М.Б. Ефимов
Кобо Абэ (1924 – 1993)
Нельзя сказать, что японская литература совсем уж обойдена вниманием читающего мира, хотя, конечно, иероглифическая письменность не способствовала её распространению. Тем не менее, имена таких классиков, как Басё, Токутоми Рока, Симадзаки Тосон и их творчество знакомы читателям на всех континентах. ХХ век тоже не стал исключением: Ясунари Кавабата и Кэндзабуро Оэ были отмечены нобелевскими премиями, а некоторые японские писатели, как например Кэндзо Мураками, стали авторами бестселлеров с рекордными тиражами. Их произведения переводились на множество языков и становились основой многочисленных кинофильмов и телесериалов.
Кобо Абэ – один из них.
Он родился в Токио, в семье врача. Его настоящее имя – Камифуса. Детство и юность провёл в Манчжурии, где его отец преподавал на медицинском факультете Мукденского университета. В самый разгар войны, в 1943 году после окончания средней школы по настоянию отца юный Абэ отправился на родину поступать на медицинский факультет Токийского императорского университета. Родители очень надеялись, что Камифуса продолжит семейную традицию.
Но их планам не суждено было сбыться: абитуриент, хоть и благополучно прошёл вступительные экзамены, поступив на первый курс, но через год его отчислили (в литературной энциклопедии лаконична указана причина: «за подделку медицинского диагноза»), и он вернулся в Мукден. Там его и застал разгром Японии. Своими глазами он увидел, как японские власти, ещё вчера ощущавшие себя хозяевами жизни, которым было всё дозволено, вдруг превратились в изгоев. Это был страшный психологический шок.
В 1946 он вернулся в Токио, чтобы закончить учёбу. «Его университеты» заканчились спустя два года полным конфузом на выпускных экзаменах: Абэ не смог получить диплом и таким образом лишился права стать практикующимся врачом. Это печальное событие почти совпало с тяжелой семейной трагедией – неожиданно скончался отец, что окончательно развеяло все моральные обязательства стать врачом.
В поисках хлеба насущного несостоявшийся медик отправился на Хоккайдо, где перебивался розничной торговлей овощами и угольными брикетами. Как-то незаметно для себя увлёкся поэзией и даже выпустил на собственные средства 62-страничный сборничек «Анонимные стихи». Впоследствии, его биографы отметят, что первые пробы пера были сделаны под сильным влиянием модернистской поэзии Рильке и трудов основоположника немецкого экзистенциализма Мартина Хайдеггера. В этих стихах звучало не только отчаяние от пережитого, но и призыв к протесту, обращённый к современной молодёжи.
Впрочем, свой сыновний долг он всё-таки исполнил: в том же году Абэ получил диплом Токийского университета, а вместе с ним окончательно оставил мысль стать врачом. Его уже манила литературная стезя, которая и принесла ему чувство творческого удовлетворения и первые успехи.
Вслед за первым поэтическим опытом Абэ решил попробовать себя в прозе и написал новеллу «Дорожный знак в конце улицы», в основу которой легли его личные воспоминания о жизни в Манчжурии. Это произведение сначала опубликовал литературный журнал «Косэй» («Индивидуальность»), а потом его выпустило издательство «Синдзэнбися» отдельным томом в «Послевоенной библиотеке».
Здесь следует отметить особую роль, которую сыграл в поддержке молодого таланта патриарх японской литературы ХХ века Ютака Хания. В своём предисловии к этому произведению Абэ он написал, что ученик превзошёл своего учителя.
50-е годы стали для молодого писателя поистине триумфальными. Он очень плодовит, и каждая новая новелла вызывает у читателей огромный интерес. В 1951-м году появляется «Стена. Преступление S.Кармы», которая приносит ему престижнейшую литературную премию Акутагавы. Свой решающий голос Абэ отдал член жюри сам Ясунари Кавабата.
В дальнейшем, можно сказать, он не мог пожаловаться на недостаточное внимание со стороны общественности к своему творчеству. Этому свидетельствовали многочисленные награды и премии.
Находясь в авангарде демократических писателей, Кобо Абэ стал членом «Общества новой японской литературы» и даже вступил Коммунистическую партию. Правда, не надолго. После того, как советские танки раздавили венгерское восстание в Будапеште в 1956 году, он выступил с резкой критикой, за что его и исключили из партийных рядов.
В 1962 году он пишет свой главный роман «Женщина в песках», который принёс ему мировую славу. Это произведение было переведено на основные языки мира. Только на русском языке вышло около десяти изданий.
По своей литературной форме это произведение напоминает притчу. Речь в ней идёт о смысле бытия, о зыбкости существования, о демонической силе природы. Песок, в который неумолимо погружается маленькая деревушка, куда волею судьбы попал главный герой, приобретает метафизический образ. Противопоставляя личность и окружающую его природу, Абэ старается определить роль и место человека в существующем мире.
Вслед за «Женщиной в песках» писатель выпускает «Чужое лицо» (1964), «Сожжённая карта» (1967) и «Человек-ящик» (1973), которые окончательно закрепляют за ним почётное место в японской литературе ХХ века. Отвечая на вопрос, кого он считает своими творческими гуру. Прежде всего Абэ назвал Гоголя и Достоевского. Большое влияние на него оказал также колумбийский классик Габриэль Гарсия Маркес, творчество которого он всячески пропагандировал.
Но Абэ Кобо было абсолютно чуждо чувство удовлетворения достигнутым. В 1973 году он создал и возглавил собственный театр «Студия Абэ Кобо», что было связано с его сильным увлечением драматургией. При финансовой поддержке известного мецената и богатея Сэйдзи Цуцуми труппа разместилась в помещении одного из крупнейших токийских театров. В 1979 году «Студия» гастролировал в США и Европе, где в авторской постановке с огромным успехом прошла его пьеса «Слонёнок умер». Большой успех Абэ принесли также несколько фильмов, снятых по его сценариям.
Разносторонний талант писателя проявился также и в том, что он, едва ли не первым в Японии, освоил синтезатор и часто создавал музыкальное сопровождение для своих театральных постановок. А увлечение фотографией по существу позволило ему стать высоко профессиональным мастером. Особенно известны его многочисленные съёмки мусорных свалок.
Ну и, наконец, как не вспомнить изобретённую им и запатентованную цепь противоскольжения для автомобилей, которая надевалась без помощи домкрата. На 10-й международной выставке изобретателей Абэ получил за это серебряную медаль.
Вот такой был известный японский писатель Кобо Абэ, по своей натуре очень скрытный, скромный и застенчивый человек.
Все мои неоднократные попытки встретиться с ним и получить интервью наталкивались на вежливый отказ. И вот однажды, накануне нового, 1986-го года, он дал согласие и даже изъявил готовность приехать в бюро АПН, расположенное в одном из центральных районов японской столицы.
Через пару дней в нашем узеньком переулке, где с трудом разъезжались две машины, перед трёхэтажным домом с табличкой «АПН» запарковался белый спортивный «Мерседес». Из него вышел мужчина, внешний вид которого несколько не соответствовал элегантной машине: толстый грубый свитер с высоким воротом, одетая поверх заношенная куртка неопределённого цвета, тяжёлые ботинки, мятые плисовые брюки. Выглядел он на уровне своих 62 лет – седоватый ежик тёмных волос, тяжёлые, набухшие веки, толстые стёкла очков.
В отличие от большинства японцев, которые при знакомстве традиционно кланяются, он с улыбкой протянул руку и кратко представился:
— Абэ.
Я себе представлял его именно таким.
Наша беседа шла довольно непринуждённо, и мой гость не спеша отвечал на вопросы, попивая зелёный чай из высокой глиняной чашки.
Говорили обо всём, но главное об итогах завершающегося года, который стал сороковым после окончания П мировой войны.
По этому поводу Абэ сказал:
— Думаю и страдаю от мысли, что человек в большей степени, чем я думал, пренебрегает опытом прошлого. После мировой войны, как в победивших, так и в побеждённых странах верили, что новую трагедию можно избежать. К этому призывал опыт минувшего. Но что мы видим сегодня, спустя 40 лет? За это время научно-технический прогресс превзошёл всякое воображение, но совсем не заметен прогресс в области межгосударственных отношений. Это конкретный пример того, как политическое мышление отстаёт от развития науки.
— А в чём Вы видите главную задачу литераторов в современном мире?
— Всеми силами противодействовать угрозе войны. Спросите любого японца: ты за мир или за войну? Вы услышите единый ответ – конечно, за мир. Но одного желания не достаточно. Все желают мира, а планета Земля сползает к опасному краю. Многие не отдают себе в этом отчёта.
Приведу такой пример:
В августе, в день, когда отмечается капитуляция Японии, наше правительство во главе с премьер-министром посетило в Токио синтоистский храм Ясукуни, где по преданию покоятся души солдат, погибших на полях сражений. Добавлю, что речь, в основном, идёт о завоевательских походах, которые вела Япония. Общественность нашей страны протестовала против этого посещения, справедливо считая его антиконституционным актом. Ведь церковь по конституции отделена от государства. Вроде бы мелочь: ну посетили храм, что из того? Но из таких мелочей и складывается политика обеления милитаристского прошлого. Всячески разоблачать его, вскрывать всю опасность реставрации его – это задача современной литературы.
— Насколько реальна угроза распространения шовинизма и милитаризма в современном мире, в частности, в Японии?
— Такая опасность весьма велика. Речь, конечно, не идёт о возрождении довоенных порядков. Наш народ научен слишком горьким опытом и конечно не допустит, чтобы им снова руководили тупые генералы. Но тенденция существует, которую иногда даже трудно распознать. Но сущность от этого не меняется. Тревожно на душе становится, когда видишь, как расползается по миру шовинизм. Лично меня очень волнует, что общественность ряда стран старается не замечать этого явления и недостаточно активно борется с ним.
— Что сейчас лежит на письменном столе писателя Абэ Кобо? Каковы его творческие планы?
— У меня свой творческий метод, который многим кажется странным. Я сажусь за работу, ещё не зная темы. Она приходит потом. Когда я писал «Женщину в песках», я всё время думал о колоссальной силе, заложенной в лёгком невесомом песке. А потом сама собой родилась тема бегства и свободы. Сейчас собираюсь написать об одном трюке, связанном со средствами массовой информации. Наши газеты и телевидение рассказывали об одном мальчике, который якобы с помощью сверхъестественной силы сгибал чайные ложки, даже не прикасаясь к ним. Я не знаю, верили ли сами телевизионщики в это чудо, но передача вызвала колоссальный зрительский интерес. По существу, это был чистый обман. Но люди верят в чудо, хотят видеть его, а телевидение, пользуясь этим, охотно показывает такие чудеса, зарабатывая на этом, как и исполнители. Так ложь становится истиной.
Этот фактический материал навёл меня на мысль написать о мальчике, который якобы может летать. Для него такая способность видимо обернётся трагедией, а само повествование станет сатирой на современность.
— Критики считают, что Ваша тема – это проблема большого города. Остаётесь ли Вы ей верны?
— Эта проблема волнует не только меня. Она стала глобальной во второй половине ХХ века. Мегаполис, как воплощение современной цивилизации не нравился и не нравится многим. Он превратился в антипод патриархальной деревне, символизирует мрак и насилие. Но урбанизация — необратимый процесс, её нельзя остановить и избежать. Задача – найти новый образ города, новые человеческие отношения, которые он порождает. Ведь человек в городе губит не только других, но, прежде всего, самого себя.
— Ваша «Студия Абэ Кобо» была очень успешной. Почему Вы её закрыли?
— Я закрыл свой театр потому, что понял – японцы абсолютно «нетеатральный» народ. Это было для меня очень трудное решение, но оно пришло после осознания очевидного факта. Думаю, речь идёт о сугубо японской проблеме.
— Что Вы думаете о роли писателя в современном мире?
— Богатство человека, его сила и могущество, если хотите, главнео отличие от животного мира – это язык общения. Он объединяет людей в нации и государства, а также формирует индивидуальность, неповторимость личности. В этом, на мой взгляд, состоит единство противоречий. Эти две функции языка делают людей людьми и я бы сравнил их с двумя крыльями, без которых невозможен полёт. Укреплять эти крылья – значит совершенствовать человека и общество. Именно в этом великая миссия, возложенная на писателя.
…Больше мне не довелось встретиться с Кобо Абэ. Он по-прежнему вёл затворнический образ жизни в своём домике неподалёку от горячих источников в Хаконэ, редко появлялся на людях и избегал выступлений в СМИ. Свой замысел написать о мальчике, умевшим летать, ему видимо не удалось воплотить. Во всяком случае, я не встречал даже упоминаний о таком произведении.
В конце 1992 года писатель перенёс тяжёлый инсульт и ровно через месяц, 22 января скончался. Японская литература понесла тяжелейшую утрату.
На следующий год нобелевской премии был удостоен его соратник Кэндзабуро Оэ. Узнав о высокой награде, он сказал, что проживи Абэ ещё немного, наверняка получил бы эту премию, которой «он больше достоин, чем я».
Автор: Ефимов Михаил Борисович
