывает, что они здесь не нужны?
В лагерях
Под руководством новосозданной инстанции — госагентства по переселению в дни войны — программа насильственного перемещения японцев распалась на три этапа. Сначала всех интернированных перевезли в бараки, построенные на месте утратившей значение инфраструктуры: ипподромов (иногда для жилья переоборудовали хлева) и ярмарок. Затем последовало расселение: место для японцев нашли в девяти внутренних американских штатах. В 1943 году министр внутренних дел Гарольд Икес назвал условия проживания интернированных «скверными и становящимися еще хуже». Другие наблюдатели находили, что они в целом соответствуют стандартам военных бараков, с тем отличием, что большинство задержанных находились на ограниченной площади, им воспрещалось любое передвижение. Действия, заставлявшие заподозрить побег, могли закончиться расстрелом. В то же время существуют обратные свидетельства об интернированных японцах, которых отпускали на временные работы.
После переселения во внутреннюю часть США американские власти решили измерить лояльность задержанных: их заставили пройти опрос из 28 пунктов, выделив два, касавшихся готовности поступить на службу в американскую армию и отречься от японского императора. 17% интернированных ответили «нет» два раза — и были перемещены в отдельный лагерь как непримиримые противники Америки. Впоследствии выяснилось, что признанные неисправимыми часто бывали озадачены тем, что к ним обратились, усматривали в вопросах подвох и, отвечая, пытались подстраховаться. Отказ от лояльности бывшей родине, посчитали одни, означал бы признание, что она была, а это давало основания для новых преследований. Другие сочли депортацию в Японию неизбежной и не хотели ставить себя вне тамошнего общества письменным отказом от патриотизма.
Конец тюремному прозябанию японцев положили три решения, утвержденные почти одновременно — в декабре 1944 года. Верховный суд счел необходимым подвести юридическую базу под интернирование, и его вердиктом действия властей были признаны безоговорочно законными. Одновременно с этим высокая инстанция постановила, что содержание американцев под стражей на основании одной только культурной принадлежности вне чрезвычайных обстоятельств недопустимо. Знавшая о готовившемся решении заранее администрация Рузвельта упредила его — днем ранее предоставила интернированным право вернуться в свои дома. Хотя до капитуляции Японии оставалось еще полгода, в большую атаку на тихоокеанское побережье уже никто не верил, и значит, японцы могли быть свободны.
Возвратившихся к себе ждало разочарование. По условиям заключения брать в изгнание разрешалось только самое необходимое. Ценную собственность арестанты сдавали в государственные хранилища, откуда забрать ее назад не у всех вышло: часто оказывалось, что она разворована или потеряна. Не обошлось и без ограблений. А в некоторых случаях на дома успели оформить претензии соседи. Последовавшие разбирательства прошли с убытком для американских японцев: им приходилось уступать свою собственность по пониженной цене.
Но хуже всего была потеря смысла. Бизнес японцев полностью разрушило интернирование. Брошенных в спешке рабочих мест больше не было. Ничего удивительного, что нашлись арестанты, которые… предпочли лагерь. Но столкнувшиеся с этой молчаливой формой протеста американские власти применили силу — и последних депортированных возвратили на западное побережье США против их воли — с таким же принуждением, с каким и привезли.
Понадобилось 40 лет, чтобы события 1942–1944 годов были признаны в США преступлением. По решению администрации Рейгана интернированным японцам, дожившим до 1983 года, начислили компенсацию в размере $20 тыс. (40 тыс. по современному курсу). А в 1990-е назначили добавочные выплаты. Но первыми благодарность воздали сами японцы. Губернатору Колорадо Ральфу Лоренсу Карру, резко выступавшему против попрания их прав, они за свой счет поставили памятник в японском квартале Денвера.
Игорь Гашков
