Продолжаем публиковать эссе из серии «Послы Его Величества» Михаила Ефимова.
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
Так начинается «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева». Наверняка многие читатели могли запамятовать имена этих уважаемых персон, поэтому напомню: Гостомысл − легендарный русский князь, по преданию, основавший в VI веке Великий Новгород и правивший в нем до «призвания варягов». Тимашев А.К. − начальник штаба корпуса жандармов и третьего отделения собственной Его Величества канцелярии, а в 1868-1877 г.г. − министр внутренних дел.
Эти хрестоматийные строки были начертаны в 1868 году. С тех пор и живёт выражение «Земля наша богата. Порядка в ней лишь нет». Так было от Гостомысла и каждому дозволено судить, насколько пророческой оказалась эта констатация в наши дни.
А теперь несколько слов о самом авторе. Это − Алексей Константинович Толстой (1829 — 1910) − троюродный брат «самого» − Льва Николаевича (кстати, их в одно время избрали в члены-корреспонденты Императорской Академии Наук). Он тоже под фанфары вошёл в русскую литературу, как автор блестящего исторического романа «Князь Серебряный», драмы «Царь Фёдор Иоанович», которой открылся Московский Художественный Театр, и, наконец, «соавтор» Козьмы Пруткова − жемчужины русской сатиры Х1Х века.
По рекомендации замечательного поэта-романтика В.Жуковского (1783-1852) молодой граф А.Толстой стал «товарищем для игр» будущего императора Александра Второго. В 1851 году он вместе с цесаревичем поехал на бал-маскарад в Большой театр. Там Алексей Константинович встретил девушку, лицо которой скрывала маска. Он не знал ее имени, но их знакомство вскоре продолжилось. Под впечатлением этой встречи молодой поэт написал стихи, на которые Пётр Ильич (наше музыкальное «всё») создал романс «Средь шумного бала», широко исполняемый по сей день. Незнакомку звали Софья Миллер, она была замужем за конногвардейским ротмистром. Мало того, с ней была связана очень деликатная история, к которой мы ещё вернёмся.
Через некоторое время госпожа Миллер покинула мужа ради Алексея Толстого, но официально пожениться возлюбленные смогли только спустя много лет, поскольку бывший супруг-ротмистр не давал ей развода, да и мать Толстого была против этого союза. Но в 1863 году всё встало на своё законное место: Софья Андреевна и Алексей Константинович обвенчались. Так в доме литератора графа Толстого появились сразу две Софьи − графиня С.Толстая и её дочь от первого брака, названная в честь своей матери и удочерённая отчимом.
С этого момента в повествовании появляется главный герой − будущий посол Его Величества в Японии.
Речь пойдёт о Михаиле Александровиче Хитрово (1837-1896) − внуке генерал-майора Н.З.Хитрово и А.М.Голенищевой-Кутузовой (дочки прославленного фельдмаршала), сыне вице-губернатора Калужской и Смоленской губерний А.Н.Хитрово и княгини Е.Н.Вяземской. Его достойная родословная обеспечила ему успешную карьеру.
Он окончил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Двадцатью годами ранее, а точнее в 1834 году ее закончил Михаил Лермонтов, годом позже − Модест Мусоргский. Далее М.Хитрово служил корнетом в лейб-гвардии Конно-гренадерском полку. Во время Крымской войны находился в составе войск, охранявших побережье Балтийского моря. В 1859 г. вышел в отставку в чине поручика и поступил на работу в Азиатский департамент МИД в качестве переводчика 8-го класса.
В декабре 1860 г. М.Хитрово был назначен консулом в Битоль (Монастир) − административный центр Битольского, или Румелийского вилайета Турецкой империи. В состав его входила значительная часть современной Македонии, а также районы с албанским населением.
Несмотря на крайне скудные материальные возможности, которые предоставлял МИД России своим консульским представителям, Хитрово совершает поездки по стране. Результаты своих наблюдений во время поездок он излагает в регулярных донесениях в МИД России и русскому представителю в Константинополе (Стамбуле). Им составлено несколько «записок» обобщающего характера о Битольском вилайете. Впоследствии эти документы были обработаны и изданы, создав великолепную базу для исследователей балканских народов во второй половине Х1Х века. Материалы М.А. Хитрово отличались острой наблюдательностью, зрелостью суждений и точностью оценок политической обстановки на Балканах. Разумеется, взгляды Хитрово были ограничены уровнем знаний той эпохи. В середине ХIХ в. процесс формирования наций на Балканском полуострове не только был далек от завершения, но в некоторых областях еще только зарождался.
С 1864 года М.Хитрово − младший секретарь миссии в Константинополе, с 1868 года − дипломатический чиновник Министерства иностранных дел при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе в звании камер-юнкера. В 1871-1876 гг. − генеральный консул в Константинополе, после чего был назначен в распоряжение главнокомандующего великого князя Николая Николаевича-старшего для ведения дипломатической переписки.
В начале 1878 года его назначили генеральным консулом в Салоники с откомандированием к действующей армии (в 1877-1878 гг. Россия в очередной раз воевала с Турцией)) для исполнения обязанностей директора дипломатической канцелярии. Многолетняя и многогранная деятельность М. Хитрово на Балканах, а также оставленное им научное наследство по сей день привлекает внимание отечественных балканистов и позволяет глубже понять историю национального движения южных славян, об отношении русской общественности к этому движению и т. д.
Будучи сыном своего времени, М.Хитрово верил в возможности и в силу освободительного движения балканских народов. Связанный со славянофилами, в частности с И. С. Аксаковым, он был свободен от религиозно-мистических настроений, которые были им свойственны. М.Хитрово ратовал за освобождение славян и неславянских народов Балканского полуострова (греков, албанцев) от турецкого ига, был горячим проповедником объединения всех угнетенных народов Балкан в борьбе за освобождение.
Для донесений и обзоров М. А. Хитрово характерна острая наблюдательность, зрелость суждений, правильная оценка политической обстановки на Балканах. Разумеется, политические и научные взгляды Хитрово были ограничены уровнем знаний той эпохи. В середине ХIХ в. процесс образования наций на Балканском полуострове не только был далек от завершения, но в некоторых областях еще только начинался.
Приведём некоторые «записки» М.Дурново.
…«Стоит только попасть во внутренние владения Блистательной Порты, чтобы убедиться, что все лекарства, прописываемые ей Европою, не принесли и не могут принести никакой пользы. Пресловутые обещания хатт-и-хумаюна (султанский рескрипт − М.Е.) неприменимы, потому что они противны вере, обычаям, противны основным началам турецкого владычества и выполнение их было бы окончательным смертельным приговором для Турции».
…«Ни в одном из городов здешней местности не встречал я болгарского населения столь развитого в гражданском отношении, как в Велессе. При том велешане преимущественно сочувствуют России, на которую смотрят как на единственную покровительницу восточных христиан и православия. В настоящее время все надежды в Велессе возлагаются на Сербию, которая однако же, по мнению велешан, не иначе сможет облегчить участь турецких христиан, как с содействием и поддержкой России: Сербия и Черногория пользуются полным сочувствием в Велессе и составляют там в настоящее время предмет всех разговоров. В прежние времена и Греция пользовалась некоторым сочувствием, но сочувствие это в последнее время весьма охладилось, чему немало способствовали болгарские журналы».
После окончания войны М.Хитрово назначается комиссаром международной комиссии по делам Болгарии. С1881 года он − дипломатический агент и генеральный консул в Болгарии.
Кстати, одну любопытную историю, связанную с работой М.Хитрово на Балканах, поведал Саркисов-сэнсэй в своём фундаментальном труде «Россия и Япония. 100 лет отношений».
«Особенно заметной была его деятельность в Болгарии. С Балканами была связана и его работа посланником в Бухаресте (1886-1889). Представляя его как известного панслависта и «Болгарского героя», газеты пишут об активном участии Хитрово в судьбе Сербии, о ежедневных контактах с королевой Сербии Натальей (1859-1941), обитавшей в румынской столице после разрыва с супругом − сербским королем Миланом I Обреновичем (1854-1901).
Будучи дочерью бессарабского помещика, полковника русской армии, она была связана тесными узами с Россией. И использовала их в хитросплетениях политического противостояния русофильского семейства Обреновичей роду Карагеоргиевичей, настроенных в пользу Австро-Венгрии, а также в борьбе со своим собственным мужем, который нередко был неверен не только своим союзникам, но и еще чаще ей самой, изменяя ей, в том числе с одной из красавиц Европы того времени леди Черчилль (в девичестве Janette Jerome). Это дало пищу для спекуляций, подхваченных лондонскими таблоидами, на тему, что будущий премьер-министр Англии был незаконнорожденным сыном сербского короля и это имел в виду Сталин, когда в Ялте в феврале 1945 спрашивал английского премьера: «Правда ли, что Вам на мозоль наступил один сербский монарх?» [Daily Express].
В 1883 года М.Хитрово перевели в Египет (в звании камергера). С 1886 года − чрезвычайный посланник и полномочный министр при румынском короле, а с 1891 года − в Португалии.
Не знаю, как для самого Михаила Александровича, но думаю, что для многих, так или иначе связанных с российско-японскими отношениями, назначение его послом в Страну Восходящего солнца стало полной неожиданностью. Это неординарное событие состоялось 28 июля 1892 года сразу же после возвращения на родину его предшественника Д.Е.Шевича.
Но ещё за двадцать с лишним лет до того, как М.Хитрово ступил на совершенно незнакомую ему японскую землю, он женился на двадцатилетней Софье Петровне Бахметевой. Это произошло в 1868 году.
Если помните, именно в том году вышла замечательная историко-сатирическая поэма Алексея Толстого «История государства Российского от Гостомысла до Тимашёва». Понятно, что это чисто случайное совпадение. Но оно обрело определённый смысл, поскольку автор стал тестем нашего …жениха!
Чтобы разобраться в этой увлекательной истории, придётся погрузиться в настоящий авантюрный роман, достойный пера Александра Дюма-отца.
У матери невесты Софьи Андреевны в девичестве был бурный роман с князем Григорием Николаевичем Вяземским − прямым потомком Владимира Мономаха, род которого начался от князя Андрея-«Длинной руки», получившего в удел Вязьму. Впоследствии этот род включал опричников и рынд (оруженосцев великих князей), воевод и сенаторов, генералов и губернаторов. Один предок погиб в битве при Калке (это о нём и его боевых товарищах Александр Сергеевич написал «и был раздавлен. как комар задами тяжкими татар»), другой − приближённый Ивана Грозного − был замучен на дыбе, а того, кто пошёл в услужение к Лжедмитрию П, поймали и повесили. Но были и очень достойные люди − путешественники, филологи и даже декабристы. А вот Григорий Николаевич оказался недостойным субъектом. Юную Софью он соблазнил, а жениться отказался. Истории известны подобные случаи, и заканчивались они по-разному. Как и положено было в «высшем обществе», соблазнителя вызвал на дуэль Юрий Бахметев − брат девушки. Поединок состоялся на окраине села Покровское-Разумовское (сейчас это место на северо-западе Москвы, рядом со стадионом «Динамо»), и снова (за примерами далеко ходить не надо, достаточно вспомнить только беднягу-Ленского!) в борьбе порока и добродетели победил первый: Юрий был убит.
Появившуюся в 1848 г. вне брака Софью во избежание скандала, оформили как племянницу − дочь брата Петра. Девочка провела свои детские годы в имении Петра Андреевича Бахметева. В 1857 году после продажи имения, переехала с матерью в столицу. В 60-е годы она была активной участницей литературных салонов и светских «тусовок». За монгольские черты лица Софью Петровну называли Степной Мадонной. По отзывам современников, она была очень интересной особой.
В 1863 году её мать сочеталась браком с писателем Алексеем Толстым и старалась подыскать выгодную партию для своей дочери. В 1868 году мужем Софьи Петровны стал дипломат и поэт Михаил Александрович Хитрово. После свадьбы она жила с мужем в Константинополе, но когда началась война с турками вернулась в Петербург.
Разойдясь фактически с мужем, Софья Петровна поселилась в доме матери. Обе они очень увлекались философией, много читали и посещали Публичную библиотеку. Мадам Хитрово поддерживала знакомство со многими деятелями литературы и искусства.
Но вернёмся в Японию, где к своей работе приступил новый посол Его Величества М.А.Хитрово. Он прибыл в Иокогаму 23 января 1883 года на пароходе французской почтовой компании. Это, само собой тривиальное событие стало в некотором смысле сенсацией. Дело в том, что его предшественник Д.Е.Шевич завершил свою работу в Токио при обстоятельствах, весьма огорчительных и крайне опасных для судьбы русско-японских отношений. Нападение полоумного полицейского на цесаревича («Инцидент в Оцу») вызвало тяжёлый шок в обеих столицах. Вот почему между отъездом Д.Шевича и приездом М.Хитрово прошло почти полтора года, и именно по этой причине явление нового посла России привлекло к себе повышенное внимание. Через пять дней после прибытия, М.Хитрово в сопровождении министра иностранных дел Мацу вручил Императору Мэйдзи свои верительные грамоты.
Комментируя мотивы назначение послом в Токио специалиста по Балканам, японская пресса спекулировала слухами, что его пришлось отозвать на родину по настоянию болгарского лидера Стефана Стамболова, подозревавшего русского дипломата в заговоре с целью убийства болгарского князя Фердинанда. [«Асахи»]. Впрочем, никаких доказательств этой конспирологической версии не было представлено.
Середина 90-х годов Х1Х века в политическом плане оказалась в Японии очень напряженной. С одной стороны, новая власть, рождённая реформами Мэйдзи, решительно взялась за пересмотр, как она считала, «неравноправных договоров», подписанных сёгуном. А, с другой, − стала готовиться к борьбе с Китаем за Корею. В обоих случаях российское посольство в Токио оказалось активным участником острой политической борьбы.
Что касается пересмотра договоров (в том числе и Симодского трактата, подписанного адмиралом Путятиным), то позиция Петербурга была простой и логичной: Россия готова к пересмотру, но с одним условием − она сохраняет за собой те же права, что и Запад. А попытки Токио добиться своей цели напоминали метод следователя, который стремится «расколоть» организованную группу, убеждая каждого, что его соучастник даёт уже «признательные» показания. Так, в переговорах с Англией, которая всегда испытывала боязнь разных «козней» Москвы, японцы намекали, что русские уже дали своё согласие на пересмотр.
В этой обстановке М.Хитрово считал, что пусть японцы сначала договариваются с Лондоном, а Муцу настаивал на начале переговоров с Россией, поскольку между нашими странами, дескать, установились почти дружеские отношения, а США, Франция, Голландия и Германия будут на них равняться.
В результате открытие переговоров затянулось. 14 июня на встрече с Хитрово Муцу продолжал давить: «Я не верю, что Россия намерена ждать до заключения договоров с другими странами». Переговоры с Англией уже подходят к концу, говорил он, и «сейчас самое время начать наши». Хитрово обещал убедить свое правительство. Чтобы в Петербурге его слова не считали нажимом, Муцу просил не ссылаться на него, а сообщить об этом как о своем личном мнении.
Уловка, однако, не удалась, и Петербург по-прежнему тянул с ответом. Тогда 13 августа Муцу отправил послу Ниси Токудзиро (1847-1912) официальную телеграмму, уполномочивая его вступить в переговоры, передав российской стороне японский проект договора. Но официальные переговоры не начинались, пока у России на руках не оказался текст договора с Англией. Следуя ему, российский МИД внес поправки в текст своего проекта договора. Все они, за исключением стилистических, были направлены на то, чтобы сделать текст договора идентичным английскому.
Наиболее серьёзные разногласия возникли из-за очень слабых торгово-экономических связей. При том, что общий объем внешней торговли Японии за период после революции Мэйдзи увеличивался быстрыми темпами (с 566 тыс. тонн в 1870 году до 1 млн 654 тыс. в 1890 году и 3 млн 608 тыс. тонн в 1899 году, то есть более чем 6 раз!), отсутствие транссибирской железной дороги и торгового флота делало товарообмен с Россией мизерным.
Как первая ласточка, которая, как известно, ещё не делает весну, прозвучало создание в июне 1884 года Ассоциации японо-российских деловых связей, первое заседание которой состоялось 13 июня 1894 года в здании «Клуба на Нихонбаси». Она была создана группой известных в ту пору юристов во главе с Магаки Дзётё (Юкинага), Одзаки Сабуро и Мурата Тамоцу. Посол М.Хитрово стал ее почетным членом и выступил на первом заседании с большой речью, в которой сказал, что Россия и Япония − крупные промышленные державы мира, и он безмерно счастлив присутствовать на учредительном собрании Ассоциации, будучи уверенным в успехе ее работы.
Другим важным направлением в работе посольства стало пристальное наблюдение за процессами, происходившими в треугольнике Япония-Китай-Корея. В нём сложилась такая ситуация: острейшие междоусобные распри привели к тому, что Корея оказалась на грани гражданской войны. Этим собирались воспользоваться Япония и Китай, чтобы установить свою власть. Россия хотела бы сохранить статус-кво, но никак не хотела оказаться втянутой в вооружённый конфликт. М.Хитрово, имевший, видимо, доступ к секретным источникам, активно посылал депеши в Петербург, сообщая о действиях сторон. В частности, он передал о своей беседе с китайским послом, который доверительно сообщил, что война начнётся со дня на день и он готовится к отъезду, хотя не получал никаких официальных инструкций на этот счет. Из разговора можно было понять, что ввиду потери «надежды на мирный исход, Китай был вынужден послать в значительном количестве новые войска в Корею».
По мере того, как Китай и Япония перебрасывали свои войска в Корею, активизировались дипломатические манёвры заинтересованных стран, прежде всего, России и Англии. Естественно, что на российское посольство в Токио легла особая ответственность.
М.Хитрово выполнял прямые указания министра Н.К.Гирса, который, пользуясь полной поддержкой царя, всеми силами пытался сохранить статус-кво в Корее и предотвратить военный конфликт. Гирс поручает Хитрово переговорить с Муцу и передать ему настойчивый совет воздержаться от каких-либо действий, которые могут спровоцировать военные действия. Муцу обещал немедленно передать японскому императору об этом, но добавил, что Китай отказывается вести какие-либо переговоры о заключении соглашения, «настаивая на простом очищении Кореи японскими войсками», отвечал Хитрово.
Предотвратить войну не удалось, а с ней и тяжелого поражения китайской армии. Хорошо вооружённые и организованные японские войска быстро одолели «богдыханских солдат», которых адмирал Е.Путятин назвал «толпой худо дисциплинированной, жалкой сволочи, негодных бродяг, не имеющих вовсе военного вида».
Безоговорочная победа Японии вызвала примерно одинаковую реакцию во всех мировых столицах. Никто не пожелал мириться с появлением на Дальнем Востоке нового влиятельного фактора. Перед российской дипломатией и, в частности, перед посольством в Токио встала задача убедить Японию умерить свои аппетиты и заключить мир с Китаем. Но это никак не соответствовало планам японских генералов, которые находились в состоянии эйфории после одержанной победы. Всё усугублялось тем, что тяжело заболел и вскоре скончался Александр Ш (1 ноября 1894г.).
19 ноября в токийском соборе Никорай-до проходила панихида по умершему царю. Председателем комиссии по проведению траурной церемонии был М.Хитрово. Пресса насчитала 500 участников. Она же передавала подробности о том, как проходила панихида, о серебряном подносе с крестом и ликами ангелов, о сверкающей золотом мантии архимандрита Николая, о хоре слева от него, исполнявшем молитвенные песнопения. Среди тех, кто пришел в православный собор почтить память усопшего императора, был принц императорской крови Комацу, жена принца Арисугава Такэхито, верный друг России теперь министр сельского хозяйства и торговли Эномото, министр иностранных дел Муцу, министр внутренних дел Номура Ясуси, а также посланники Англии, Франции, Германии, Италии и США.
Отныне совещания по внешнеполитическим вопросам стал проводить престолонаследник, который не скрывал, что мало разбирается в них. Беда не приходит одна. Вслед за кончиной царя тяжело заболел министр иностранных дел Гирс, который скончался 26 января 1895г.
К управлению Россией пришли новые фигуры. Большое влияние приобрёл великий князь Алексей Александрович (1850-1908), а также вновь назначенный исполняющим делами министра иностранных дел Н.П.Шишкин (1830-1902). К тому же в 1896 году было решено заменить М.Хитрово.
Подводя итоги его деятельности в качестве посла, следует признать, что он весьма успешно отслужил свой короткий, но очень насыщенный событиями срок. В число его дипломатических заслуг следует отнести образование на Дальнем Востоке блока России, Франции и Германии, который во многом помешал Японии воспользоваться своей победой над Китаем. Кроме того, вернувшись на родину Михаил Александрович вписал своё имя в историю отечественной дипломатии, как инициатор создания Русско-японского союза. Реализовать этот замысел не удалось, но некоторые аспекты его использовались впоследствии, в частности, в 1912 году во время подготовки секретной Русско-японской конвенции.
Современники по-разному относились к М.Хитрово. Сохранилась такая оценка его человеческих качеств: «Симпатичный, прекрасно воспитанный и интересный собеседник» (Глуховцев С. Наша старина. 1915. № 11. С. 1018). С другой стороны, один из руководителей русской дипломатии записал о нем в своем дневнике: «Мало хорошего, если этот пронырливый негодяй и беспринципный интриган станет нашим представителем в Греции» (Ламсдорф В. Н. Дневник, 1891–1892. М.; Л., 1934. С. 345).
На смену М.А.Хитрово в Токио прибыл А.Н.Шпейер (1854-1916). Вообще-то его готовили послом в Сеул, но король Коджон (1852-1919) попросил оставить К.И.Вебера (1841-1910), который в бурные дни кровавой междоусобицы и японского террора спас ему жизнь и укрыл в своём представительстве. Правительство пошло навстречу и некоторое время часть помещений занимал К.Вебер, часть − А.Шпейер, а две комнаты − корейский король. Впрочем, на территории представительства построили времянки, где располагались королевские службы, канцелярия и даже помещения для его наложниц. Окончательно А.Шпейер обосновался в Сеуле в 1897 году.
Судя по официальной записи 10 февраля японский премьер-министр Ито встретился с М.Хитрово и имел с ним двухчасовую беседу по корейскому вопросу. Участники встречи не смогли придти к согласию (японская сторона всячески убеждала в том, что, контролирует положение в Корее, строго руководствуясь Симоносекским договором, а М.Хитрово говорил о вмешательстве японцев во внутренние дела), и буквально на следующий день − 11 февраля Коджон, переодевшись в женское платье, на паланкине выбрался из дворца в российское посольство.
В архиве МИД хранится запись за подписью А.Шпейера о передаче ему дел предшественником.«Гофмейстер Хитрово сделал все возможное, чтобы доставить мне случай побеседовать со всеми выдающимися политическими деятелями Японии. Я нашел японских сановников до крайности сдержанными и вовсе не расположенными на откровенности, но заметил, однако, что в них начинает пробуждаться сознание необходимости сближения с Россией для совместного и полюбовного решения корейского вопроса. Серьезная часть японской прессы ратовала также за установлением полного единомыслия с нами в этом вопросе и нападки ее на Россию в это время почти совершенно прекратились».
Вскоре после своего возвращения на родину Михаил Александрович скончался. Его супруга Софья Петровна, хоть и не пожелала сопровождать мужа в его заграничных поездках, хранила ему верность, воспитывая четверых детей. В 1877 году она познакомилась с 24-летним В.С. Соловьёвым (1853-1900), знаменитым религиозным философом, поэтом, публицистом.
Свою любовь к ней Соловьёв пронес через всю жизнь. Одно время Софья Петровна даже считалась его невестой. Но их брак так и не состоялся. Они расставались и вновь сходились. В 1896 году, после смерти М.А.Хитрово, Соловьёв вновь сделал предложение Софье Петровне, но она отказала, так как готовилась стать бабушкой. Умерла в 1910 г. в Териоки.
По своим взглядам Михаил Александрович был близок славянофилам. Его связывала крепкая дружба с И.С.Аксаковым, с которым он находился в переписке. Хотелось бы привести выдержку из его письма автору «Аленького цветочка».
«Мы должны, прежде всего, признать, что главнейшие интересы внешней политики нашей сосредоточены на Востоке. На этот раз Министерство наше этого положительно не поняло и не оценило. Наши живейшие интересы на Востоке были принесены в жертву каким-то сомнительно полезным соображениям в виду западных интересов наших и был упущен быть может единственный случай (впрочем, я верю, что дело еще поправимо, но лишь под условием энергической последовательности в виду ясно определенной цели). До тех пор, мне кажется, политика наша будет безрассудна, пока не убедятся у нас, что все действия наши на Западе должны, прежде всего, сообразоваться с тем влиянием, какое могут они иметь на дела восточные и пока эти последние не сделаются основанием всей нашей внешней политической деятельности. Пора, наконец, уразуметь нам, что финансовые вопросы и экономические соображения не должны и не могут останавливать политической деятельности нашей на Востоке тогда, когда деятельность эта будет вызываема силою обстоятельств. Обстоятельств этих мы не можем создавать по нашему мановению; мы должны лишь уметь пользоваться тем, что готово. Исторической роли нашей на Востоке мы не избегнем, и нам остается только суметь выполнить ее при наивыгоднейших условиях. Условия эти вне нашей власти; а обстоятельства нас ждать не будут. Под влиянием каких-либо финансовых вопросов или соображений с Западной точки зрения, мы не можем отсрочивать нашей деятельности на Востоке, ибо сегодня выгодные обстоятельства могут завтра измениться; а пересоздать их по нашей прихоти будет невозможно. Еще раз, − вся политика наша на Западе должна соображаться с положением дел на Востоке и на них, прежде всего, основывать свои действия».
Остаётся только добавить, что эти строки написаны 30 мая 1867 г. А ведь они актуальны и сегодня!
Вспоминая эпистолярное и литературное наследство М.Хитрово, нельзя забывать, что в своё время он был известен не только как дипломат, заслуги которого в области внешней политики были общепризнанными. Широкая публика знала также и высоко ценила Хитрово-поэта − автора проникновенных лирических стихов, собранных в два сборника. Большой резонанс получили также стихи, написанные памяти его близкого друга генерала М.Скобелева и по случаю кончины Ф.М.Достоевского. У меня нет объяснений тому факту, что за 74 года Советской власти не было издано ни единой строчки М.Хитрово. Зато хочу привести другой факт, который сам по себе ни о чём не свидетельствует, хотя и таит определённую магию: он родился на третий день после смерти… Пушкина!
Рассказ о нашем Чрезвычайном и Полномочном после в Японии хотелось бы завершить строками его стихотворения:
О, как вы мечетесь, безумные народы!
Как проливаете напрасно эту кровь!
Хотите равенства, и братства, и свободы,
– Но вы забыли про любовь.
В любви, в одной любви зачатки возрожденья.
Жизнь без любви ничто не в силах сотворить,
И, прежде чем начать работу обновленья,
Учитесь мыслить и любить!
Автор: Михаил Ефимов
