В доме-музее Марины Цветаевой открылась камерная выставка работ Варвары Бубновой, написанных в эмиграции в Японии. Художница прожила там более 30 лет, пережила Великое землетрясение Канто в 1923 году и бомбардировку Токио во время Второй мировой войны. Её дом сгорел, но часть работ уцелела.
«Все вещи, работы ее пропали. Но у ее друзей находились некоторые ее оттиски и другие работы. И уже перед возвращением в Россию они ей эти работы дали», — рассказал куратор выставки, ученик В. Бубновой Александр Лозовой.
Большинство из представленных на выставке работ — как раз того периода. Во всех книгах по современному искусству Японии можно встретить упоминание о Варваре Бубновой, она серьёзно изучала классическую японскую живопись. В стране восходящего солнца у художницы было 6 персональных выставок, она считалась первой среди японских литографистов. Кстати, среди её учеников была Йоко Оно, которая приходилась Бубновой дальней родственницей.
Справка. Сестры Бубновы
История человечества богата неожиданными человеческими судьбами, но ХХ век с его скоростями особенно изощрен в этом отношении – три сестры Бубновы родились и выросли в дореволюционном Петербурге, две из них прожили почти сорок лет в Японии, и все три провели свою старость в Абхазии.
Вышли сестры из дворянской семьи, имевшей дальние родственные связи с Пушкиным, получили прекрасное домашнее образование и, в отличие от своих предков, практически всю свою сознательную жизнь зарабатывали деньги личным трудом. Время позволило им стать личностями, а не просто барышнями и дамами – Мария выучилась на пианистку, Варвара окончила академию художеств, Анна – консерваторию по классу скрипки. Они стали профессионалами своего дела и передали свое умение сотням учеников в Японии и Абхазии, связав художественными и человеческими нитями не только две эти страны, но и лежащую между ними огромную Россию.
В 50-60-е годы прошлого столетия трехкомнатная квартира, где жили три сестры, была одним из частных культурных центров сухумской жизни – эти пожилые женщины с огромным жизненным опытом и культурным багажом, как огонь, притягивали людей мыслящих и неординарных.
Среди их постоянных гостей были прозаик Джума Ахуба, художники Марина Эшба, Юрий Чкадуа, Веся Воронов и Александр Лозовой, поэт-археолог Станислав Лакоба.
Самой значимой среди них была Варвара Дмитриевна, которую известный абхазский скульптор Марина Эшба называла украшением рода человеческого, отдавая дань не только ее профессиональным, но и нравственным качествам, ее безусловному педагогическому призванию, которое притягивало к ней много молодежи.
Когда в 1907 году Варвара, которой только исполнился 21 год, поступила в Петербуржскую Академию художеств, она попала в круг молодых и дерзких экспериментаторов, которые уже через два года основали Общество художников «Союз молодежи» – художественная жизнь в российской столице била ключом, чуть не каждый год появлялись новые направления, и эта группа была явным лидером, используя в своих поисках наработки фовизма, кубизма, постимпрессионизма и традиции прерафаэлитов и русской иконописи.
Именно в этой среде формировалась творческая независимость и разносторонние интересы Варвары, особенно когда ее спутником жизни стал студент Академии Вольдемар Матвейс, уроженец Риги и будущий теоретик искусства. Старше ее на 9 лет, он уже всерьез увлекался «примитивным» искусством и в 1907-1914 годах много путешествовал, изучая искусство народов Африки и Океании – результаты этих исследований были описаны в его произведениях «Искусство острова Пасхи» и «Искусство негров» (последнюю книгу уже после его смерти подготовила к изданию в 1918 году Варвара).
Любопытно, что именно в этот период примитивизмом увлекся и Пабло Пикассо, который познакомился с африканским искусством на этнографической выставке в музее Трокадеро весной 1907 года и в этом же году написал картину «Авиньонские девицы». Такой параллелизм интересов свидетельствует о том, что российская художественная молодежь шла в авангарде мировых поисков, и очень скоро целая плеяда художников доказала свою творческую состоятельность.
Если бы Матвейс не скончался скоропостижно в 1914 году от болезни брюшной полости, очень может быть, его имя заняло бы свое место в первом ряду художественных новаторов ХХ века. Во всяком случае, трудно переоценить его роль в жизни Варвары Бубновой, которая с его помощью резко расширила свой художественный кругозор – еще в 1913-м, за год до его смерти и начала Первой мировой войны, Вольдемар и Варвара успели вместе съездить по этнографическим музеям Западной Европы, где фотографировали образцы африканской скульптуры и собирали тогда еще малодоступные материалы об африканском искусстве.
Кроме того, Матвейс писал картины не только на фольклорные мотивы, подражал не только средневековой иконописи, но и китайским мастерам, демонстрируя редкую широту художественных интересов. Его смерть и начавшаяся через несколько месяцев война потрясли Варвару, но она продолжала напряженно работать – в 1915 году получила аттестат действительного члена Археологического общества; еще через два года переехала в Москву, где работала в отделе древнерусских рукописей Исторического музея, одновременно сотрудничая с Институтом художественной культуры, где началась ее дружба с А. Родченко и его женой В. Степановой.
Ее младшая сестра Анна, которая к тому времени окончила Петербургскую консерваторию, уже преподавала и много концертировала. Единственная из сестер она была настоящей красавицей и привлекала всеобщее внимание, особенно на сцене. На одном из благотворительных концертов она познакомилась с молодым японцем Сюньити Оно, студентом естественного факультета Петербургского университета, бегло говорившим на нескольких языках, в том числе на русском. Анна в это время изучала японский язык, и знакомство оказалось в тему – студент начал заниматься с нею, заодно ухаживая за молодой красавицей.
Потомок древнего императорского рода и наследник богатой семьи, в юности обучавшийся игре на скрипке, сумел произвести впечатление на талантливую скрипачку, и в 1918 году они поженились и тут же уехали в Японию.
Время было смутное и голодное, революционные события и гражданская война сотрясали страну, шла колоссальная ломка традиционных устоев, и многие покидали Россию, спасаясь от неустроенности и неизвестности.
В 1922 году к Анне, которая уже родила сына Сюнтаро, приехали мать и сестра Варвара, которую привлекала редкая по тем временам возможность изучить японское искусство на месте. Варвара планировала прожить в Японии несколько лет и вернуться в Россию, но не сложилось – значительную часть своей сознательной жизни они с сестрой провели в Японии, отдав этой стране лучшую часть своей творческой энергии.
Когда сын Анны, четырнадцатилетний Сюнтаро, подающий огромные надежды скрипач-виртуоз, уже игравший в составе лучшего японского симфонического оркестра, скоропостижно скончался от приступа аппендицита, Анна несколько раз пыталась покончить с собой, впала в депрессию и развелась с мужем. Преподавание стало основным смыслом ее жизни, она практически заложила основы русской скрипичной школы в Японии. Став профессором музыкальных институтов «Мусасино» и «Тохо онгаку дайгаку», Анна параллельно написала учебник для начального обучения игре на скрипке.
Среди ее учеников были выдающиеся скрипачи Нэдзико Сува и Мари Ивамото, а среди учениц племянница бывшего мужа Йоко Оно, которую она по-родственному воспитывала и которая через несколько лет стала женой самого знаменитого из «Битлз» Джона Леннона.
Анна достигла такого общественного признания, что ее стали называть «матерью японских скрипачей», а в 1946 году, когда еще не затянулись раны страшной мировой войны, было создано Музыкальное «Общество имени профессора Анны Бубновой-Оно», существующее до сих пор и дающее памятные концерты дважды в год!
Варвара сделала для японской культуры еще больше. Приехав в страну, где с некоторым опозданием от Европы тоже искали новые пути в искусстве, Варвара сразу активно включилась в этот процесс – ей было уже тридцать шесть лет, за ее спиной были бурные годы русского авангарда, уже давшего миру великие имена.
Молодые японские художники, создавшие творческие объединения «Санка Индепендент», «МАБО», «Никакай», «Санка», прислушивались к ее советам и жадно расспрашивали о своих русских коллегах, воспринявших революцию как взрыв, освобождающий творческий импульс.
Но и самой Варваре Дмитриевне многое дал лаконизм традиционной японской живописи, особенно в литографии, которая была мало знакома в Японии и которой художница начала серьезно заниматься. Она работала в технике цветной гравюры на линолеуме и черно-белой на цинке, в японской технике суйбоку-га (черно-белая живопись тушью), занималась акварелью, сочетая технику и приемы классического японского искусства с опытом современных европейских школ.
За тридцать шесть лет пребывания в стране восходящего солнца у нее состоялось шесть персональных выставок, Варвара стала членом самых известных творческих объединений, ее даже избрали членом жюри «Общества отечественной живописи», что являлось знаком высокого признания в стране, только недавно начавшей открываться иностранным веяниям.
У Варвары Дмитриевны было множество учеников и последователей, а слава лучшего литографа Японии сохранилась за нею и по сей день. Нет ни одной солидной книги по современному японскому искусству, где бы ни упоминалось имя русской художницы.
Поскольку невозможно было заработать на жизнь искусством, Варвара вскоре после приезда начала преподавать русский язык и литературу в Токийском институте иностранных языков и Университете Васэда – в стране был огромный интерес к России, где происходили невиданные преобразования, и русская культура была востребована.
И в этом абсолютно новом для нее деле Варвара смогла реализоваться как замечательный педагог и воспитала несколько поколений японских русистов, которые осуществили высокопрофессиональные переводы русской литературы. Сама Варвара делала иллюстрации к японским изданиям А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского.
Зародившаяся еще в детстве любовь к Пушкину помогла Варваре Дмитриевне не только выжить и адаптироваться в чужой стране, но и передать свою любовь к русскому гению сотням и тысячам японцев – практически все переводчики Пушкина в стране Восходящего Солнца – ученики Варвары. Не зря художница считала своей главной заслугой не свое творчество, а издание пушкинских книг в Японии. Это еще раз подчеркивает ее личную скромность.
Сестры пережили в Японии все ужасы Второй мировой войны, голод и бомбардировки. Подступала старость, и Варвара в 1958 году решила вернуться в СССР и поселиться в Сухуме, где обосновалась их старшая сестра Мария, переехавшая туда с мужем в 30-х годах и преподававшая в местном музыкальном училище. Еще через два года к сестрам присоединилась и Анна.
В скромной трехкомнатной квартире на улице Орджоникидзе (ныне улица Юрия Воронова) жили три замечательных женщины. Мария была заслуженным педагогом Абхазской АССР и принимала активное участие в музыкальной жизни республики. Варвара была награждена в Японии императорским орденом Драгоценной короны и благодарственной грамотой, которую скрепляла личная печать императора. Анне достался орден Священного сокровища. Казалось бы, можно было почивать на лаврах, тем более что к моменту переезда Варваре было уже семьдесят два года, а Анна приехала в Сухум семидесятилетней.
Но сестры продолжали активную творческую жизнь, и практически каждый вечер у них собирались представители сухумской интеллигенции. Их манили не только яркие личности сестер, но и неведомый Восток, аромат которого Варвара и Анна привезли с собой.
Варвара обрела новое дыхание и создала здесь свои самые яркие и живописные работы. Почти сразу она стала членом Союза художников СССР, а в 1966 – заслуженным художником Грузии, у нее проходили персональные выставки. Анна преподавала в Сухумском музыкальном училище, иногда выезжая в Москву, чтобы поддержать своих учеников на международных конкурсах.
В 1963-м умерла Мария, в 1979-м Анна, и оставшаяся в одиночестве Варвара, которой уже стукнуло 93, переехала в Ленинград к родственникам. В Ленинграде она прожила еще несколько лет, и после смерти тело ее по завещанию было перевезено в Сухум.
Все три сестры похоронены на Михайловском кладбище. В память о них там посадили русскую березу, японскую вишню и абхазский самшит.
В последние сухумские годы у Варвары сложилась трогательная дружба с молодым сухумским поэтом-археологом Станиславом Лакоба, который интересовался Хлебниковым и Востоком. И последней работой Варвары стал неоконченный портрет Станислава. Незадолго до ее смерти, в 1980 году, молодой друг опубликовал эссе о ней под названием «Ночь и глаза дождя», в котором есть строчки:
«Удивительное чувство охватывает, когда посещаешь Варвару Дмитриевну: словно ты попал на один из маленьких островов в Японии. И сама хозяйка, прожившая почти четыре десятилетия на Дальнем Востоке, даже внешне напоминает японцев: глаза, цвет кожи, одежда…»
За год до смерти Варвара Бубнова была награждена японским орденом Драгоценной короны IV степени за вклад в развитие культурных связей СССР и Японии (1982).
Сестер Бубновых не забывают в Абхазии – в 1996 году под музей сестер был выделен на улице Пушкина одноэтажный особняк с мраморным фасадом, который выстроил в конце XIX века сухумский инженер Даль. К сожалению, по сей день не нашлось денег, чтобы отреставрировать этот чудесный дом, который приходит все в большее запустение.
Директор музея искусствовед Аза Аргун трижды писала письма в Штаты Иоко Оно, вдове Джона Леннона, которую воспитала Анна Бубнова, приглашая ее в Абхазию, но Йоко ни разу не откликнулась.
Художника Варвару Бубнову не забывают – в 1986 мемориальные выставки, посвященные столетию со дня рождения, прошли в Москве, Ленинграде, Тбилиси, Архангельске и Сухуми, в 1987 – в Токио. В 1996 на киностудии «Остров» был снят документальный фильм «Варвара Бубнова, сэнсей» (реж. Л. Цуцульковский и Е. Шмакова). Весной 2011 выставка в честь 125-летия художницы прошла в ГТГ, осенью 2012 – в Государственном музее истории Петербурга.
Теплый фильм о Варваре по заказу российского посла в Абхазии сняли и сухумские кинодокументалисты Манана Кокоскир и Давид Авидзба, уделившие в фильме много внимания сухумскому периоду ее жизни.
А 15 мая 2016 года в японском городе Футю открыли монумент Варваре Бубновой и Анне Оно, которые внесли огромный вклад в развитие японской культуры, станет символом дружбы между народами России и Японии. Хотелось бы добавить к этой дружбе и нашу Абхазию, ибо и для нее сестры сделали достаточно много.
