Председатель японской партии «Большая земля» Мунэо Судзуки в специальном интервью ТАСС рассказал об ожиданиях от контактов лидеров России и Японии по мирному договору, поделился своим видением решения проблемных вопросов в двусторонних отношениях и отметил роль Москвы на Корейском полуострове.
— Глава МИД РФ Сергей Лавров, в частности после встречи с японским коллегой Таро Коно в Москве, заявлял, что требования передать Японии южную часть Курильских островов противоречат обязательствам страны по Уставу ООН. Однако в Японии другой взгляд на эту проблему. Базовая позиция Токио, судя по заявлениям, заключается в том, что четыре острова являются исконной японской территорией и целью остается их возвращение. Каким вам видится выход из ситуации, где стороны имеют принципиально противоположные позиции?
— Я не думаю, что это тупик. 22 января были переговоры президента РФ Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ, до этого были переговоры Коно и Лаврова, министры встречались и в феврале. В марте состоялись две встречи спецпредставителей Такэо Мори и Игоря Моргулова, в апреле — переговоры первых заместителей министров иностранных дел Владимира Титова и Такэо Акибы. Думаю, что высказывание Лаврова — это естественное высказывание главы МИД. Я считаю, что с тех пор, как 14 ноября в Сингапуре между лидерами было подтверждено согласие ускорить переговоры для решения этого вопроса на основе Декларации 1956 года, процесс действительно пошел. В мае планируется встреча в формате два плюс два, а также отдельная встреча министров. А в июне состоится саммит «двадцатки», планируется, что Путин приедет. Сейчас самое главное — наладить доверие. Как вы знаете, состоялось уже 25 переговоров между лидерами, у них сложились достаточно доверительные отношения. Я считаю неестественным положение, когда между двумя великими странами отсутствует мирный договор.
Более того, я уверен, что Россия, будучи энергетической державой, и Япония, как ведущая страна в сфере прикладных технологий, смогут вместе добиться многого. Главная позиция Абэ состоит в том, чтобы решение после мирного договора было взаимовыгодным. Чтобы и Россия, и Япония остались в выигрыше. Я думаю, что никто из российских лидеров не понимал Японию лучше и не интересовался нашей страной больше, чем Путин. Я думаю, что Абэ из своих предшественников наиболее заинтересован в контактах с Россией и проявляет наибольший энтузиазм. Я думаю, что проблема мирного договора не может быть решена иначе, как во время лидерства Путина и Абэ.
— То есть, на ваш взгляд, сроки ограничены?
— Сроки в каком-то смысле ограничены: Абэ осталось 2,5 года на посту, до истечения президентского срока Путина — 5 лет. Есть, конечно, вариант, что в Японии пересмотрят процедуры и Абэ сможет избраться на четвертый срок, но даже если нет, наверняка он останется определяющей фигурой. Я рассматриваю в широком смысле лидерство Абэ и Путина. Я действительно считаю, что они единственные, кто сможет решить эту проблему.
— Вы сказали, что Абэ настаивает на том, что обе стороны должны быть в выигрыше при решении этой проблемы. Потенциальный выигрыш Японии понятен. А что в таком случае получит Россия? В частности, очень остро стоит вопрос безопасности. США, скажем, являются гарантом безопасности Японии, что делает вопрос размещения ими систем ПРО и любых других видов вооружений резонным… Как вы считаете?
— Я думаю, что Абэ будет говорить об этом как следует с американским президентом. Я считаю, что на этих территориях должна быть проведена демилитаризация. Кстати говоря, американских войск на Хоккайдо нет. Думаю, что было бы стратегически странным, если американские войска, которых нет даже на Хоккайдо, будут расположены на северных островах. Об этом заявляло и руководство Тихоокеанского флота США. Но, конечно, в таком вопросе недостаточно устных заявлений, поэтому в каком-то правовом формате это должно быть закреплено, что американских войск на территории этих островов не должно быть. Я сам придерживаюсь такой позиции. Это важный пункт, который следует официально обсудить и закрепить.
— А с точки зрения экономических выгод, которые в теории могла бы получить Россия? Ведь в случае передачи островов также возникает вопрос упущенной выгоды…
— Скажем, на Хабомаи сейчас никого нет. На Шикотане сейчас проживает порядка 3 тыс. россиян.
— Речь о территориальных водах и акватории…
— Конечно, есть двухсотмильная зона, вы правы. Я считаю, что этот вопрос вполне реально согласовать на переговорах. Так или иначе, с чего бы мы ни начинали, нерешенным остается вопрос о том, где проходит линия госграницы. То есть на момент подписания декларации вопрос о компенсации был закрыт, как и вопрос об интернированных военнопленных. Я не вижу противоречий в том, что переговоры на различных уровнях продолжались с учетом национальных интересов и выгоды.
— Вы высоко оцениваете существующий формат диалога по мирному договору? По вашему мнению, он приведет страны к успеху в решении проблемы?
— Я считаю, что раз лидеры согласовали эту линию, имеет смысл ее придерживаться.
— Что мешает сейчас развитию экономических отношений?
— Я думаю, что если будет подписан мирный договор, то и японские предприятия одно за другим пойдут в Россию. Те восемь проектов, которые были выдвинуты Абэ, были названы неспроста. Там есть очень много потенциально крупных проектов, включая энергетические, Северный морской путь. Япония сейчас обдумывает многие вещи. Можно ожидать изменений.
Япония может ввозить гораздо больше ресурсов, сжиженного газа, нефти. Сейчас Япония ввозит нефть из ближневосточных стран, которые удалены на 10 тыс. км, а Сахалин — всего на 200 км. Это геополитическое положение нужно учитывать. Здесь есть куда расти.
— Помимо всего прочего Россию и Японию связывает еще один вопрос — ситуация на Корейcком полуострове…
— Скоро Ким Чен Ын прибудет в Россию на встречу с Путиным. Исторически на Северную Корею серьезное влияние оказывала Россия — СССР. Поэтому какая-то инициативная позиция со стороны России может быть проявлена.
— А какова позиция Японии?
— С одной стороны, нам нет смысла надеяться на успешное продвижение американо-северокорейских переговоров, а с другой стороны, существует проблема похищенных. И по этой проблеме нам необходима поддержка и со стороны Штатов, и со стороны России.
— А что касается шестистороннего формата?
— Я помню хорошо, когда этот формат работал. Мне казалось, что тогда была возможность для более сильного проявления российской позиции. Все же я уверен, что Россия имеет самое сильное влияние на Северную Корею. В этом смысле необходимо ее более активное участие в процессе урегулирования, это отвечает интересам всех стран.
Беседовала Джамиля Байрамукова
